Том 8. Глава 646. Трюки

Карик очнулся, как только Айзен был убит. Но не раньше, чем увидел лицо Эзекиеля. Это определенно был тот самый человек, которого оставили гнить в ловушке.

Он не только вернулся, но и по какой-то причине был сильнее, чем когда-либо.

Карик почувствовал себя немного ошеломленным. Однако в этих видениях он получил больше вопросов, чем ответов. Что случилось с Эзекиелем после этого? Кто остановил его?

Поскольку он не слышал упоминаний об этом человеке, то полагал, что Эзекиель, скорее всего, погиб в той войне, но не успел отомстить.

В глубине души он знал, что у Эзекиеля была причина сделать все это. Будь он на месте того парня, он бы тоже попытался отомстить. Он бы тоже обрушил Царство Богов, не задумываясь о последствиях.

Однако он все еще чувствовал глубокий гнев по отношению к Эзекиелю. Тот пытался отомстить. Это было нормально. Однако он зашел слишком далеко.

Через эти воспоминания Карик прожил жизнь Айзена. Он чувствовал связь с детьми Айзена... С теми, кто был совсем не похож на Айзена. В отличие от своего жадного и жестокого отца, дети были чисты и невинны.

Однако Карик видел, как этих детей убивали прямо на его глазах, словно Эзекиель хотел заставить Айзена почувствовать боль, прежде чем убить его.

Даже выйдя из сна, он все еще чувствовал, как трепещет его сердце... Перед глазами все время мелькали лица детей, которых убивали прямо на его глазах.

Эзекиель убивал людей, которые не несли никакой ответственности. И было ясно, что они погибли не первыми.

Он сам убил множество невинных людей, но делал это непреднамеренно. Он не особенно охотился за невинными.

С другой стороны, Эзекиель настолько погряз в ненависти, что превратился в демона, забыв о разнице между добром и злом.

Человек, который когда-то был настолько невинным, что даже не знал, насколько жадным может быть человек... Теперь он стал демоном, который убивал чьих-то детей, чтобы заставить их страдать, используя жизнь этих детей как пешки.

Эзекиель стал тем, кого ненавидел больше всего...

Однако было ясно, что Эзекиель в конце концов потерпел неудачу, поскольку Царство Богов все еще оставалось нетронутым благодаря Хаосу... который считался бессильным богом своей эпохи.

Карик положил руку на грудь. Голова немного кружилась. Однако он встал и подошел к следующему надгробию.

Прочитав надпись на камне, он почему-то почувствовал грусть в сердце. Он не знал, почему ему стало грустно, просто при виде имени, начертанного на надгробном камне.

По какой-то причине он почувствовал легкую нерешительность, словно сердце подсказывало ему, что он не должен видеть этого...

Но как бы он ни колебался, он все же положил руку на надгробие, обратившись лицом к засасывающему его сознание надгробию.

....

Габриэль сражался с Богами, пытаясь сдержать их. Темное пространство стало еще темнее, так как из него распространился другой слой тьмы, который находился под прямым контролем Габриэля.

Боги были недовольны действиями Габриэля и ответили со всей силой, обрушив на него свой гнев. Однако по какой-то причине они поняли, что не могут даже ударить Габриэля.

Внутри темного тумана он был словно дым. Он был везде, но в то же время нигде. Этой способностью обладали и все его клоны.

Ни одна атака не могла коснуться его, какой бы страшной она ни была. Словно эта тьма была его доменом, а он – единственным Богом в этом домене. Он был един с этой тьмой.

В его обязанности входило лишь сдерживать их, поэтому он не вступал с ними в прямую схватку, если не было необходимости. Благодаря своей тьме даже Боги не могли видеть дальше нескольких метров.

Он словно заставил всех Богов потерять ориентиры, и они не могли понять, где находится Эзекиель.

— Хватит этих бесполезных трюков! — Бог Войны поднял копье. Копье засияло ярким красивым светом, освещая окрестности. Однако на этом Бог войны не остановился.

Он поднял левую руку и достал еще одно копье, на первый взгляд совершенно идентичное.

Подняв оба копья, он ударил одно о другое, образовав крест.

От столкновения двух копий вокруг него поднялась ужасающая волна разрушения. Вокруг него сверкнула молния, а пространство разлетелось на куски. Казалось, даже время на мгновение остановилось.

Удар был настолько сильным, что темный туман вокруг него рассеялся, и вдали показался Габриэль. Наконец-то он покинул домен Габриэля.

И он был не один! Все остальные Боги также использовали свои силовые атаки, чтобы освободиться. Один из них полностью рассеял домен, а другие использовали свое оружие, чтобы рассечь сам элемент тьмы.

Несмотря на то что молодые Боги уже давно не сражались, к ним нельзя было относиться легкомысленно. Все они прожили не менее сотни лет, тренируясь и совершенствуя свои способности с помощью родителей.

Нельзя было игнорировать тот уровень контроля, который они имели над своей силой.

Один за другим все домены Тьмы были разрушены.

Трещины на барьере Царства Богов становились все больше, а Эзекиель продолжал атаковать. В его сердце разгоралось пламя мести.

Он не забыл о своей клятве! Он не собирался забывать о своей последней клятве! Он дал клятву уничтожить Царство Богов, и, чего бы ему это ни стоило, он хотел довести дело до конца!

По ту сторону барьера он вскоре заметил смутную фигуру... Это была женщина, которая стояла внутри барьера и смотрела на него.

Это была мать Каена, Богиня Реинкарнации. Эзекиель и Богиня Реинкарнации стояли лицом к лицу, а между ними находился барьер, испещренный трещинами.