Пролог (часть 2)
Это было самым первобытным желанием.
Золотой дракон, глядя на деревянное корытце, открыл свою пасть, и дыхание дракона, как сломанный нефрит, вырвалось наружу.
Глаза младенца всё еще были закрыты. Они просто не знали, что произойдёт в следующий момент.
Тень накрыла поток.
Дыхание дракона окружило деревянное корытце со всех сторон.
В следующий миг деревянное корытце и младенец в нём станут едой дракона.
В этот миг!
Рука легла на край деревянного корытца, вытаскивая его из реки.
Это была рука, покрытая шрамами, тонкая, слабая и маленькая.
Поверхность воды была встревожена. Рука оттягивала деревянное корытце и перемещалась к краю ручья.
Хозяином этой руки был трёх- или четырехлетний мальчик-даосист.
Мальчик оттянул корытце к краю ручья, спрятал его между камнем и своим телом, а потом достал меч из-за пояса и повернулся к устрашающей, гигантской голове золотого дракона.
Это был очень странный мальчик.
Он был слеп на один глаз, у него отсутствовало одно ухо, когда он бежал по воде, можно было заметить, что его ноги хромали. Судя по пустому рукаву, можно было увидеть, что у него также была одна рука.
Неудивительно, что ему пришлось сначала спрятать корытце у себя за спиной, прежде чем он смог достать меч.
Глядя на эту невероятно большую голову дракона над водой, вид мальчика стал крайне бледным. Его зубы стучали не потому, что он стоял в потоке холодной воды, а из-за страха в его сердце.
Это был первый раз, когда он видел настоящего дракона. Он даже не знал, что такое дракон, он только знал, что это было чем-то ужасающим. Но, тем не менее он не бежал, а держал этот хрупко выглядящий меч и надежно прятал корытце позади себя.
Золотой дракон равнодушно посмотрел на мальчика, и только создание такое же сильное и могущественное, как он, могло сказать, что глубоко в бездне его глаз была злоба и жестокость.
Мальчик не говорил ничего. У него было бледное лицо, сильный страх, но он не отпускал корытце.
Золотой дракон становился злее, его дыхание охватывало обе стороны ручья, и смерть приближалась.
Меч остался в воде, мальчик взял корытце и крепко прижал его к груди.
Чешуя дракона тёрлась о туман, принося бесчисленные священные огни, заставляя воду в ручье вскипать.
В этот момент даосист среднего возраста появился на берегу ручья.
Даосист спокойно окинул дракона взглядом.
Священный огонь над ручьем внезапно погас.
Золотой дракон взглянул на даосиста и произнес слово на драконьем языке!
Слово дракона было чрезвычайно длинным, как будто оно продолжалось вечность без остановки, оно, безусловно, имело чрезвычайно сложное значение. Это слово можно было сравнить с наиболее сложной частью музыки, но так же, как и звук самой ужасной грозы в природе, оно было смесью невообразимой мощи!
Даосист в возрасте посмотрел на дракона и произнёс одно слово.
Это было слово из одного слога, его произношение крайне странное и тяжелое для понимания, и оно совсем не было похоже на язык людей. Казалось, что оно имеет бесконечный смысл и переполнено древним значением.
Золотой дракон понял, но не согласился.
Потом туман над потоком свирепо поднялся вверх.
Дыхание дракона было направлено везде, влажные трава и деревья внезапно превратились в ужасающую сцену огня.
Маленький мальчик-даосист, стоя спиной к реке, просто не знал, что происходит, его голова была склонена в страхе, глаза закрыты, и он крепко прижимал деревянное корытце к груди.
…
Кто знает, как много времени прошло, прежде чем поток воды наконец утих.
Маленький даосист собрал всё своё мужество и посмотрел назад, но он всего лишь увидел чистую горную воду. Огонь по обоим краям ручья уже был потушен, только обгоревшие деревья и поджаренные камни свидетельствовали об ужасающей битве, которая здесь произошла.
Из облачной бездны прозвучал крик дракона. Этот крик был полон тоски, нежелания и сожаления. Дракон говорил пяти континентам мира о том, как его собственная нерешительность принесла такое глубокое сожаление.
Мальчик-даосист был сильно напуган. Пока его рука держала деревянное корытце, мальчик выпрыгнул на берег и подошёл к мужчине-даосисту, неуверенно глядя в небесную бездну.
Мужчина-даосист протянул руку, чтобы потушить огонь на плече мальчика.
Мальчик подумал о чём-то и с трудом поднял деревянное корытце.
Мужчина приблизился к деревянному корытцу и аккуратно взял младенца. Его правая рука взяла ткань и обернула вокруг тела ребенка. Его брови нахмурились.
- Твоя судьба… Определенно не очень хороша, - сказал он с жалостью, глядя на завернутого в ткань малыша.
…
На востоке Восточного континента находится маленькая деревня Синин, возле этой деревни находится маленький поток, возле этого потока гора, а на горе находится храм. В этом храме нет монахов, только даосист в возрасте и два его ученика, познающих Путь.
Этот холм был безымянным холмом, а храм - заброшен. Из этих двух учеников старшего звали Юй Жэнь, а младшего Чэнь Чан Шэн.
Синин находился в династии Чжоу. Восемьсот лет назад великая династия Чжоу сделала Путь государственной религией. С тех пор до текущей эры Чжэнтун, в стране была всего одна государственная религия. Это было действительно достойно уважения. Говоря разумно, учитель и два его ученика должны были жить в шёлковых одеждах и нефритовом рисе. Но Синин был слишком далек, а заброшенный храм был еще более удален. Других людей редко можно было тут заметить, так что они проживали весьма обыденную жизнь.
Естественно, даосисты практикуют Путь. В настоящее время существуют бесчисленные способы культивации, но способ обучения Пути этого мужчины-даосиста в сравнении с другими сектами был полностью отличным. Он не указывал конкретного метода культивации, не придавал значения поглощению света предназначенной звезды и совершенствованию разума. Он только акцентировал одно слово: запоминать.
С детства Юй Жэнь запоминал тексты Пути. Чэнь Чан Шэн с момента, когда он смог открыть глаза, был помещен перед пожелтевшими и старыми книгами. Первая вещь, которую он увидел, была комнатой, полной свитков Пути. После того, как он научился говорить, он научился узнавать буквы, и потом научился запоминать буквы классических текстов Пути.
Пересказывать и изучать до того, пока они не могли повторить с начала в конец и наоборот, было жизнью этих двух учеников.
Просыпаясь на рассвете, они запоминают книги. Под палящим солнцем - запоминают книги. Вечером - запоминают книги. Когда приходит весна и расцветают цветы, когда гремит летняя гроза, когда дуют осенние ветра, когда знобит от зимнего снега, они в пшеничном поле, на берегу реки, под деревом, у цветущей сливы - держат классику Пути в руках, изучают, запоминают, не замечая проходящего мимо времени.
В заброшенном храме была комната, полностью заполненная классикой Пути. Когда Юй Жэню было 7 лет, он со скуки решил пересчитать их. Всего там было 3000. В этих 3000 книг в одной из них могло быть несколько сотен слов или, возможно, несколько тысяч. Наименьшей книгой была Классика Богов, содержавшая всего 314 слов. Самой длинной была классика Долголетия, содержавшая больше, чем 200000 слов. Эти книги были всем, что они должны были запомнить.
Старший и младший ученики непрестанно запоминали, лишь пытаясь запомнить, не пытаясь понять. Они знали заранее, что их учитель никогда не ответит на их вопросы, а лишь скажет:
- Просто запоминайте, и понимание придёт само.
Для этих детей, изучавших Путь, но проживающих неторопливую жизнь, такой тип жизни сложно представить. К счастью, эта зеленая гора очень далека от дорог, и её редко посещают люди, так что там не было внешних отвлекающих вещей, и разум мог сосредоточиться. Темперамент этих двух учеников был исключительно хорош. Они не считали этот способ жизни унылым, просто запоминая день ото дня, не осознавая, что прошло несколько лет.