Глава 230. Побочная история 1.3: Долг (Страницы 21 - 24)
Побочная история 1.3: Долг (Страницы 21 - 24)
Когда она начала говорить, её голос немного изменился. Словно бы Алиса выступала перед полным залом. Этот голос не звучал решительно, но Кольт не ожидал таких перемен.
— Кокора учит нас тому, что упорство есть ключ к пониманию смысла в хаосе наполняющем мир, — сказала она. — Чтобы найти цель и достичь её, человек должен обладать сильным сердцем и крепким разумом. Наша вера не в счастье. Не в комфорте. Даже не в безопасности. Эти вещи ценны, особенно в наше время, и они не должны полностью игнорироваться или отбрасываться, но их могут - и часто - использовать в качестве оправдания погони за нашими низменными инстинктами. Они помогают нам уживаться с нашими страхами. Удовлетворять нашу жадность, нашу похоть, наш голод.
— Высшие инстинкты, говорит нам Кокора, не то, что приходит без труда, но нужно стоять на своём и они появятся. Именно им мы должны отдавать себя. Я говорю об инстинктах строить, учиться, защищать жизнь и воспитывать её, добиваться справедливости, достигать большего, и помогать остальным в тех же начинаниях.
— Эти высшие инстинкты дарованы нам Кокорой не без причины, и каждый день Онас нами, и они с нами. Когда мы прислушиваемся к высшим инстинктам, мы прислушиваемся к Ней. Мы идём по пути, который она избрала для нас. Не по пути мира и комфорта, возможно, но по пути света. Праведности. Ценности. Смысла.
— Поэтому мы так часто путаем их. Счастье и чувство исполненности, например. Они могут быть похожи, но это не есть то же. Счастье приятно, но не ради него мы встаём по утрам. Не ради него мы строим, не его добиваемся. Это мимолётная эмоция. И вы можете достигнуть великих вещей даже не чувствуя его. Чувство исполненности, с другой стороны...
Пока Кольт слушал, он невольно задумался над тем, что эта проповедь оказалась неожиданно мрачной для Богини Света. Это нормально? Он никогда не изучал никакие религии тщательно, ноу него всегда было впечатление, что вера Кокоры заключается в тепле и счастье, ну и всяком таком утешительном дерьме, которое помогает людям спать по ночам. По крайней мере, такое впечатление складывалось из-за разговоров всех этих верующих в Кокору.
Значит, он ошибался? Или же Алиса Риджмонт просто сумасшедшая? Ну, правдой могло оказаться и то, и другое.
Кроме того, если быть совсем уж честным... так ему нравилось гораздо больше. Всё это повторяющееся дерьмо о «поиске счастья» в каждой религии ни капли с ним не резонировало. Может он слишком циничен для подобного, или слишком часто сгорал от разочарования, пока взрослел. Каждый раз как он слышал о погоне за счастьем, у него складывалось впечатление, будто эти люди просто пытаются утешить себя, а не сказать что-то полезное.
Но это? Вот тут она попала в ноты. Ну, чуть-чуть. Просто её проповедь казалась немного реалистичнее. Приземистее.
Он бы всё равно не зашёл так далеко, чтобы сказать, будто верит в это всем сердцем, но уже что-то. Небольшой шаг вперёд, относительно веры в целом.
Её проповедь продолжалась ещё некоторое время, после чего она подняла книгу с трибуны и произнесла несколько цитат, даже не открывая.
Как, кстати, называется их книга? Ора? Вроде бы так.
Эта часть проповеди зашла Кольту не настолько, потому что ему не была знакома ни единая цитата, а использование древнего языка казалось слегка претенциозным.
Но ничего. Это даже не настоящая критика. Скорее это показывало его невежество в таких вещах.
Когда она наконец-то закончила, то традиционно поклонилась, держа обе руки на посохе.
Не зная что ещё можно сделать, Кольт начал хлопать. Томас и Стефани последовали его примеру - или попытались, по крайней мере.
Алиса подскочила к нему как зайчик и села рядом, на скамейку перед ним. — Ну?! Что думаете?!
Твою мать. Эм. Хммм.
— Мне проповедь показалась довольно неплохой, — сказал он. — Правда?!
— Ага.
Она продолжительно вздохнула и легла на свою скамейку, полностью исчезнув за спинкой.
И осталась лежать.
Довольно долго.
В итоге Кольт не понимал, что происходит. Опять.
Пока вдруг не начал слышать приглушённые всхлипывания.
Он приподнялся и заглянул вперёд. Ага. Она реально рыдала.
Вот серьёзно, какого хера не так с этой женщиной? Этого маленького комплимента реально хватило, чтобы она зарыдала от счастья? Твою-то мать. Как давно она...?
Стоп.
Прислушавшись, он заметил, что её рыдание постепенно изменяется. Из тихого, почти бесшумного, в полнее различимое всхлипывание.
Возможно, эти слёзы были не от радости. — ... Эй, вы в порядке? — спросил он.
У неё ушла пара секунд, чтобы ответить. Пряча лицо за руками и не поворачиваясь к нему, она пропищала: «Да!», сквозь тяжёлое дыхание, и добавила к этому: «Я в порядке!».
Хмм.
— Забавно, — сказал он. — По Вам не скажешь, что Вы в порядке.
Она издала звук, который мог быть словом, но если и был, Кольт его не понял. Что ж, твою мать.
Он не знал, что делать в такой ситуации. Не знал, как утешить рыдающего человека. Ему хотелось что-нибудь сказать, но мешало довольно сильное чувство, что так станет только хуже.
Если бы она хотела сказать в чём дело, то сказала бы, да? Женщины любят болтать о своих чувствах.
О, но может это тот момент, когда женщина хочет, чтобы парень спросил первым. Чтобы показать, что его это правда волнует. Ну или вроде того.
Кольт почесал голову. *** 2 страница *** Рыдание Алисы продолжалось.
Хотел бы Кольт знать причину. Чёрт, да она сама-то хоть знала? Может с этим можно что-то сделать.
Или, может, ей просто нужно хорошо проплакаться. Такое вроде бывает, да? Он слышал об этом феномене у людей с нормальными эмоциями. Что-то связанное с накопившимися чувствами или как-то так. Может сейчас такой момент. Что-то естественное. Хмм. Ага, но наверно нет.
Томас спрыгнул со скамейки, прошёл мимо ног своего отца, и подошёл посмотреть на Алису. Его маленькие любопытные глаза взглянули на неё, после чего он попытался потрогать своей крошечной ручкой её лицо.
Мокрые глаза Алисы резко открылись и она оцепенело уставилась. После чего схватила его на руки и начала рыдать ещё громче.
Озадаченный Томас посмотрел на отца.
Кольт тоже не понимал что происходит, поэтому просто пожал плечами. Вряд ли малыш понял этот жест.
Уже прошло довольно много времени. Кольт решил, что пора бы вмешаться с какимнибудь подходящим вопросом хотя бы ради спасения сына.
Однако прежде чем он успел, дверь за его спиной открылась. А когда он повернулся, то увидел брюнетку средних лет. Она была одета скромно, но не слишком просто, и не слишком приметно. Её волосы выглядели слегка грязновато, а вокруг глаз самую малость потёк макияж.
Господи, нет. Ему не справиться с двумя рыдающими женщинами.
Она медленно вошла в комнату, неуверенно оглядываясь вокруг, благодаря чему Кольт понял, что это не частый посетитель церкви.
Однако чем ближе она подходила, тем больше он её узнавал. Что показалось Кольту странным, потому что после всех его разведок в Ордене почти не осталось людей, которых он знал по лицу, но не по имени. Может встретил её в магазине Фрэда? Нет, не то. Тогда где-?
Его глаза широко раскрылись. Это ведь бывшая жена Рексфорда Марго.
Её морщинки стали заметнее, чем на фотографии, которую Кольт видел в доме усопшего шерифа, во время своего расследования, но это точно она.
Он думал изучить данные о местных свадьбах, чтобы узнать её имя и, желательно, нынешнее место жительства, но откладывал это, потому что боялся привлечь к себе внимание. А ещё просто не хотелось тратить время.
Но вот она здесь.
И насколько бы Кольту ни хотелось спросить её о внезапной смерти бывшего мужа, он не представлял как это сделать, не показавшись полным психом. Или наглым репортёром. Неизвестно ещё, что хуже. Алиса, с другой стороны, уже поднялась на ноги, и Кольт не понял каким образом Томас оказался в его руках, продолжая с любопытством поглядывать вокруг.
Она разве не рыдала буквально секунды назад? Каким хером?..
— Добро пожаловать! — воскликнула она, подлетев к новоприбывшей. — Что привело Вас в наш скромный дом Леди Света? О! Вы пришли на проповедь? Мы только что закончили, но я буду рада произнести её ещё раз! О! Или вам просто нужно место тишины и спокойствия? Это тоже без проблем, если хотите. Церковь построена для-
Она продолжала, и продолжала. Кольт никогда не видел её такой болтливой. Сжимающаяся гостья языком тела выдавала, что ей тоже не слишком комфортно.
Чёрт. Кольт не мог позволить спугнуть женщину раньше, чем он хотя бы её грёбаное имя узнает.
С Томасом в одной руке, он взял Стефани за ручку и повёл её за собой. Она едва доставала до его руки, поэтому он шёл медленно, чтобы она не упала из-за спешки.
— Прошу прощения, — сказал Кольт настолько искренним голосом, насколько мог.
Обе женщины повернулись, что, к счастью, дало Алисе время хотя бы вдохнуть и немного вернуться в чувства.
— Уверен, Алиса не хотела Вас так сильно заболтать, — сказал он, поставив Томаса рядом со Стефани. Он поставил их так, чтобы они взялись за ручки в бессмысленной надежде, что это помешает ему ускакать как зайчику. — Она просто рада новому человеку в церкви.
С широко открытыми глазами, Алиса прикрыла рот ладонью. — ОЙ! Да! Мне так жаль! Пожалуйста, не обращайте внимания, я пойду. Но буду... эм... вон там, если у вас появятся вопросы.
Но она отошла лишь на пару шагов.
Кольт не хотел упустить открывшийся шанс поговорить, поэтому протянул руку: — Кольтон Томпсон. Рад знакомству.
Женщина заметно колебалась, но приняла рукопожатие: — ... Женевьева Бомонт. Взаимно.
Кольт очень пытался, но ему не удалось скрыть шока, услышав её фамилию. Бывшая жена Рексфорда Марго взяла фамилию Бомонт? Какого хера?
Он попытался найти оправдание: — Бомонт? Я только вчера встретил Малькольма Бомонта. — А. Это мой муж.
Кольт чуть не спросил, не прикалывается ли она. Он мог как-то ошибиться? Или это реально настолько странная семья?
До сих пор он знал только то, что у Джанет Бомонт двое дядей: Рексфорд Марго и Малькольм Бомонт. А теперь оказывается, что бывшая жена Рекса вышла за Малькольма?
Что за грёбаная семейная драма?
— АВЫ... работаете здесь? — спросила Женевьева, проведя взглядом по нему, а потом по остальной церкви.
— О, нет, я просто... — Как бы объяснить. — Ну, честно говоря, я сам не уверен, что здесь делаю. Я просто прихожу сюда, когда захочу.
— О... л-ладно... 23 страница
Снова стало как-то неловко, но Кольт хотел получить от неё больше информации. А единственный способ сделать это... сыграть роль, которую он ненавидел.
Чёрт. — ... Гак, что привело Вас сюда? — спросил он. — Любопытство? ИЛли...? Женевьева слегка напряглась, как и выражение её лица. — Или что?
На такую реакцию трудно отвечать, но Кольт не оплошал: — Ну... ваш макияж слегка размазан.
Она моргнула и быстро достала маленькое зеркальце из кошелька, чтобы посмотреть. После чего повернулась спиной, пытаясь наскоро исправить проблему.
Кольт обменялся взглядом с Алисой, приближающейся к ним по сантиметру. Она посмотрела на него лицом, которого он не виделу неё никогда раньше. Нахмуренные брови и стиснутые челюсти. Кивок в сторону госпожи Бомонт.
Чего она от него хотела? Алиса ведь понимала, что он не её грёбаный вербовщик, да? Всего мгновение назад она рыдала, но теперь выглядела так, будто этого никогда не происходило. Её макияж тоже совсем не расплылся. Стоп, на ней вообще есть макияж? Честно говоря, с этой женщиной он не понимал ничего.
Ну, плевать.
У него были свои причины продолжать: — Не хочу Вас тревожить, но если Вы хотите о чём-либо поговорить... то пришли в правильное место.
Женевьева, похоже, уже закончила, но не повернулась к нему.
Он снова взглянул на Алису, которая жестами указывала с такой скоростью, что руки почти сливались в одно размытое пятно. И глаза начали немного выпирать, словно сотни несказанных слов создали внутри неё такое давление, что вот-вот её разорвёт.
Да, она точно фанатичка.
— Но если не хотите разговаривать, тоже никаких проблем, — добавил он. — Я на Вас не давлю. Здесь рады всем.
Женевьева повернулась и руки Алисы внезапно остановились. Она снова приняла облик элегантной статуи.
— Спасибо Вам, — сказала Женевьева. — Я не знаю, могу ли... ну... Кольт ждал, но складывалось впечатление, что эта фраза не будет закончена. Алиса использовала наступившую тишину:
— Это ничего. Всё в порядке. Почему бы Вам не сесть? — и она попыталась повести женщину к ближайшей скамейке.
Женевьева сопротивлялась, но только поначалу, после чего поблагодарила: — Спасибо Вам, матрона. — Ой, — удивилась Алиса. — Вам знакомы традиции Кокоры? — Лишь немного, боюсь... — Это всё равно удивительно. Меня не называли матроной ещё с Ричлэнда.
А? Её надо называть матроной? Чёрт. Если он хочет продолжить притворяться хорошим верующим, нужно хоть немного узнать об этой религии.
Угх.
Когда госпожа Бомонт не ответила, Алиса села рядом с ней и сказала нежным ГОЛОСОМ:
— Всё хорошо. О чём бы Вы ни хотели поговорить, я буду рада Вас выслушать. А если хотите просто посидеть в тишине, тоя с радостью исполню и это тоже.
«А если она не хочет с тобой сидеть?», подумал Кольт. К счастью для Алисы, Женевьева не сказала этого. Она просто сохраняла тишину.
Довольно долго. Вау. Она реально ради этого пришла? Посидеть в тишине? Супер.
Кольт решил вместе с детьми сесть на скамейку с другой стороны. Он подумал, что если уйдёт сейчас, то вряд ли сильно разозлит Алису, но Женевьева оставалась важным источником информации. Если он останется, то может получить пару зацепок в расследовании.
Господи, как же это было скучно. Могли он попытаться начать разговор? Вопросов-то у него было предостаточно, особенно о Малькольме, но каким образом их задать - не испортив при этом отношения с Женевьевой. И Алисой, если выйдет совсем криво.
Чёрт. Может, достаточно хотя бы того, что он узнал её имя? Довольно большое открытие, особенно благодаря фамилии. Сперва Марго, теперь Бомонт. Вполне возможен любовный треугольник между ней, Малькольмом, и Рексом. А Кольт лучше остальных знал, что любовь может быть отличным мотивом для убийства.
Но если мотив в этом, то каким получается вывод? Малькольм решил убить бывшего мужа своей жены? Зачем? Из ревности? В страхе, что она может вернуться к нему?
Такое вполне возможно, конечно, но Кольту сейчас не хотелось видеть убийцу в Малькольме. Насколько он успел понять, этот странный мужик и сам проводил расследование. И дело казалось слишком сложным для простого убийства по неразделённой любви.
Впрочем, это просто ощущения его нутра.
— Я хочу поговорить, — вдруг сказала Женевьева, обратив на себя взгляды всех, включая близняшек. — Что Кокора говорит о... смерти любимого человека?
Алиса моргнула.
Но не Кольт. Смерть любимого, значит? Не обязательно быть детективом, чтобы понять о ком она. Но если дело реально в этом, то причины удивляться всё равно есть. Исходя из шутки Рекса о ней, когда Кольт впервые появился в Ордене, можно было предположить, что шериф с бывшей женой расстались тяжело.
Получается, это не так? Или она начала ощущать раскаяние посмертно?
Алиса не спешила с ответом и Кольт не мог её винить. На такие вопросы небрежно не отвечают.
— ... В Первой Книге Матери, к самому её концу, задаётся вопрос смерти. Понятно, что это... достаточно сложная тема. На которую не ответить просто. Я бы хотела дать Вам копию книги, если Вы не против.
Хмм. Немного уклончиво на вкус Кольта, но вполне понятно. 24 страница
— Яне против, — сказала Женевьева, — но мне бы хотелось услышать Вашу интерпретацию.
О. В этот раз вопрос не избежать, подумал Кольт. Не без риска потерять Женевьеву полностью, по крайней мере. Что она скажет, интересно?
Алиса вновь не спешила. Таким серьёзным он её лицо ещё не видел.
— Что ж... в моём понимании, Богиня дала нам инстинктивное желание скорбеть о тех, кого мы любим. Это больно. Возможно, это больнее всего, что мы можем испытать. Но ещё это показывает глубину нашей любви. И определённо, наша скорбь показывает уважение и память к усопшим. Я верю, что боль, которую мы чувствуем - способ Кокоры отдать им почёт в наших сердцах.
Взгляд Женевьевы становился лишь мрачнее.
— И со временем, — продолжала Женевьева, — эта боль... станет частью нас. Важной частью. Я не могу сказать, что знаю планы Богини на всех нас, но верю, что она не хочет, чтобы мы игнорировали свою скорбь. Я верю, что она хочет, чтобы мы сделали её частью себя.
Женщина до сих пор ничего не говорила.
Со своей стороны, Кольт не знал, как бы отреагировал на всю эту чушь, потому что просто не мог её понять. Даже сейчас, в свои тридцать с лишним лет, он не мог вспомнить ни единого раза, когда испытывал скорбь. Он её видел, это конечно. Если работаешь копом в городе шатающемся от преступлений, вполне нормально видеть людей разбитых неудачами, но по ощущениям это лишь сделало его сердце ещё черствее - если такое было возможно.
Хотя он оценил, что Алиса не прибегала к успевшей надоесть фразе «они теперь в лучшем месте».
— И небольшое облегчение приносит то, — продолжила Алиса, — что насколько бы ни были наши усопшие счастливы в жизни, теперь они с Ней. В радости. И спокойствии.
А, вот она. Ну ладно.
Он подумал, что для по-настоящему верующих людей, вроде Алисы, в этом было какое-то облегчение. Для него это казалось слишком простым выводом, но он не знал всех секретов вселенной, так что...
Тц, плевать.
— Как вы думаете... усопшие узнают правду после смерти? — спросила Женевьева. Этот вопрос Кольту показался неожиданным. Даже Алиса явно не знала что сказать.
— Что Вы имеете в виду? — спросила она.
— Я... — Женевьева глубоко вдохнула. — Ну... если кто-то солгал им в жизни. И не сказал правды до самой смерти. Как думаете, они узнают, что случилось на самом деле? Или почему? Ну, когда будут на небесах?
Какого чёрта? Кто вообще мог задать такой вопрос? — ... Боюсь, это знает только Кокора, — ответила Алиса. Женевьева вновь замолчала.
Как же Кольт хотел сейчас вмешаться с собственным вопросом, но его присутствие здесь и так было подозрительным. Ему казалось, что обе женщины просто забыли про него, а если он им напомнит, они могут попросить оставить их. Он не сможет возразить.
Сейчас ему нужно было просто растаять в окружении и не испускать ни звука. Может даже притвориться, что он не слушает. Близняшки в этом были полезны. И, к счастью, они сидели тихо как мышки. Насколько бы он ни хотел, чтобы они вели себя как обычные дети, временами эта их черта очень помогала.
— ... Мой бывший муж, — сказала Женевьева. — Я обвинила его в том, в чём он небыл виноват. Или, скорее... я притворилась. И думаю, что сделала ему этим больно... может даже больнее, чем если бы просто сказала правду.
Алиса молча слушала.
— Атеперь его не стало, — сказала она. — Оглядываясь назад, я... хотела бы я просто рассказать ему правду...
— Понимаю, — сказала Алиса. Каким-то образом её голос прозвучал ещё мягче, чем обычно. — С таким чувством трудно бороться, но Вы должны помнить, что сожаления тоже неизбежная часть жизни. Я слышала, что некоторые считают иначе, будто можно прожить жизнь без сожалений - прожить на полную, как выражаются некоторые - ноя верю, что они ошибаются. Все в этом мире совершают ошибки, и чувство сожаления их естественное последствие. А потому, в сущности... если вы живёте без сожалений, то не потому что не совершали ничего, о чём стоило жалеть. Совершали. Как и все мы. Просто такие люди не обращают внимания или просто не признают реальность своего прошлого. А это точно не способ жизни в милости Её.
Чёрт. Кольту было интересно, узнала ли она это из книг или пришла к таким выводам сама?
— ... Вы тоже совершали поступки, о которых теперь жалеете, матрона?
— Конечно. И много. А временами... мне не удаётся сними справиться. — ... Поэтому Вы плачете?
Услышав это, Кольт должен был взглянуть на Алису. Ага. Снова слёзы. Она не рыдала свернувшись в позу эмбриона, как несколько минут назад, но её глаза определённо покраснели и она струдом нашла в себе голос ответить:
— Я... эм... это... Простите.
— Нет, не извиняйтесь. Это мне нужно из... вИ... ох... — Теперь и Женевьева начинала рыдать. — Хватит, матрона. ИЗ... из-за Вася-
— Простите! — Нет, нет, это Вы меня простите!
Какого хера сейчас происходило? Кольт не думал, что когда-либо в своей грёбаной жизни чувствовал себя настолько лишним. Может ему просто приложить палец к виску и использовать разрушение, чтобы вынести себе на хер мозги. Так агонии будет на порядок меньше.