Том 17. Глава 3
— Большое спасибо, учитель, счастливого вам пути, — Харуюки поблагодарил Фуко и вылез из машины.
Уже стоя на тротуаре, он повернулся к Черноснежке и еще раз поклонился.
— Отличная работа, семпай. Прости, что я не рассказал тебе про Метатрон…
— Да нет, ничего. Я понимаю, что ты просто не знал, как такое вообще можно объяснить.
Черноснежка натянуто улыбнулась, и Харуюки улыбнулся в ответ.
Естественно, после того, как Метатрон услышала, что ее записали в состав Нега Небьюласа, она тут же закричала: «Как вы смеете записывать меня в какой-то Легион воинов!» Правда, в конце концов, она все же согласилась вступить на нескольких условиях, но теперь, вспоминая, как бурно прошла встреча Метатрон с Черноснежкой и Фуко, Харуюки боялся даже представить, что произойдет, когда все Легионеры соберутся вместе.
— Но… как же это странно. Когда мы сражались с ее первой формой у Мидтаун Тауэра… даже нет, когда мы увидели ее вторую форму, я смотрела на нее лишь как на Энеми, обладательницу устрашающей силы. А теперь она кажется мне созданием, которое ничем не отличается от нас… — задумчиво проговорила Черноснежка, и Харуюки кивнул.
— Действительно. Когда Метатрон защищала меня, в самом конце она сказала что-то вроде «вы, воины, и мы, существа, на самом деле совершенно равноценные создания».
— Правда, если это так, мне теперь будет как-то неловко охотиться на Энеми, — проговорила Фуко с виноватой улыбкой.
Харуюки кивнул. За последние несколько дней он и сам задумался об этом.
— Точно… в следующий раз надо будет спросить у Метатрон, что она сама думает по этому поводу.
— А! Только не вздумай без меня с ней там заниматься чем-нибудь эдаким. Не думай, что я согласилась, когда она назвала себя твоей хозяйкой!
Черноснежка протянула руку в окно и легонько стукнула Харуюки в грудь.
— А, х-х-х-хорошо!
— И еще кое-что… Метатрон сейчас всегда находится в форме той маленькой иконки?
— Д-да. Похоже, она сможет принимать свою истинную форму, лишь когда восстановит силы, — утвердительно ответил Харуюки, после чего рука Черноснежки вновь убралась в машину.
— Вот и славно. Ладно, ты тоже сегодня неплохо потрудился, Харуюки. Я бы очень хотела сказать, чтобы ты отдохнул… но ты все-таки лучше занимайся. Триместровые контрольные начинаются в среду.
— Пока, Ворон-сан. Удачи на контрольных.
— А-ага…
В ушах Харуюки, беспощадно возвращенного в жестокую реальность, прозвучал звук раскручивающегося электродвигателя, и машина Фуко укатила на юг по Седьмой Кольцевой.
Проводив взглядом ярко-желтый электромобиль и подождав, пока он скроется вдали, Харуюки направился к пешеходному переходу.
Внезапно он вздрогнул — показалось, что откуда-то издалека донесся знакомый пронзительный рев. Харуюки обернулся, но увидел лишь заполнявших тротуары жизнерадостных горожан. За их спинами возвышались привычные здания. Ни одного Энеми поблизости так и не появилось.
***
С трудом протолкавшись через залы торгового центра, украшенные к Танабате и полные покупателей, Харуюки забрался в лифт и облегченно выдохнул.
Он родился в тот самый год, когда его родителям удалось купить квартиру в высотном жилом комплексе, удачно расположенном в пяти минутах ходьбы от станции Коэндзи. На момент переезда его мать была уже беременна, и переехали они именно ради того, чтобы жить втроем, дружной семьей.
Но когда Харуюки учился во втором классе, его родители развелись. Поводом для развода стали подозрения матери, обвинившей отца в изменах, но в смутных воспоминаниях Харуюки о тех временах не осталось почти ничего, кроме сцен счастливой семейной гармонии.
Однако как бы Харуюки ни плакал, как бы ни жался к отцу, тот просто отмахнулся от него и ушел навсегда. С тех пор Харуюки ни разу не видел его. Если бы процедура развода прошла гладко, ему должны были предоставить возможность встретиться с отцом. Выходит, либо мать наотрез отказалась от свиданий… либо сам отец решил, что не хочет их видеть.
«Наверное, второе…» — думал Харуюки, глядя на сменяющиеся цифры этажей на индикаторе лифта.
За несколько дней до развода, глубокой ночью, отец и мать Харуюки обсуждали, кому достанутся родительские права. Их спор разбудил мальчика, и он услышал часть их разговора. Пытался ли каждый из них забрать Харуюки к себе, или наоборот — нагрузить им другого? Похоже, что и на этот вопрос ответ прозвучал бы так же, как и на предыдущий…
Лифт начал мягко замедляться, заставив Харуюки очнуться от размышлений. В последнее время он часто задумывался о прошлом; видимо, под влиянием «Времени» — того представления, что на прошедшем культурном фестивале поставил школьный совет. Но если раньше эти воспоминания сопровождались болью в сердце, то теперь что-то изменилось.
Его мать в очередной раз передала, что не собирается ночевать дома. Однако теперь Харуюки уже не думал, что она просто забыла о нем.
По рассказам дедушки и бабушки, которые жили в деревне и зарабатывали, разводя вишню, его мать с самого детства заработала репутацию невыносимого трудоголика и круглой отличницы. Даже когда она повзрослела, начала работать в инвестиционном банке, вышла замуж и родила сына, она не перестала стремиться к следующей вершине. Мать Харуюки, Арита Сая, была именно таким человеком, и он ничего не мог с этим поделать.
Перед глазами появилась цифра «23», и двери лифта открылись.
Харуюки вышел в безлюдный коридор и повернул направо. Повернув за угол, он увидел возле двери своей квартиры маленькую фигурку, но почему-то не сильно удивился.
Скорее всего, подсознательно он уже понял, что тот звук, что раздался на Седьмой Кольцевой, издал не Энеми, а мощный электрический мотоцикл.
Заметив молча подходящего к двери Харуюки, гостья неспешно поднялась на ноги. Она качнула заплетенными на висках хвостиками и с ухмылкой поинтересовалась:
— А где традиционное «ч-ч-ч-то ты тут делаешь?!»
Харуюки улыбнулся и ответил:
— Не могу же я каждый раз так пугаться. На самом деле я догадался, что ты будешь здесь, Нико.
Услышав это, Кодзуки Юнико, она же Вторая Красная Королева Скарлет Рейн, чуть обиженно надула губы.
— Ну вот, ты так научишься предугадывать мои действия. В следующий раз надо как-нибудь по-другому прийти… может, разбить окно на балконе и влететь через него?
— Н-н-н-не надо! Ты хоть понимаешь, как мне за это попадет?!.. — ужаснулся Харуюки.
Нико удовлетворенно рассмеялась, а затем вдруг убрала руки за спину и сказала:
— А-ха-ха, да шучу я! Разве стала бы я так делать, братик?
Переключение в ангельский режим прошло так неожиданно, что Харуюки пошатнулся и едва устоял на ногах.
— Ну… ладно, что тебе сегодня нужно?..
Качнув большим ранцем на спине, Нико улыбнулась с самым невинным видом.
— Будто непонятно! Сегодня я, наконец-то, вновь ночую у тебя!
***
«Конечно, я не против того, чтобы ты тут ночевала, и я всегда рад тебя видеть, но разве сложно хотя бы кинуть сообщение перед тем, как ввалиться? И вообще, какое ”наконец-то”, если в прошлый раз гостила всего восемь дней назад?» — бормотал себе под нос Харуюки, пропуская Нико в зал. Окинув взглядом запасы на кухне, он громко спросил:
— Нико, есть молоко, грейпфрутовый сок, улун, газировка и молоко. Что будешь?
В ответ на эти слова раздался уже привычно-раздраженный голос:
— Эй, ты «молоко» повторил дважды! Намекаешь на то, что мне расти надо?! Хочешь, чтоб я стала похожа на Рейкер?!
— Думаю, от одного молока тебе такой не стать…
— Что ты там сказал?!.. Ладно, пусть будет молоко!
— Ничего не сказал! Сейчас принесу!
Харуюки достал из холодильника литровую бутылку молока и пару стаканов, а затем поставил на поднос два блюдца и большую стеклянную тарелку, в которую насыпал крупной вишни, присланной из деревни.
Как только он поставил поднос на стол, сидевшая с обиженным видом Нико расплылась в улыбке.
— Ох ты, вишня! Огромная!..
— Не помню, говорил ли я тебе, но мои бабушка и дедушка живут в деревне и выращивают вишню. Сейчас как раз начался сезон, и они каждый год нам присылают целую гору.
— Каждый год?! Гору?! Эх, если б я знала, устроила бы набег и в прошлом году!
— В прошлом году в июле я еще не был бёрст линкером…
— Да какая разница! Лучше скажи… а ее уже можно есть?
— А, конечно.
Харуюки подвинул тарелку с вишней в самый центр стола. Нико радостно сцапала первую вишенку сорта Сато Нисики и отправила ее в рот. Харуюки невольно улыбнулся, услышав, как аппетитно она чавкает.
— Не знал, что ты так любишь вишню, Нико, — прокомментировал он, сам принимаясь за ягоды.
Нико выплюнула косточку в свое блюдце и ответила:
— Разве я не говорила, что это моя самая любимая ягода после клубники? Когда мы в первый раз встретились с Черри Руком в том мире, я даже предложила ему поменяться аватарами.
— Вот как… кстати, ты и сама немного похожа на вишенку, — расслабленно ответил Харуюки, окинув взглядом сидевшую напротив гостью.
Она была одета в черную майку и футболку с воротником лодочкой, дополненные облегающими джинсовыми шортами. Сходство с вишенкой действительно наблюдалось — тощее, словно черенок, тельце, ярко-рыжие волосы—… и тут Харуюки вдруг заметил, что ее личико тоже стремительно приобрело алый оттенок.
— Эй, ты поосторожнее со словами!..
— Э?! Я… я ничего такого не имел в виду…
— Еще бы ты имел!.. Ну да ладно, если ты так думаешь, я сама буду иметь в виду.
Покрасневшая до ушей Нико схватила еще две вишенки и отвернулась.
«Не знаю о чем она, но неважно, главное, что вишня успела к ее визиту приехать», — подумал Харуюки, но не успел даже отпить молока из своего стакана…
Как прозвучал дверной звонок, и перед глазами выскочило сообщение о том, что у него появился новый гость.
Рефлекторно поднятая рука Харуюки вдруг замерла на полпути.
По спине пробежал холодок. Наверное, именно такая смесь страха и предвкушения ощущается на вершине американских горок перед тем, как тележка ухнет вниз.
К счастью, Нико была так увлечена вишней, что ничего не заметила. Харуюки сглотнул и нажал на кнопку ответа.
В окне появилось изображение с камеры у турникета на первом этаже. Там, улыбаясь, стояла Черноснежка — собственной персоной, с которой он расстался на Седьмой Кольцевой каких-то двадцать минут назад. Харуюки развернулся на стуле, сжался, повернувшись спиной к Нико, и тихо прошептал:
— Ч-Ч-Черноснежка-семпай?!.. П-п-п-почему ты здесь?!
— Знаешь, я отправилась домой, но на душе почему-то стало неспокойно. Я решила, что это из-за твоей учебы — вдруг ты будешь лентяйничать? — и потому вернулась.
«Вот она, устрашающая интуиция Черной Королевы!..» — мысленно содрогнулся Харуюки, стараясь удержать на губах улыбку.
— С-с-с-спасибо тебе за заботу. А-а… а что учитель?..
— Увы, у Фуко были свои дела. Но она просила передать тебе привет.
«Интуиция учителя пугает не меньше…» — вновь содрогнулся Харуюки, а затем решился и, словно бросаясь в воду, нажал на кнопку открытия замка.
— Н-ну ладно, заходи, поднимайся, пожалуйста.
— Благодарю. Буду через минуту.
Окно исчезло, и Харуюки медленно развернулся обратно.
Естественно, Нико уже заметила происходящее и сидела, играя с черенком от вишни.
— Это там Лотос… тьфу, то есть Снежка?
— У-угу. Но как ты догадалась?..
— У тебя на лице написано. Словно не знаешь, бояться или радоваться, — Нико хмыкнула и откинулась на спинку стула. — Эх, придется оставшимися вишнями с ней делиться.
***
Ровно через минуту прозвенел дверной звонок. Когда Черноснежка встретилась в коридоре с Нико, на ее лице появилась недобрая улыбка.
— Так я и думала. Нетрудно было догадаться, что ты заявишься сюда.
По случаю воскресенья Черноснежка оделась не в школьную форму. На ней оказалась туника с рисунком из белых цветов и брючки, доходившие до колена. Открытые плечи выглядели ослепительно красиво, но у Харуюки не осталось времени любоваться — он сразу пригласил ее к столу:
— Проходи, присаживайся. Сейчас принесу… э-э-а, чего тебе налить?..
— Молока, конечно, — произнесла Нико с ухмылкой, и Черноснежка нахмурилась.
— Не то чтобы я не любила молоко… но почему «конечно»?
— Хе-хе, тебе еще есть, где расти.
— К-куда это ты смотришь?! Меня мое тело полностью устраивает!
— О-о-о, так ты хочешь сохранить их миниатюрными?
— М-можно подумать, ты чем-то лучше!
— Так у меня еще куча времени, чтобы вырасти!
— Ага, не успеешь оглянуться — три года пролетят, и метаться будет уже поздно.
— Значит, ты и сама мечешься?
— Не мечусь!..
Слушавший их спор Харуюки едва нашел момент, чтобы вставить:
— …Так все-таки, что тебе налить?
Недовольно оглядев Харуюки, Черноснежка скомандовала:
— Давай молоко.
— Х-хорошо.
Харуюки быстро ретировался на кухню и облегченно выдохнул.
Нико и Черноснежка уже не раз встречались у него дома… более того, впервые это случилось целых полгода назад, вскоре после того, как Нико проникла в его квартиру под видом троюродной сестры. Но каждый раз в воздухе висело такое напряжение, что Харуюки никак не мог к нему привыкнуть.
Харуюки налил молока в третий стакан, взял еще одно блюдце и вернулся к столу. Он поставил стакан перед Черноснежкой, почему-то усевшейся рядом с Нико, и предложил:
— Я буду рад, если ты тоже попробуешь, семпай. Эту вишню выращивает мой дед.
— О-о-о, а она довольно крупная. Спасибо.
Видимо, Черноснежка тоже любила вишню, поскольку с удовольствием протянула руку. Съев первую ягодку, она широко улыбнулась.
— Очень вкусная. Как этот сорт называется?
— Классический Сато Нисики. В последнее время появилось множество генномодифицированных сортов, у которых ягоды крупнее и слаще, но мой дед всю жизнь специализировался именно на этой вишне.
— Ясно… здорово было бы съездить к твоему деду, пройтись по вишневому саду.
— Можно. Как раз скоро летние каникулы… — начал было Харуюки, но тут же поправился, — П-правда он живет в Хигасинэ, в префектуре Ямагата. За один день обернуться туда и обратно не выйдет.
— М-м-м. Но я совсем не против. Если мы ему не помешаем, я готова остаться там и на ночь, и на две, и на три.
— Нет-нет-нет, конечно, не помешаешь! Дедушка с бабушкой будут очень рады.
— Хорошо, тогда я воспользуюсь твоим предложением.
— На здоровье! Кстати, свежие ягоды с веток — ну очень вкусные!
Харуюки прервал громкий стук. Молчавшая все это время Нико подалась вперед так резко, что громыхнула об пол ножками стул.
— И я поеду.
— …Э?!
— Я то-о-оже хочу поехать!.. То-о-оже хочу лопать вишню прямо с веток!
Она канючила так, что уже трудно было понять, в каком именно режиме она находится. Положив руку ей на голову, Черноснежка покровительственно сказала:
— Нико, ты ведь уже не ребенок, правда? Ну, что надо сказать?..
— …В-вредина ты, Снежка! Это ведь даже не твой дедушка…
Недовольно поскрипев зубами, Нико вновь села ровно, повернулась к Харуюки, затем вежливо и низко склонила голову и проговорила — так и не избавившись от лежащей на макушке руки Черноснежки:
— Харуюки, п-прошу! Возьми меня с собой… пожалуйста!
— Д-да не надо так напрягаться! Конечно, возьму. У дедушки дом большой, туда сколько угодно людей влезет. Только дом немного… ну, вернее, он сильно старый…
— П-правда?! Ура!!! — Нико выпрямилась так резко, что едва не подпрыгнула на месте, и быстро смахнула руку Черноснежки. — Отлично, даешь каникулы!.. Я уже морально подготовилась, так что отменить эту поездку у вас ни за что не выйдет!
— М-мне еще нужно переговорить с ними на эту тему…
— Да знаю, знаю! Ты давай, поторопись! А, вот только…
Нико неожиданно умолкла, и улыбка на ее лице немного померкла. Харуюки недоуменно моргнул.
— Нет, я просто подумала… перед тем, как лопать вишню, нам нужно окончательно со всем разобраться.
— Это точно… я и сама так считаю, — отозвалась Черноснежка и согласно кивнула.
Под «всем» имелось в виду Общество Исследования Ускорения, оно же — Белый Легион «Осциллатори Юниверс». На сегодняшней Конференции Семи Королей Нико предложила план совместного нападения всеми Семью Легионами, и он был принят. Но для приведения плана в действие требовалось доказать, что они знают, где находится база Общества.
— А-а… — держа за черенок одну из последних оставшихся вишен, Харуюки вопросительно взглянул на обеих Королев. — Синий Король сказал, что после того, как получит информацию о базе, он отправит разведывательный отряд, чтобы проверить список противников. Но ведь мы лишь сможем направить их в «Минато 3», где находится Этерна, и они не смогут сами отыскать базу Общества…
— Именно так, — ответила Черноснежка, протягивая руку к стакану с молоком. — Я полагаю, что все члены Общества состоят в Осциллатори, который полностью контролирует район Минато. Как вы все понимаете, это значит, что они могут отказаться принимать дуэли и пропасть из списка…
— Но… как нам тогда доказать, что это именно они?..
Харуюки досадливо прикусил губу, когда Нико неожиданно выпрямилась и серьезным тоном сказала:
— Перед этим я хотела бы извиниться.
— Э?..
— Собственно, я ради этого и пришла. Харуюки… и Снежка. Простите меня за то, что я выступила на Конференции, не предупредив вас.
Нико низко склонила голову, и ее хвостики синхронно качнулись.
Даже Харуюки, несмотря на свое тугоумие, сразу понял, что она имеет в виду: ее сегодняшнюю речь и предложение выступить против Общества Исследования Ускорения объединенным отрядом.
Действительно, ее действия оказались весьма неожиданными, но благодаря этому Айвори Тауэр и Белый Легион попали в довольно неприятное положение, и Харуюки не совсем понял, за что она извиняется.
Видимо, Черноснежка думала так же, поскольку мягко улыбнулась и похлопала Нико по плечу.
— Не нужно так скромничать. Если бы ты не выступила, я бы сама сказала что-то в таком же духе… конечно, было бы неплохо, если бы ты и нас предупредила — тогда я бы смогла чем-нибудь тебя поддержать.
— Вот! Вот в этом все и дело, — Нико подняла голову и посмотрела в окно с мрачным видом. — …Буду откровенна — я не смогла обсудить с вами свое выступление на Конференции из-за того, что мнения внутри нашего Легиона разделились.
— Разделились?.. — растерянно повторил Харуюки, и Нико в ответ смерила его взглядом, не оставляющим сомнений в том, что перед ним настоящая Королева.
— Именно. Грубо говоря, среди нас появились люди, вернее, офицеры, которые считают, что мы не должны укреплять отношения с Нега Небьюласом. Мне едва удалось перед началом Конференции уговорить их одобрить план совместной атаки.
— Офицеры?.. То есть, бёрст линкеры уровня Пард?..
— Ага. Другие два Триплекса… сразу скажу, оба они очень ценят как меня, так и Проми. Наверное, именно поэтому они и ведут себя так… говорят, что даже наше бессрочное перемирие с Негабью ставит Проми под угрозу. Видите ли, вы ведь в открытую противостоите остальным пяти Легионам. И я, как командир Проми, понимаю, что в этом конфликте под горячую руку можем попасть и мы.
— Ясно… действительно, мне понятны их опасения. Тот же Радио вполне может заметить, что мы заключили перемирие, и потребовать, чтобы вас исключили из пакта о ненападении.
— Удивительно, с каким спокойствием ты об этом говоришь, — с натянутой улыбкой отозвалась Нико, а затем подобрала ноги и сложила руки на коленях.
Какое-то время она молчала, а затем совершенно неожиданно заявила:
— Что же до меня, то мне кажется, что наши два Легиона неотделимы друг от друга.
— Э?..
Нико посмотрела в округлившиеся от удивления глаза Харуюки, затем быстро отвернулась и скороговоркой выпалила:
— Так и есть. Если вдруг остальные пять Легионов решат дружно атаковать Негабью, им придется напасть со стороны зоны Накано 1, которую контролируем мы. А если мы согласимся передать контроль над этой территорией, то грош нам цена как Легиону. У нас будет лишь один выбор — вступить с вами в союз и защищаться вместе.
«Ну, уж прямо так и один…» — успел подумать Харуюки, но первой возразила Черноснежка: