Том 3. Глава 2. Прошлое, которое было (2)
Как и в случае в «возвратом времени» Нагасэ и Кириямы, Аоки [10 лет] и Инаба [4 года] не находили странным свое появление здесь.
Что происходит в головах у людей, ставших детьми, было непонятно, но, похоже, они просто принимали происходящее.
– …Интересно, можем ли мы выходить наружу? Ведь если «возврат времени» произойдет, когда мы на людях… это будет катастрофа, правда? – сказала подошедшая к Тайти сзади Кирияма. Он ответил:
– Ну да… Хотя сюда мы пришли исходя из того, что «до пяти все так и останется».
– Но сейчас у меня ощущение, что, возможно, это так и есть.
Превращения происходят не случайным образом с 12 до 5, а кто-то превращается в 12 и остается в этом состоянии до 5.
Полной уверенности в этом быть не могло, но вероятность выглядела высокой.
До сих пор все шло малость чересчур регулярно для полной случайности.
– Ну, то, что мы сумели сюда проникнуть, – это приятный сюрприз. Тут грязновато, но вполне терпимо.
Кирияма провела пальцем по тонкому слою пыли на полу.
– У других состояние не хуже, но здесь на первом этаже окна открыты, тут нам повезло. Где-то еще пришлось бы разбивать и вламываться, а так нельзя…
Вообще-то в момент, когда они сюда вторглись, они уже совершили преступление, но сейчас была чрезвычайная ситуация, и Тайти хотел бы считать, что их действия простительны.
– Кха-кха! – закашлялась Инаба [4 года], цепляясь за одежду Тайти.
– Ты как, нормально? – спросил Тайти, и Инаба [4 года] кивнула.
– Давай в какой-нибудь комнате приберемся. Тут слишком пыльно, это вредно для Химэко-тян.
Согласившись с Кириямой, компания нашла на втором этаже офисное (по-видимому) помещение с восемью добротными письменными столами и как следует его вычистила.
– Я купила печеньки и попить, и еще купила вот что.
Это вернулась ушедшая за покупками Нагасэ (все уже наполовину уверились, что после того, как они сюда пришли, ничего не случится).
– Что за здоровенная штуковина? – спросил Тайти
Нагасэ с веселым видом извлекла ящичек.
– Переносная лампа! Теперь даже когда стемнеет, нестрашно!
– Такую громадную можно было и не покупать…
– В хозяйственном была распродажа, и на нее была хорошая скидка. А когда закончим ей пользоваться, я ее себе заберу. У-хи-хи.
Зачем кому-то вообще может понадобиться вот такое? Нагасэ – занятная личность, как всегда.
Нагасэ развернулась.
– Химэко-тян, а ты что хочешь?
– Это. Апейсин.
– Вот, держи.
Инаба [4 года] взяла у Нагасэ пластиковую бутылочку. Нагасэ и Кирияма были с ней ласковы, и девочка мало-помалу перестала их дичиться.
– Даже когда Инабан плохо слова выговаривает, она милааашкааа!
– Прекрати. Опять ее напугала, видишь?
Инаба [4 года] быстро спряталась за спину Тайти.
– Ууу. Когда смотришь, как Инабан липнет к Тайти… на душе становится как-то грустно.
Слегка дуясь, Нагасэ взяла свою бутылочку с соком.
– Ёсифуми-кун, тебе тоже спасибо за усердие.
Кирияма протянула Аоки [10 лет] сок и погладила мальчика по голове.
– Спасибо, – чуть застенчиво поблагодарил Аоки [10 лет].
– …У тебя все хорошо? – мягко спросил Тайти у Кириямы.
Слово «андрофобия» он не произнес, но смысл, похоже, донести сумел.
– Ну, он же еще ребенок, – и Кирияма спокойно улыбнулась.
– Хе-хе-хе, повезло, сеструха Наны мной довольна, – невинно улыбаясь, произнес Аоки.
– М? Наны?.. – Кирияма недоуменно выгнула брови.
– Ну да, ты ведь старшая сестра Наны, правда? Ну, мне так показалось, – с удивлением ответил Аоки [10 лет].
Тайти почувствовал, что происходит что-то странное.
– Погоди-ка, Ао-… Ёсифуми-кун. Мое полное имя ты можешь назвать?
Кстати говоря, сегодня они это еще не выясняли.
– Тайти Яэгаси-сан, да?
– Хорошо, а вот эта девушка кто?
– Чего?
Тайти указал на Нагасэ, которая, сидя на стуле, как раз принялась распаковывать и пробовать печенье.
– Иори Нагасэ-сан.
– Так… а это кто?
– Говорю же, старшая сестра Наны Нисино, нет? Подожди, или еще какая-то родственница? Она страшно похожа.
Аоки [10 лет] принимал Юи Кирияму за какую-то родственницу человека по имени Нана Нисино.
– Эмм… Но я… Юи Кирияма… – с озадаченной улыбкой ответила Кирияма.
– …Юи Кирияма? И совсем не родственница Наны?
– Я такого человека… не знаю.
– Правда? А так похожа… Эээ, значит, Юи Кирияма-сан. Ясно.
– Что? Что случилось? – подойдя, спросила Нагасэ.
– Сам толком не пойму, но десятилетний Аоки спутал Кирияму с другим человеком.
– С другим человеком? Спутал?
– …Давайте спросим у Аоки, когда он вернется, может, он что-нибудь знает. Этого ребенка, думаю, расспрашивать бесполезно.
Поскольку Кирияма быстро свернула эту тему, Тайти тоже не стал настаивать.
Снаружи уже стемнело.
Электричества в доме не было, зато была купленная Нагасэ лампа. По крайней мере, тот уголок комнаты, где собрались Тайти и компания, был худо-бедно, но освещен.
– И-на-ба.
– Ии – наа – баа.
Инаба [4 года] водила ручкой вслед за проговором Тайти.
– Хи-мэ-ко.
– Хии – мээ – коо.
– О, отлично, Химэко-тян. Ты уже научилась писать свое имя хираганой.
Тайти погладил Инабу [4 года] по голове, и девочка довольно сощурилась.
В заброшенном здании играть ребенку было нечем, и Инабе [4 года] стало скучно. Тогда Тайти решил поучить ее хирагане.
Инаба [4 года] учиться любила и усваивала все очень быстро.
Острый ум был заметен даже в этой частице Инабы (хотя ничего особенного тут не было).
С громким стуком открылась дверь.
– Победила, я первая!
В комнату ворвалась бегавшая по дому Нагасэ, за ней Аоки [10 лет].
– Черт, ты хоть и старшая, а так читеришь…
– И вовсе я не читерю. А ты умей проигрывать.
Похоже, у них было какое-то состязание.
– Кхх… В-вот почему ты все никак не можешь сделать «чмок»!
– Чт-!.. Сказала же уже, я делала «чмок»! На, на семьдесят процентов! Нет, это был настоящий, полноценный «чмок»! Я решила! Это был мой идеальный первый поцелуй!
– Тогда, тогда каков «чмок» на вкус?
– Ээ… как… как тунец?
…Нагасэ что, забыла, что ее партнер по «чмоку» сидит тут же, рядом?
– …Что сьючиось? – с невинным личиком спросила Инаба [4 года] – видимо, у Тайти было странное выражение лица.
– Наверное, «это» для девушек очень важно…
– Чмок?
– Эй, постой, Химэко-тян. Про это тебе еще ра-…
На полуфразе Тайти кое-что осознал.
Он сам уже целовался с будущей версией этого ребенка (хотя в силу особых обстоятельств не был уверен, насколько здесь применимо слово «будущая»).
Естественно, при взгляде на четырехлетку сердце не начинало колотиться сильнее, но… ощущение было странноватое.
– Есьи я сдеаю чмок, то стану взьёсьей?
– Это не так работает… Это делают после того, как становятся взрослыми, – так, наверное?
– А я когда смогу деять чмок?
– Не раньше осени первого года в старшей… стоп! Это вообще тут ни при чем! Химэко-тян, я запрещаю тебе говорить «чмок», тебе еще слишком рано!
– Поцеуй?
– От того, что ты говоришь по-другому, ничего не меняется.
– Фьянсуський поцеуй?
– Еще ужаснее?! И вообще, откуда ты это выражение узнала?!
– Эмм, из какого-то фийма.
– Чт-… Уже в четыре года ты получаешь такого рода образование?.. Впечатляюще.
– …Мне жаль прерывать ваше развлечение, но скоро уже пять, – раздался голос Кириямы.
– А… точно. …Все-таки до сих пор никаких изменений, а в пять они вернутся… да?
Убедиться в этом они смогут уже скоро.
На шепот Тайти ответила Нагасэ:
– Ну да. Кстати, Тайти. Когда происходит возвращение, как именно оно происходит? Сразу и мгновенно?
– Да. Даже заметить не успеваешь, раз – и оба вернулись… Такое ощущение.
– Хмм. Интересно, если внимательно смотреть, можно поймать момент?
В этот самый миг Кирияма вдруг вскочила, громыхнув стулом.
Лицо у нее было, как у полководца, перед самым началом военной операции обнаружившего в ее плане фатальный стратегический изъян.
– …Что с одеждой?
– Что?
Голос Кириямы прозвучал тихо, поэтому Тайти переспросил.
– Говорю, когда они вернутся, что будет с одеждой?
– Останется как есть… ай.
Вчера и на Нагасэ, и на Кирияме оставалась прежняя, не по размеру большая одежда, но на этот раз детей переодели в детские размеры. Естественно, для изначальных тел эта одежда будет слишком мала, и, когда Инаба с Аоки вернутся, она треснет по швам, а в худшем случае разорвется полностью… возможно (точно утверждать было нельзя, поскольку никто не знал, как именно изменяются тела).
– Паршиво! Если Инабан, когда вернется, обнаружит, что она голая… она будет просто в ярости!
– Авава, ее надо быстро переодеть! Иори, давай. Аоки… у него материя эластичная, с ним, наверно, будет все в порядке?
– Ээ, чего это вы так спешите? – с удивлением спросил Аоки [10 лет], но запаниковавшие Нагасэ с Кириямой уже бросились к Инабе [4 года].
Однако, увидев, как они приближаются с тревогой на лицах, Инаба [4 года], видимо, вспомнила их суровое обращение с ней сегодня днем (хотя они-то всего лишь пытались выказать свою любовь) и, естественно – спряталась за спину Тайти.
– Тайти! Пусти! Быстрее!
– П-понимаю я. Не прячься, Химэко-тян.
– Неее…
Инаба [4 года] вцепилась в одежду Тайти и не желала выпускать.
– Ну и что с ней делать…
– Некогда спрашивать, что с ней делать, Тайти! Как-нибудь… аа… время…
Кирияма, не договорив, потеряла дар речи.
В этот самый момент Тайти почувствовал, что человек справа-сзади от него стал крупнее.
– Нуаа?! Давит… одежда!
Прямо перед глазами Тайти свою одежду оправлял вернувшийся Аоки.
Застывшие Нагасэ и Кирияма тоже вновь пришли в движение.
– Ааааааа, Инабаааан! Подождиии! Не двигайсяааа!
– Тайтиии! Не оглядывайся, ни в коем случае, ни за что! Низачтонизачтонизачтонизачто, понял?!
– Да понял, понял!
Тайти застыл, словно превратившись в каменную статую, и худшей трагедии удалось избежать. (В процессе кто-то стукнул его по затылку. Затылок – опасная точка; Тайти хотелось бы, чтобы к нему проявили больше уважения.)
– Понятно. Хорошо, что вы нашли это место, – сказала Инаба.
Когда в комнату вернулось спокойствие, члены КрИКа начали обсуждать произошедшее.
– И уже второй раз «кто-то превращается в двенадцать и остается в таком состоянии до пяти». Раз так, можно считать, что это общее правило.
По словам Инабы, вариант «на самом деле это происходит случайным образом на протяжении всего промежутка времени, просто дважды подряд случайно длилось все пять часов» принять было трудно.
– …Ну серьезно, то, что и правда от всех этих пяти часов не остается воспоминаний, – это слишком уж. За это время что угодно может произойти…
– Но ты можешь довериться нам, кто остается рядом, – сказал Тайти, и Инаба со словами «ну… да» кивнула.
– Та надпись на доске – подсказка, которую нам оставил Халикакаб… получается? – пробормотала Нагасэ.
– Если так, то, что там было написано всего четыре имени, должно иметь какое-то глубокое значение… – и взгляд Инабы переместился на Тайти.
Сердце Тайти сжалось.
– Может, это значит, что только Тайти свободен от «возврата времени»?
То, что Аоки попал в яблочко, потрясло Тайти еще больше.
– Да, на сегодняшний день только это приходит в голову. Ладно, наверняка с этим позже разберемся. …Еще что-нибудь было?
Мысленно выдохнув с облегчением от того, что Инаба тут же сменила тему, Тайти ответил:
– Да, вот что, Аоки, когда стал ребенком, спутал Кирияму с кем-то другим.
– Что?
– Ээ, ну-ка, что там было?! Мне тоже расскажи, плиз!
Тут, не глядя на подавшего голос Аоки, заговорила Кирияма.
Спокойным тоном она спросила:
– Хочу спросить всего одно. …Ты знаешь такую Нану Нисино?
И Аоки тут же застыл в странной позе.
– Юи, почему именно ты… Откуда ты узнала это имя?.. Вы где-то встречались?..
– Ты [десятилетний] назвал меня старшей сестрой Наны Нисино.
У Аоки перехватило дыхание.
Он ничего не ответил.
– Нана Нисино… кто это? – продолжала спрашивать Кирияма, но у Аоки слова застряли в горле и не шли.
Но в конце концов, словно смирившись с неизбежным, Аоки криво улыбнулся и начал рассказывать.
– Это моя ровесница, которая жила поблизости… В третьем не то четвертом классе начальной школы мы с ней подружились. Она была из богатой семьи и ходила в частную школу, так что учились мы не вместе. …Вот, а в первом классе средней мы начали встречаться.
Ничего особо плохого в его словах не было. Однако Тайти почему-то подумал, что продолжение слышать он не хочет. У него возникло ощущение, что должно произойти что-то ужасное.
– И? – обронила Кирияма посреди общего молчания, предлагая Аоки продолжать.
– В конце первого класса ее родителям из-за каких-то обстоятельств пришлось переехать… и тогда мы решили расстаться. С тех пор общаемся только на уровне новогодних открыток… Вот и все.
– Может быть… эта Нана Нисино… похожа на меня? – спросила Кирияма.
Она спросила, не похожа ли на нее бывшая девушка Аоки.
Она спросила, не похожа ли на нее бывшая девушка человека, заявляющего, что он в нее влюблен.
– …Похожа, – ответил Аоки.
Он ответил, что его бывшая девушка похожа на Кирияму.
Он ответил, что его бывшая девушка похожа на ту, которой он заявлял, что в нее влюблен.
– Ты ее уже приличное время не видел, но… если она сейчас тоже в первом классе старшей, то она еще больше похожа на меня? – спросила Кирияма, положив руку на грудь.
– …Может… быть, – ответил Аоки.
Внезапно в Тайти впился холод этой комнаты. Из темноты, куда не доставал свет лампы, словно задул ледяной ветер.
– …Иными словами, если все сложить вместе, – перебила Инаба Кирияму, – то имеем вот что. Во-первых, факт: Нисино, подруга детства Аоки, похожа на Юи. Аоки в силу противоестественного феномена стал ребенком. При этом он осознавал личности окружающих его людей, однако, поскольку Юи случайно оказалась похожа на Нисино, а у [десятилетнего] Аоки пробудились воспоминания тех лет, он ошибочно принял Юи за старшую сестру Нисино. Только и всего. Тут в целом происходят малопонятные вещи, ну так сейчас произошло вот это.
Инаба все это выложила на одном дыхании, даже рта никому не дав раскрыть.
– Ну… видимо, так. Когда мы превращаемся в детей, сам человек меняется, так что много чего непонятного происходит.
После этих слов Нагасэ разговор увял.
Решено было разойтись по домам, а завтра прийти сразу сюда.
Если справедливо предположение, что «вот так все и происходит», то возвращаться домой было уже безопасно.
Тайти, единственный из всех обладающий другой информацией, был в этом более уверен.
Постепенно все расходились каждый в свою сторону, и в конце концов Тайти остался вдвоем с Аоки.
Они сидели бок о бок в покачивающемся вагоне поезда. Вечно треплющийся о всякой ерунде Аоки на этот раз был очень тихим.
Просто сидел и смотрел в окно.
Колеблясь, спросить или не спросить, Тайти в конце концов решил, что будет сожалеть больше, если не спросит. Он уже усвоил, что бывают времена, когда так делать необходимо.
– Аоки, ты тогда… был не похож сам на себя.
Возможно, Аоки не хотел бы касаться этой темы, но Тайти все равно поинтересовался.
– …М? Сам на себя?..
Аоки среагировал рассеянно и не сразу.
– Ну… тебя редко можно видеть таким смущенным.
– …А, ты про то, что моя бывшая похожа на Юи. …Ну да, так и есть. Как будто я…
Аоки что-то собирался сказать, но в итоге так и не сказал.
– Кто-кто, а ты, Аоки, в той ситуации наверняка бы воскликнул «все равно я люблю Юи!».
На эти слова Тайти Аоки ответил не сразу.
– …После этого феномена в голову лезут детские воспоминания и чувства, – тихо пробормотал он. – И из-за этого… я сам не очень понимаю, но… Да, прежний я так бы и сказал… но сейчас все как-то запутанно…
– «Прежний я»?.. Что ты имеешь в виду?..
– Потому что я вспомнил, что любил Нану. И никак не могу от этого отказаться.
То, что вспомнил нынешний он после того, как побывал прошлым собой.
– …Что Юи похожа на Нану, это я подумал еще тогда, когда впервые ее увидел… да. Но я не собирался думать ничего такого особенного… Похожая, ну и похожая, на этом все и закончиться было должно…
Поезд замедлился, потом остановился.
Люди вышли, другие люди вошли.
Поезд снова тронулся, начал набирать ход.
– Я люблю Юи. Но раньше я, сто пудов… любил Нану. Всегда любил. Сейчас, думаю, я люблю Юи сильней. Так… когда же я стал не любить Нану?
Аоки обхватил голову руками. И продолжил свой монолог:
– Совершенно не помню, чтоб я стал ее не любить… Мы расстались только потому, что она переехала… Когда я забыл про свою любовь к Нане? Она уже исчезла? Или еще осталась?
Аоки повернулся к Тайти с видом агнца, молящего о помощи.
– Скажи, Тайти… Что это значит – любить кого-то?
Возможно, Тайти и сам был недостоин отвечать на этот вопрос.
С КрИКом вновь произойдет нечто аномальное.
Поэтому наверняка что-то изменится.
И это что-то, после того как изменится, уже не станет прежним.
Какой бы неверный путь они ни избрали.
Сделанных ошибок не исправить.
Никогда.
+ + +
Юи Кирияма крадучись вошла в спальню родителей, к которой в последнее время подходила редко.
Шкаф со стеклянными дверцами, стоящий у стены.
В нем – сверкающая история прошлых дней.
Трофеи.
Наградные значки.
Медали.
Грамоты.
Все это Юи получила в те времена, когда занималась каратэ.
Открыв дверцу, Юи достала простенькую золотую медаль и погладила пальцем.
Эту медаль она завоевала в самом первом своем турнире – очень маленьком.
Стать сильной телом и духом. Таково было желание ее родителей, и она начала заниматься каратэ.
Сначала, по-видимому, планировалось не очень утруждать Юи занятиями, но, когда оказалось, что она способная, отец передумал, и она стала заниматься всерьез.
Сама Юи тоже получала от каратэ удовольствие.
Нельзя сказать, что каратэ стало для нее всем. Но что оно заняло важное место в жизни Юи Кириямы, – это факт. Так она думала, оглядываясь на воспоминания одиннадцатилетней себя.
Но в тот день… Когда на нее напал мужчина, ее охватил страх перед всеми мужчинами этого мира, и она бросила каратэ.
К тому мужчине никакой ненависти у нее не осталось.
Только обреченность и беспомощность.
В этом мире полно несчастий (к примеру, аварии, тяжелые болезни), и кто-то на какие-то из них натыкается.
Так вышло, что эта чаша не миновала и Юи.
Возможно, это лучше, чем травма или болезнь.
Поделать ничего было нельзя.
И потом, параллельно с несчастьями в этом мире существуют и удачи.
Ее окружали потрясающие друзья, и она могла пусть медленно, но все же идти вперед.
Разве этого недостаточно?
Разве не так устроен мир?
Если плохая волна тянет вниз, то ведь и хорошая волна может вынести наверх.
Бывают ситуации, когда человек беспомощен, как бы он ни старался; с тех пор, как Халикакаб начал устраивать феномены, Юи это поняла.
Все, что было в ее силах, она делала как можно лу-…
– Сестрица, – внезапно раздался голос.
Вздрогнув от неожиданности, Юи поспешно убрала медаль на полку и обернулась.
Возле раздвижной двери комнаты стояла Андзу, ее младшая (на два года) сестра.
– Ч-что?
– Сестрица… что с тобой? Разглядываешь вещи каратэшных времен. Ты же их ненавидела с тех пор, как забросила…
– Н-не, ничего. Просто вспомнила кое-что, вот и…
Андзу особо углубляться не стала, просто кивнула.
– А, кстати, сестрица. Я сегодня встретила Михаси-сан. Помнишь ее? Ну, вы с ней на больших турнирах встречались, главная твоя соперница.
Тинацу Михаси.
Юи не думала, что услышит это имя второй раз за сегодняшний день.
– Может, ты с ней и не дружила, а мы отлично беседовали. Так вот, Михаси-сан впервые за долгое время вернулась в наш город. Кажется, на зимние каникулы.
Почему она вдруг вернулась именно тогда, когда Юи оказалась вовлечена в очередной странный феномен?
На Юи вновь надвигается плохая волна?
Да. Наверняка так и есть. …Настает время сжать зубы и терпеть.
– Хмм…
Возможность рассказать, что они уже тоже встречались, была упущена.
– Я знаю, что сплетничать плохо, но, по-видимому, родители Михаси-сан развелись, и там много всякого произошло…
Голос Андзу пронзил уши Юи.
Вряд ли Андзу это сказала злонамеренно.
Она всего лишь пересказывала сегодняшние события.
Но Юи подумала вот что:
Она и Михаси вовсе не были дружны; так зачем ей выслушивать жизненные обстоятельства человека, с которым они связаны только через спорт, который она уже забросила?
Зачем подсоединять воспоминания, оставшиеся в давнем прошлом, к сегодняшним?
Те прошлые дела нынешнюю Юи Кирияму нисколько не касались.
Сейчас ничего уже не восстановишь, не изменишь.
Для нее сегодняшней это уже неважно.
А раз неважно, то и знать это незачем.
…И точно так же, раз это неважно, то и прошлое парня, который твердит, что любит ее, тоже знать незачем.
Ёсифуми Аоки, когда с ним произошел «возврат времени», спутал ее с давней знакомой.
Аоки сказал, что эта знакомая на нее невероятно похожа.
Аоки сказал, что любил эту знакомую и что они встречались.
Раньше он говорил, что полюбил ее инстинктивно.
Инстинктивно.
Не расчетливо – инстинктивно.
Любовь с первого взгляда – так это называется?
Но любовь с первого взгляда к девушке, похожей на ту, кого он любил раньше, – это выглядит, как…
…как будто он влюбился в нее именно потому, что она похожа на ту девушку?
А то, что он расстался с той девушкой лишь потому, что она уехала и у него не было выбора, – это выглядит, как…
…как будто она – не более чем замена той девушки?
Так это или нет на самом деле, она не знала.
Возможно, у нее просто разыгралось воображение.
Но чувство было какое-то неприятное.
Впрочем, ей недоставало храбрости потребовать у Аоки объяснений.
Она хуже всех. Ей хотелось смеяться над собой.
«Ненавижу, нет, прекрати» – все это она ему говорила; а теперь при мысли, что он «думает о той», ее охватывала тревога, и хотелось винить его.
– …Эй? …Сестрица, ты слушаешь?
– А, э, извини. Слушаю, да.
– Так я говорю… Сестрица, ты не хочешь вернуться в каратэ? Здорово было бы, если хочешь. Ты же так и не рассказала, почему бросила… А мне нравилось, когда ты занималась каратэ, ты была такая клевая…
Почему именно сейчас сестренка подняла тему каратэ?
Прежняя она.
Пошлое, которое не изменить.
Настоящее, которое не исправить.
Грудь пронзила тупая боль.
Почему больно?
Она не понимала.
Но нынешняя она не могла смотреть в глаза прошлой ей.
Она хотела забыть.
И что там было у Аоки, тоже не хотела знать.
Не надо.
Больно.
Не надо, чтобы больно.
– …Что с тобой, сестрица? Почему ты плачешь? …Я что-то странное сказала? Не плачь, прости меня, сестрица…
Она и сама не понимала, почему плачет.