Том 6. Глава 4. Момотаро навещает Урасиму Таро (2)

— ... «Уранос»-сама не показывает своё лицо и изменяет голос, потому его возраст и пол неизвестны... Но я и подумать не могла, что это Ура-кун, — совершенно поражённая говорила Орихара-сан. — «Уранос»-сама просто потрясающий. У него невероятные игровые навыки, и он так говорит, что слушатели не устают... Но самое важное — уважительное отношение к разработчикам. Иногда он плюётся ядом, но чувствуется, что его яд наполнен любовью к игровой индустрии... — высоко оценивала его девушка. — Хотя... По манере общения заметно, что он не очень общительный и не привык разговаривать с другими, потому можно предположить, что он школьник, у которого мало друзей. И все стримы он проводит на оборудовании, купленном родителями.

Слишком возбуждённая Орихара-сан начала говорить неприятные вещи.

Вначале на лице Уры было безразличие, а потом он был готов расплакаться.

— З-здесь настоящий «Уранос»-сама... Ужас... Надо же задонатить! Надо закинуть деньги и представиться!

— Успокойся, Орихара-сан!

Я остановил девушку, которая уже собиралась достать из кошелька купюру в десять тысяч йен.

Орихара-сан пришла в себя.

— А... П-прости... Так удивилась, что решила, что должна задонатить.

... Что-то её в это затянуло.

Всё ли в порядке будет?

Просто деньги у Орихары-сан водятся, потому мне и тревожно.

— Так... Для начала давайте успокоимся. Мы... Пришли серьёзно поговорить.

— ... Да. Простите, — извинилась девушка.

Глаза стали неловко бегать.

— Это... Всё же я внизу подожду. Мама Уры-куна чай готовит, помогу ей, — сказала она и сбежала из комнаты.

Хм.

Как-то неловко вышло.

Она здесь из-за меня, а я даже поддержать её никак не смог. Вот что случилось, из-за того, что я не подумал о том, как будет вести себя Орихара-сан дома у Уры. Я действительно виноват.

Но да ладно.

Орихара-сан ушла, и в комнате остались я и Ура.

И лишь из-за этого... Атмосфера стала тяжелее.

— Ну, садись, — он дал мне подушку и предложил присесть.

Я сел, а сам парень уселся на кровать.

Находясь выше, он смотрел на меня сверху вниз.

Теперь всё стало немного комично, но впереди нас ждал серьёзный разговор.

Пусть и тяжело, надо было серьёзно поговорить с ним.

— Ура...

— Я не пойду на культурный фестиваль, — тут же отрезал он.

Сразу же отказал, не дав мне ничего сказать.

— А школа... Ну, если захочу, то пойду. Я же не ребёнок, чтобы вечно дома сидеть. Но... На культурный фестиваль мне идти не хочется.

— ... Почему?

— Почему? Я же говорил. Плевать я на него хотел, — холодно ответил он. — Я из собственной прихоти стал принимать участие в этом дурацком мероприятии. А теперь желание пропало, и я перестал. Вот и всё. Всё дело исключительно в прихоти. Только в этом и всё.

— Ты же представитель класса, и без тебя ребята не справляются.

— ... Плевать мне на них. Сейчас они все в дружбу играются, а когда фестиваль закончится, снова станут чужими друг для друга. Один чёрт я для всех лишь удобный инструмент, который может с их проблемами разобраться.

Он стал таким же как обычно... Нет, ещё более язвительным.

Я тяжело вздохнул.

— Я слышал от Ибусуки о том, что было вчера после занятий.

— ... М!

— Дело ведь в этом? Ты поэтому не пришёл в школу и теперь говоришь, что тебе плевать на культурный фестиваль.

— Чёртова девка... — он заскрежетал зубами, руки на коленях сжались в кулаки. — ... Не пойми неправильно. Плевать мне на неё.

— Ура...

— Она мне ни на грамм не интересна. И только попробуй ещё раз произнести её имя. Даже если это ты, я тебя не прощу...

— Ура!

Я повысил голос, и он вздрогнул.

На лице появился испуг.

А я резко смотрел на него.

— Чего ты вечно такой упёртый?..

— ...

— Хватит передо мной кого-то из себя строить. Сколько мы лет знакомы? Расслабься уже и говори как есть...

— ...

Он опустил взгляд и продолжил молчать.

Я тоже молчал, ждал, что он скажет.

Секунды тянулись точно целую вечность...

— ... У, у-у, у-у-у!

Изо рта опустившего голову парня стали доноситься всхлипы.

Сжатыми кулаками он несколько раз ударил по кровати.

— Чёрт... Чёрт...

Раз за разом он продолжал бить.

— И что тут такого, чёрт... Ну люблю, какие-то проблемы?!

Ударив ещё раз, он завалился назад на кровать.

Не желая, чтобы я его видел, прикрыл лицо руками.

Сейчас... Ура признал.

Любит.

Он любит Ибусуки.

Признав, он сказал мне это, но даже для этого ему требовалось набраться храбрости и это сильно его истощило.

— Я не говорил, что меня в этом что-то не устраивает.

— Чёрт, чёрт... Почему... Почему я... Вот так просто... Взял и влюбился!.. — вой смешался с плачем. — Ведь понимал... Она просто добра по отношению ко мне, это не более чем прихоть. Такие у кого угодно могут контакты спросить, да и коснуться без проблем... Понимаю, что дурак, раз посчитал это проявлением интереса... — с обидой и сожалением говорил Ура.

О том, что у него на душе.

О своих чувствах, которые он никому не хотел показывать.

— Начал надеяться... Мы вместе в «Round One» ходили и на летний фестиваль... Вдруг я ей тоже нравлюсь... Размечтался я, — он говорил так, будто отхаркивал кровь. — Когда она предложила меня на роль представителя класса... Меня это реально взбесило... Но немножечко я был рад. Она предложила стараться вместе, а я был этому рад. Потому... Подумал, что постараюсь. Ведь если постараюсь... Вдруг что-то случится. Вот на что я надеялся.

Ура продолжал.

В голосе становилось всё больше боли, и он становился всё тише.

— Она... Ничего такого обо мне не думала...

— ...

Такое часто бывает.

Жизнерадостная общительная девушка разговаривает с парнем, у которого мало друзей, обменивается с ним контактами и начинает дружить.

Парень начинает думать, что это что-то значит... Но для девушки это обычное дело.

На словах всё просто.

В Японии постоянно происходят такие любовные истории между мрачными и жизнерадостными ребятами.

Но.

Пусть история и обычная... Для того, кто принимает в ней участие, это очень важно.

— Вот я жалкий и убогий... Ненавижу себя... Она тоже бесит... Но ещё сильнее я бешу самого себя, — парень принялся поносить себя. — Вечно так... Немного доброты, и вот уже несёшься как дурак... А потом всё рушится. Ничего со средней школы не поменялось...

В средней школе у Уры уже был неудачный опыт в отношениях.

Сейчас ситуация слегка другая, но его чувства отвергли и сделали очень больно.

— Почему... Так случилось... Прямо... Как в тот раз. Ладно бы мне одному было больно, так я ещё и другим больно делаю... Вот отстой. Жалкий. Вот же я жалкий...

Ну точно.

Ура... Не злился на Ибусуки.

Он не бесился, думая: «Раз не интересен, чего такая добрая к мрачному типу вроде меня».

Конечно и это было... Но куда больше он винил себя.

Сожалел из-за того, что полюбил, что позволил узнать о чувствах и причинил боль.

Его чувства несли другому боль.

Он заставил хорошего человека переживать из-за того, что она не может ответить на его чувства.

Прямо как в средней школе.

Тогда Ура возненавидел себя и не выходил из комнаты.

Из-за неразделённой любви ему было больно... Но ещё больнее было от того, что он причинил боль Рю.

Узнав о чувствах Уры, Рю испытала боль, и это причинило боль ему самому.

Вот такой ужасный замкнутый круг...

— Эта девка... Явно думает, что от меня одни проблемы. Нормально общалась, а в неё какой-то мрачный тип влюбился. Конечно такое не понравится. Наверняка она и видеться со мной не захочет. Разве что посмеётся. Будет подругам жаловаться и рассказывать, какой мрачный тип в неё влюбился...

— ... Не придумывай, — сказал я.

До этого молчал, но тут смолчать не смог.

— Не придумывай, что чувствует Ибусуки, за неё.

— ... А?

Ура поднялся, утёр слёзы и уставился на меня.

В глазах был гнев и тревога, я смотрел на него в ответ.

— Понимаю, что тебе больно и очень тяжело. Но... Не придумывай, что чувствует Ибусуки, хуже делать всё не надо.

— ... Тц. Не говори, будто что-то знаешь, — его губы скривились, когда он с вызовом сказал это. — Заговорил-то так высокомерно. Ха. Тебе-то хорошо. Твоя любимая девушка тебе взаимностью ответила. Ведь ещё пару лет назад вместе со мной состоял в «союзе вечных девственников», а теперь обзавёлся девушкой и стал как все...

Его улыбка кривилась из-за гнева и обиды.

— ... Тебе меня не понять, Момо. Ты слишком прямолинейный и невинный... И не поймёшь, что чувствует прогнивший парень вроде меня!

— Да, я не понимаю, — сказал я.

Прямо сказал.

— Не понимаю. Я не понимаю, что ты чувствуешь. Ведь твои чувства можешь понять лишь ты. И это... Относится и к чувствам Ибусуки. Её чувств ты тоже не понимаешь.

— ...

— Свои чувства можешь понять лишь ты сам. Потому... Донести что-то до другого можно лишь словами.

Я вспомнил.

До того, как я начал встречаться с Орихарой-сан... Я разговаривал с Урой и Каной.

Кана сказал.

Принц должен действовать сам.

Даже если принц красив и богат, если он не будет действовать сам, принцессу ему не заполучить.

Если не выразить чувства словами, ничего не начнётся.

— ... Чего?

На лице Уры появилась раздражительность.

— Признаться предлагаешь? Типа лучше умереть, чем сдаться? Чушь. Слишком уж всё красиво...

— Нет. Я не предлагал признаваться, — не дав ему договорить, сказал я. — Признаваться или нет — решать тебе. Подталкивать я тебя не собираюсь. Я лишь хочу сказать... Не сказав о чувствах, прекрати что-то решать за других.

— ... М.

На детском лице появился стыд.

На самом деле.

На самом деле я... Уже знаю ответ.

Сегодня после занятий.

Я прямо спросил у Ибусуки.

О том, что она чувствует, узнав о чувствах Уры.

Что думает о парне по имени Урано Идзуми?..

Но.

Я не мог сказать об этом.

Не потому что она меня попросила, а потому что неправильно и нечестно вот так просто получить ответ.

Его Ура должен выяснить сам.

— Ты... Сказал, что я невинный.

— ...

— Может ты и думаешь так... Но как по мне, но ты куда невиннее...

— Я?..

— Да. Ты невинный. Самый невинный из всех, кого я знаю. Очень невинный, нежный... И потому трусливый.

— ...

— Ты всегда был таким. Ты очень боялся... Навредить себе и навредить кому-то ещё.

Совершенно трусливый он боялся.

Может он такой от природы... А может из-за того, что было в средней школе.

Скорее всего из-за всего разом.

— И в этот раз тоже ты не хотел причинять ещё больше боли себе и другому человеку... Потому всё и бросил. Но может стоит быть более нечувствительным?

— Нечувствительным?..

— Ты слишком остро реагируешь на боль. Если говорить красиво, то ты нежный, но с другой стороны у тебя раздутое самомнение, необщительность и недоверие к другим выработались...

— ... Что-то плохого слишком много.

— Да, просто. Само вырвалось.

— В каком месте само?.. — влажными глазами он уставился на меня.

Прокашлявшись, я продолжил:

— В общем... Быть немного нечувствительным неплохо. Можно причинять боль и себе, и другим.

— ...

— Не переживай... Своими чувствами ты не доставляешь другим проблем. А даже если и доставляешь, винить себя в этом ты не должен. Если переживать, что сделаешь кому-то больно своей любовью, то вообще никого не полюбишь.

— ...

— Всё так и есть. Ты влюбляешься, мечешься и чувствуешь себя жалким... Но не стоит переживать из-за этого. Любой будет чувствовать себя так...

«Если ты действительно любишь».

Так я сказал.

Да.

Так и есть.

Человек... Когда влюбляется, становится ещё более жалким.

Накручивает себя, волнуется, мечется.

И всё один сам с собой.

Со стороны это выглядит глупо.

— Каким бы жалким ты ни был, стесняться тут нечего. Ведь все такие. Ведь когда по-настоящему любишь, ты предстаёшь в самом постыдном виде... И вместе с тем кажешься самым крутым.

Да...

Сейчас я могу сказать это.

Я сказал Уре, которого изводила собственная любовь и который мучился из-за собственных ограничений, те слова, что могли поддержать его.

В средней школе я ничего не мог сказать.

Тогда я ещё не познал любовь и ничего не мог ему сказать. Только лишь как-то поддержать его на словах. С его терзаниями я ничего сделать не мог.

Но сейчас могу.

Потому что у меня есть та, кого я люблю...

— ... Хм, — помолчав, он недовольно хмыкнул. — И правда. Прежде чем начал встречаться с Орихарой, выглядел ты просто убого. Когда тебе отказали, вообще весь раскис, прямо неживой.

— ... Помолчи.

— Но... Так и есть, — сказал Ура.

Лицо его слегка прояснилось.

— Наверное у всех так.

— ... Верно.

Все становятся жалкими.

И неловкими.

Если влюбятся.

Если искренне полюбят.

— Ну... Думаю, мне уже пора.

Я поднялся с подушки.

— А?.. У-уже уходишь?

— Да. Орихара-сан ждёт, не могу я надолго задерживаться.

Что хотел, я уже сказал.

Когда я добавил это, Ура с подозрением посмотрел на меня.

— Ты... Точно не пришёл для того, чтобы велеть мне признаться?

— Я же сказал, что это тебе решать. Я не буду ни подталкивать, ни останавливать.

— ...

— Конечно если попросишь поддержать, я поддержу. Моя поддержка в признании у тебя есть.

— ... И в школу не скажешь идти?

— М... Ну, хотелось бы, чтобы ты вернулся, но заставлять не буду. Ты и так уже сказал, что ходить будешь, так что мне этого достаточно.

— ...

— А, точно, совсем забыл. Ибусуки сказала, что ты с высокой температурой свалился, потому и не проверяешь телефон, так что если решишь идти в школу, вот тебе и оправдание.

— ...

— А если не захочешь, можешь и дальше отдыхать. Если не придёшь, твоему классу и дальше мучиться придётся, готовясь к фестивалю... Хотя класс-то не мой, так что мне без разницы, — сказал я.

Явно отшучиваясь.

Ура поражённо посмотрел на меня, а потом прыснул.

— Пха... И что это было?

— Не моё дело. Что будет с твоим классом, меня не касается. Возможно ты после всего станешь изгоем в классе... Но это и неважно. Ты и раньше изгоем был.

— ... Ха-ха-ха. Вот уж точно. Я ничего не потеряю.

— Если станешь изгоем, снова будешь каждый день обедать со мной и Каной. Вот и всё.

— Блин... Не понимаю я тебя, Момо. Признаваться не заставляешь, на культурный фестиваль не гонишь. Тогда зачем пришёл?

— Я же уже говорил. Поговорить, — ответил я.

Я пришёл не для того, чтобы что-то приказывать.

И не для того, чтобы просить.

Просто чтобы поговорить.

Сказать, выслушать... Наладить контакт со своим дорогим другом.

— Чтобы серьёзно поговорить?

— Да, верно. Чтобы серьёзно поговорить.

Провести очень-очень серьёзный разговор... О любви.

Так.

Я ему сказал.

Всё же немного неловко из-за этого.

***

Когда Момо и Орихара ушли, я какое-то время лежал на кровати.

Смотрел на потолок и думал.

В голове крутилась целая куча слов разных людей.

— ... Если влюбляешься, становишься жалким... — пробормотал я в тишине. — Точно... Она тоже об этом говорила.

Во время нашего путешествия летом.

Когда поссорились из-за моего любовного треугольника в средней школе, я сбежал.

Когда убегал, я упал в реку и пошёл в ванную коттеджа переодеваться, а эта девка зашла, когда я был голый, даже не постучав...

Ну.

Так детально вспоминать ни к чему.

В общем, когда я убегал, мы многое обсудили.

И она говорила.

... Вдруг все такие же?

... Забавно. Когда влюбляешься, делаешь всё, чтобы он полюбил тебя... А в итоге становишься жалким.

... Но с другой стороны... Это ли не серьёзность?

... Из-за того, что ты серьёзно думаешь лишь о ком-то одном... Ты перестаёшь соображать. Осознаёшь, какой ты жалкий и испытываешь отвращение к себе.

После несчастливой любовной истории в средней школе я начал считать себя жалким... А она не смеялась надо мной.

В чём-то даже приняла.

Я был жалким и убогим, а она приняла меня совершенно серьёзно.

Да, тогда.

Наверное именно тогда я её...

— Идзуми-кун, я входу.

Дверь открылась.

Это была мама.

— ... Стучись хотя бы.

— Я стучалась. Ты не слышал?

Не слышал.

Похоже слишком погряз в собственных мыслях.

— Момо-кун и Орихара-сан ушли.

— Да... Видел через окно.

— Я их покормила. А. Твоя порция осталась, так что если проголодаешься, спускайся.

— ...

Покинув мою комнату, Момо вместе с Орихарой-сан поел еду, приготовленную мамой.

Орихара-сан сказала, что поможет маме приготовить чай, но в итоге похоже помогала готовить ужин.

... И что это было?

Хотя если бы мама не вовремя влезла, было бы куда неприятнее.

— Момо-кун... За то время, что я его не видела, он так возмужал, — пока я размышлял, проговорила она. — Может у него даже девушка появиться успела.

— ... Кто знает, — обронил я.

Сказать я не мог.

Что та двадцатисемилетняя тётя на самом деле любимая девушка Момо.

— Если у него кто-то есть... Для меня это будет слегка шоком. Всё же Момо-кун в моём вкусе. У Каны-куна симпатичная мордашка, он вообще хорош собой, но нравится мне точно Момо-кун.

— Хватит влюблёнными глазами на чужих друзей пялиться.

И не надо повторять про внешность Каны.

Мне что-то Момо жалко становится.

— Друзей... Хи-хи, вот как. Они ведь твои дорогие друзья.

— ... М.

— Хоть их у тебя и немного, но ты о них постоянно думаешь.

— ... Помолчи, — выплюнул я, а мама стала хихикать.

— А. Кстати, Идзуми-кун. Тебе к стриму готовиться не надо? Ты же на восемь его запланировал?

— ... Ты откуда знаешь?

— Проверяют твиттер сына, «Уранос»-кун.

— Хватит в личную жизнь лезть.

— Родители тебе оборудование накупили на сотни тысяч, потому и не могут нарушать личной жизни ребёнка-стримера.

— Тц.

Я поднялся с кровати.

Сел в кресло и взял телефон.

— Трансляция... Отменяется.

Что хочу, то и делаю.

Так я сказал.

***

Вечером...

Перед сном позвонила Ибусуки.

«Слушай, слушай, Урано мне ответил!» — с облегчением и радостью сказала она.

Как я понял... Он написал не лично ей, а в групповой чат класса.

Извинился, сказав, что температура поднялась.

И... Даже прислал несколько файлов, касавшихся подготовки к фестивалю.

Не только свою работу, но и других он описал подробно, дав указания.

«Урано... Использовал мой обман. Про жар...»

— Лучше ведь так, чем говорить, что это простой прогул.

Ребятам в классе знать правду не обязательно.

Иначе это принесёт лишние проблемы самому Уре и Ибусуки тоже.

Её стоит знать лишь немногим.

«Всё благодаря тебе, Момота. Ты же ходил сегодня к нему домой. Спасибо».

— Я ничего не сделал. Просто поговорил.

«... Ага, и всё же спасибо. Ты просто выручил...»

Какое-то время она без конца извинялась, но вот голос стал тише.

«Я рада, что Урано откликнулся, и его указания просто спасут нас... Но... Он дал указания на завтра, послезавтра и день фестиваля».

— ...

Указания на завтра, послезавтра и день фестиваля.

Это значит...

«Урано... Не придёт на культурный фестиваль?» — её голос от тревоги дрожал.

— Остаётся... Лишь верить в него, — я только и мог, что попытаться успокоить её.

«... Вот как. Верить и ждать».

Разговор подошёл к концу.

Смотря в потолок, я вздохнул.

Я сделал лишь то, что мог... И самоутвердиться не пытался.

Не знаю.

Что я должен был сделать и чего не должен был.

Всё сомневался, как далеко должен был лезть в этом деле.

Хотелось что-то сделать, но иногда лучше всего верить и ждать.

Что... Мне делать?

Что я могу сделать ради Уры?..