Глава 274.2

Большинство тел, мимо которых проходил Ким У-чин, не были полными.

И так как там было навалено так много тел, их кровь образовала пруд.

Это зрелище было очень грязным и жестоким до такой степени, что у человека закружилась бы голова, но найти тело с рыжими волосами среди кучи было нетрудно.

"Пак Син-хё".

Номер два в Гильдии Мессии.

Женщина, которая помогла герою сыграть роль Спасителя, чтобы править миром.

Сейчас внешне она выглядела далеко не так хорошо.

Ее одежда была полна порезов и следов битвы, и через большое количество дыр на ее броне можно было видеть бесчисленные раны на ее теле.

На ее лице также были заметны явные признаки отравления.

Единственное, что казалось приятным – это выражение ее лица.

Конечно, оно тоже было не таким хорошим.

Это был покой, которого Пак Син-хё смогла достичь только после того, как отказалась от своей собственной жизни после того, как ее смерть стала очевидной.

Вот каким навыком было Нисхождение Анубиса.

Навык, который заставлял тех, кто знал, что умрет, сдаваться без колебаний.

Глядя на выражение лица Пак Син-хё, Ким У-чин припомнил несколько воспоминаний о ней.

"Теперь, когда я думаю об этом, у меня больше воспоминаний с Пак Син-хё, чем с Ли Се-чуном".

Воспоминаний было больше, чем о Ли Се-чуне.

В каком-то смысле она была рупором Ли Се-чуна.

Именно она передала пожелания Ли Се-чуна Ким У-чину, и она также та, с кем он встретился, когда исполнил их.

Ли Чин-а подошел к Ким У-чину, который смотрел на Пак Син-хё, погруженный в свои воспоминания.

– Неужели все наконец закончилось?

Когда он произнес эти слова, в голосе Ли Чин-а послышалась слабость.

Это было естественно.

Было бы странно, если бы он не чувствовал себя опустошенным в ситуации, когда он должен был выполнить невероятно трудную задачу, о которой никто не мог знать, и в конечном итоге преуспел.

Конечно, Ли Чин-а знал.

– Ах, конечно, я знаю, что мы все еще должны зачистить подземелье. Я знаю это даже без твоего напоминания.

Если бы он так отреагировал, Ким У-чин определенно сказал бы ему, что все еще не закончилось.

Он скажет ему, что нападение в подземелье все еще продолжается.

Ким У-чин усмехнулся словам Ли Чин-а.

– Да, еще много чего надо сделать.

– А? Еще?

Ли Чин-а не мог не спросить об этом, когда увидел выражение лица Ким У-чина.

Глаза Ким У-чина потемнели, когда он ответил:

– Мы все еще должны сделать всех здесь героями, которые пытались спасти мир.

Затем Ким У-чин получил уведомление.

Своими черными глазами Ким У-чин посмотрела на Пак Син-хё. 

"Потому что моя месть еще не закончилась".

*     *     *

4 октября.

Над городом Чэджу дул необычайно сильный ветер.

Единственное, что не пострадало от этих сильных ветров, был бетонный купол в центре города.

Это место, которое называлось колыбелью Спасителя, было таким же безопасным, как и прежде.

И в нем была та же сцена, что и всегда.

Сотни камер, расположенных вокруг ворот подземелья, непрерывно передавали неподвижное изображение.

Это была настолько скучная сцена, что люди могли бы сойти с ума.

Однако в глазах тех, кто наблюдал за происходящим, не было и следа скуки.

Они следили за тем, чтобы не пропустить ни одного момента этого исторического события.

Именно из-за этого.

– А! Кто-то вышел!

Человек, следивший за изображением, сразу понял, что это значит, и быстро доложил о ситуации.

Сразу же после этого мир торопливо зашевелился.

В конференц-зале, заполненном репортерами, был установлен огромный экран, который показывал внутреннюю часть бетонного купола.

– В конце концов они его зачистили.

Благодаря этому они смогли увидеть его сразу.

– Это Исаак Иванов!

Исаак Иванов!

Вид этого героя, пересекающего ворота подземелья.

– Это же Спасиба!

И вслед за Исааком Ивановым появилась крупная фигура его ближайшего спутника.

Вот и все.

"А?"

Ни один новый игрок не появился из ворот подземелья.

"А как насчет Ли Се-чуна?"

"А как же Гильдия Мессии?"

Спаситель, который должен был спасти мир, так и не появился.

И даже когда прошло еще больше времени ничего не поменялось.

"Ах".

Радостные возгласы, раздавшиеся по всему миру, внезапно прекратились, и атмосфера стала холодной.

Словно на мир опустилась суровая зима.

Все вокруг замерло.

Пам…

И в этой ситуации только один человек, Исаак Иванов, без колебаний выступил вперед.

Его шаги привели его к подиуму, который был установлен с бетонным куполом заранее.

Это была всего лишь простая платформа.

Но Исаак Иванов стоял на платформе, предназначенной для величайшей и самой исторической декларации в мире.

Вскоре Исаак Иванов, стоявший на этой платформе, сказал:

– Погибли 997 человек.

Мир никак не отреагировал на его слова.

Они были похожи на кукол, потерявших все свои эмоции.

Тем не менее Исаак Иванов продолжал:

– Каждый раз, когда кто-то умирал, они оставляли завещание. Завещания оставили 997 человек. И каждый раз я давал им только один ответ.

Он спокойно повторил завещание мертвых.

– Что я убью последнего босса и положу конец этой игре.

Все в мире смотрели на Исаака Иванова, стоявшего на трибуне.

Только тогда они поняли.

Исаак Иванов не опустил головы, не сузил плеч и не отвел взгляда, несмотря на то, что сообщил эту ужасную новость.

Вместо этого его глаза горели сильной решимостью и волей.

Именно это сказал миру Исаак Иванов.

– Так что я спасу мир, который хотели спасти они.

Когда эти слова прозвучали, вслед за внезапно наступившей холодной зимой стала приходить весна.

Тепло расцвело зеленым.

И в этом тепле Исаак Иванов сказал:

– Я приму завещание Ли Се-чуна. И во имя Гильдии Мессии я нападу на девятиэтажное подземелье и спасу мир.

Затем это тепло превратилось в огненный жар, пожиравший весь мир.

У-у-у!

У-у-у!

Все репортеры вскочили, подбрасывая карандаши, блокноты и даже смартфоны с камерами в воздух, когда они приветствовали их.

А потом Ким У-чин сказал:

– И я заставлю мир вспомнить Гильдию Мессии и Ли Се-чуна как героев, спасших мир.

"Ли Се-чун, умри как герой, спасший мир".

Это был момент, когда Ким У-чин исправил все ошибки.

"Потому что Ли Се-чун, за которого я отдал свою жизнь, был героем, который хотел спасти мир".

И именно в этот момент он вновь обрел смысл своего существования, в котором ему было отказано.