Том 3. Глава 6. Семь сил (часть 1)
Канарейка чирикала проливному дождю.
Она распевала свою мелодию прямо из клетки, а падающие капли, ударяясь об окно, служили ей аккомпанементом.
Пастушка сидела у окна. Она коснулась запотевшего стекла своим пальцем и выдохнула.
Она облокотилась на руки. Платье, что до сих пор было на ней надето, было единственным, что осталось у неё с утра этого фестиваля.
Она чувствовала холодный ветер на своих щеках. На её лице появилась слабая улыбка, и она пробормотала:
— Интересно, где же сейчас твой хозяин? Что он делает?
Ответа не последовало. Птица лишь продолжила мелодично щебетать.
Птица, которую он принёс этим летом, теперь жила на ферме вместе с ними.
Когда она спросила: — Это подарок для меня? — он ответил: — Не совсем. — Иногда он бывал таким странным.
Странным. Для него это включало в себя поход на фестиваль или свидание.
— …
«Может, он и не собирается сегодня возвращаться?»
Она уткнулась лицом в свои ладони, как только эта мысль посетила её голову.
Она не хотела видеть своё отражение в окне. Она не могла этого вынести.
Её правая рука сжалась в кулак. Она всё ещё носила то кольцо — всего лишь обычную игрушку — которую он ей подарил.
Она была очень довольна им, когда они были вместе, но теперь, когда его с ней не было, кольцо уже не приносило прежней радости.
Больше, больше, больше.
«Больше чего?..»
— Я всегда была такой эгоисткой?..
Она услышала хриплые раскаты грома, раздававшиеся вдали.
В древних сказках говорилось, что это были голоса драконов, но она не знала, было это правдой или же нет.
Слава богу, она никогда не встречала драконов. И надеялась, что так никогда и не встретит.
Грохот, грохот. Гром всё приближался. Гром?..
Пастушка осознала, что этот звук остановился прямо возле неё.
Это был не гром. Но тогда что?..
Ошарашенная, она подняла свою голову. Она увидела себя в отражении на стекле. Она выглядела ужасно, а позади её отражения…
Чумазый стальной шлем, промокший от дождя.
— Чего?! Ох… Чего?!
Она торопливо села, её рот всё открывался и закрывался.
Что ей стоило сказать? Что она могла сказать? Слова и эмоции вихрем кружились в её голове и сердце.
Сейчас она даже не могла выдавить из себя: «Ты в порядке?» или «С возвращением».
— Т-ты чего стоишь под таким ливнем? Ты же простудишься!
Это и было то приветствие, которое она едва-едва смогла подобрать, резко распахивая окно, да так, что оно даже ударилось о стену.
— Прости. Свет был включён, так что я подумал, что ты не спишь.
По сравнению с её взъерошенным состоянием, он был настолько спокоен, что это даже бесило её.
— Что-то приближается.
— Что-то вроде?..
— Я вернусь утром, — спокойно сказал он, но после минуты раздумий добавил: — Я бы хотел рагу на завтрак.
— Ух…
Он вернётся. Он проделал весь этот путь, чтобы сказать ей, что он вернётся. И что он хочет поесть её готовки.
«Этот парень… Ох, этот парень!»
— ...Рагу? Утром?
Тепло распространялось по её груди, а на лице её засияла улыбка.
«Как же легко меня растрогать!»
— Я рассчитываю на тебя, — сказал он.
Всем, что она смогла выдавить из себя, было: — Боже, я безнадёжна, — после чего она продолжила разговор: — Если ты в итоге простудишься и проспишь - я разозлюсь, так что постарайся проснуться вовремя.
— Хорошо.
— ...Мм.
Пастушка кивнула.
Он никогда не лгал.
Этим «чем-то», с которым ему нужно было разобраться, могло быть только одно.
Вот почему она больше ничего не спросила.
День празднования закончился. Всё вернулось в норму. Очередной будничный день.
Несмотря на все бурлящие в ней чувства, сегодня явно был не самый лучший день, чтобы показывать свои эмоции.
— Ну, ладно… х-хорошо.
Она могла сказать ему лишь одно.
— Выложись на полную!
— Выложусь.
И, сказав это, он отошёл от окна сначала на шаг, а потом и на два своей походкой, так и источавшей беспечность и уверенность.
— Не выходи наружу, — сказал он. — Оставайся тут с дядей.
Она наблюдала за ним, пока он не растворился во тьме.
Грохот, грохот. Этот звук снова возник и начал отдаляться вместе с ним.
Пастушка видела источник этого звука и захихикала про себя, закрывая окно.
— Твой хозяин иногда совершает самые странные поступки на свете.
Она нежно ткнула клетку пальцем, заставив её слегка закачаться. Канарейка зачирикала в знак протеста.
Но в этот раз ей было всё равно.
Одна её половина всё ещё злобно дулась на него, а вот другая парила от восторга.
Ей казалось, что сейчас было не самое подходящее время для этих чувств... но ещё ей хотелось прямо сейчас лечь в кровать и уснуть, держа все эти чувства в своём сердце.
Её сны дадут ей время как следует насладиться ими.
— Но всё же…
Она сняла с себя платье, аккуратно сложила его так, чтобы оно не помялось, после чего водрузила свои роскошные формы на кровать.
Он точно что-то задумал.
— ...Но зачем он катил с собой эти бочки?
§
Дождь становился всё сильнее и сильнее, а ветер уже начал покалывать кожу.
Ночь уже была в самом разгаре, настолько чернильно-чёрной, что едва можно было увидеть что-либо дальше своего носа.
Это был настоящий шторм.
— Хо, Брадорез! — Дворф Шаман звал его, стоя возле здания, возвышающегося из темноты. — Я разжёг печь!
— Да? — Убийца Гоблинов прекратил катить бочки, тем самым завершив их небольшое приключение, и кивнул. В здании — небольшом кирпичном домишке, стоявшим на окраине фермы — был дымоход, но пока что оттуда не исходило никакого дыма. — Как всё выглядит?
— Там было чертовски сыро, но не настолько, чтобы щепотка магии не могла справиться с этим.
Дворф Шаман погладил свою бороду и ухмыльнулся. Многие из его особых навыков были связаны с землёй, но дворфы и огонь тоже были закадычными друзьями. Он с лёгкостью мог призвать Огненную Саламандру, чтобы та разожгла ему промокшие дрова.
— Направление ветра отлично подходит нам. — Высшая Эльфийка Лучница схватила проползающего рядом паука и уговорила его поделиться с ней шёлком, дабы она смогла заменить тетиву в своём луке из тисового дерева.
Всё снаряжение эльфов было сделано из вещей, которые можно было найти в дикой природе. У них не было магии, позволяющей контролировать духов этого мира, но с самого своего рождения эльфы жили в настоящей гармонии со всем этим миром. Скорее всего, им казалось, что остальные расы вели себя довольно банально, но…
Незыблемым фактом этого мира было то, что не было в нём никого более подходящего на роль рейнджеров, чем эльфы.
Она взмахнула своими характерными длинными ушами и сказала:
— Шторм будет прямо над нами, но сейчас ветер дует в нашу сторону. Природа благоволит нам.
— Ладно. Что насчёт гоблинов?
— Они приближаются. Времени у нас не так много.
— Ясно. Надо поторопиться. — Убийца Гоблинов кивнул, после чего повернулся к Дворфу Шаману. — Если у тебя ещё остались заклинания, попробуй усилить ветер. На всякий случай.
— Ветер — стихия эльфов. Хотя, полагаю, пару порывов нагнать я таки смогу…
— Прошу, так и сделай.
Дворф ответил на просьбу Убийцы Гоблинов, достав из своего мешка веер.
Он открыл его с лёгким щелчком и начал размахивать им в воздухе, распевая заклинание странным, пронзительным голосом.
— О, сильфы, девы прекрасные ветров, даруйте мне свой поцелуй, что драгоценней всяких слов — благословите ветры так, чтоб не сходили с парусов.
Среди завывающего шторма начавшийся мягкий поток ветра щекотал их щёки.
Это было простое заклинание призыва ветра, таким мог воспользоваться маг, чтобы собрать мелочишки с впечатлительных зевак.
— Это всё, на что она способна, — сказал Дворф Шаман.— Не знаю, сойдёт ли тебе такое.
— Вы, дворфы, ничего не можете сделать как надо, да? — Высшая Эльфийка Лучница захихикала, получив от Дворфа Шамана взгляд, которым вполне можно было метать стрелы.
— Мне всё равно. Этого достаточно. — Стоя спиной к призванному ветру, Убийца Гоблинов начал проверять все свои приготовления.
— Как идёт призыв Воина Драконьего Клыка?
— Всё почтисто готово.
Ящер Жрец показал на разбросанные по земле маленькие клыки, после чего сложил руки в своём странном жесте.
— О, когти и рога отца нашего, Игуанодона, пусть четыре конечности твои обернутся двумя ногами и пройдутся по этой земле.
И пока раздавалась его молитва, клыки росли, пузырились и поднимались.
Наконец перед ними встали два скелета людоящеров — Воины Драконьего Клыка.
Ящер Жрец закинул Когтемеч себе за плечо и одобрительно кивнул.
— К сожалетельствованию, такова нынешняя сила моих заклинаний. Возможно, я смог одолжнуть нечто-нибудь, что послужит им орудием?
— Как хочешь, — сказал Убийца Гоблинов, поправляя лежавшую у его ног бочку. — Я снимаю тот сарай. Можешь взять любое оружие, которое там есть.
— Благодарствую. Я присвоенствую одно или два.
Ящер Жрец обвил хвост вокруг своего тела и вместе со скелетами побрёл к сараю.
Пока он уходил, Убийца Гоблинов перевернул другую бочку.
Тут было всего три бочки. Они были примерно с него высотой.
А ещё они были довольно тяжёлыми, явно доверху забитыми чем-то. Как только он поставил бочку, та приземлилась на землю, расплескав грязь по округе. Она оставила тёмные брызги на одеянии Жрицы, но она, похоже, не обратила на это внимания.
— Убийца Гоблинов, сэр, тебе не холодно?
— Если кому тут и холодно, то, как мне кажется, это тебе.
Её тонкое одеяние насквозь промокло от дождя и теперь цепко липло к её стройной фигуре. Жрица показывала лишь лёгкое стеснение от осознания того, что её кожа слегка виднеется сквозь промокшую ткань, но она помотала головой.
— Нет, я в порядке. Это ерунда. Иногда мы совершаем омовения в ледяной воде.
— ...У тебя ведь ещё остались чудеса, да?
— Да, сэр, никаких проблем.
Жрица храбро улыбнулась.
На самом деле её одеяние как раз таки предназначалось для битвы, а Мать Земля вряд ли была бы против пятен почвы на одежде.
Когда она пачкала свою одежду, помогая другим, это даже делало её красивее.
Она сжала свой цеп и кивнула.
— У меня была возможность отдохнуть, после того как я использовала Тишину. Я смогу призвать ещё два.
— Отлично.
Убийца Гоблинов воспользовался рукоятью своего меча, чтобы откупорить крышку одной из бочек.
Она открылась с лёгким скриип, и несусветная вонь смешалась с запахом дождя.
— Угх, — сказала Высшая Эльфийка Лучница, морща своё лицо, но вот Жрица моментально подбежала к бочке.
— У нас мало времени. Я помогу!
— Спасибо. Прошу.
— Конечно!
— Засунь их все сюда. Все до одной.
— Поняла!
Она достала оттуда рыбу, которая уже начала подгнивать на солнце.
Она взяла целую охапку, подошла к печи и засунула её туда.
Обжигающе горячий огонь теперь ревел. Они развели его не только для того чтобы просохнуть и согреться после дождя.
И пока Убийца Гоблинов наблюдал за ней, Дворф Шаман ткнул локтем ему по рёбрам. — Надо дать девушке согреваться самой, — понимающе сказал он.
— Экх. — Это была Высшая Эльфийка Лучница. — А что насчёт меня? Я промокла насквозь!
— Да, да, Мисс Две Тысячи Лет. А я думал, что эльфы считают дождь благословением небес.
— Эльфам тоже не нравится мёрзнуть!
И они вновь начали спорить. Это была их обычная дружеская перепалка.
Ящер Жрец, вернувшийся из сарая, куда ходил вооружить своих Воинов Драконьего Клыка серпами и мотыгами, радостно закатил глаза.
— И что же вы планировываете на самом деле, милорд Убийца Гоблинов? — его тон явно говорил, что именно это интересует его больше всего.
Убийца Гоблинов ответил, попутно готовя своё снаряжение и проверяя, надёжно ли закреплён его щит.
— Это вполне очевидно. Простая тактика для убийства гоблинов.
Он выпрямил свой шлем, достал клинок, который он украл у гоблина, из ножен и положил его себе на бедро.
Он достал грязную тряпку из своего мешка, осторожно очищая лезвие, вернул клинок в ножны, а затем взял другой меч своей правой рукой.
Его чумазая кожаная броня, его никчёмно выглядящий шлем, его меч, который был не длинным и не коротким, и круглый щиток, прикреплённый к его руке.
Со своим неизменным видом, своим неизменным тоном он просто объявил:
— Мы собираемся выкурить их.
Гоблины приближались — примерно двадцать или тридцать.
Коптильня изрыгала плотный чёрный дым в само сердце шторма.