Глава 371. Семья Бай
Услышав крик Пса, дверь со скрипом отворилась. Раздетый по пояс Гао Чжицзянь нахмурился, глядя на него. Несмотря на холод, по его телу ручьями стекал парной пот.
— Чуешь? Ян Сяохай с женой сегодня булочки готовят! С мясом и луком! — с ухмылкой произнес Пёс.
Глядя на его наглую улыбку, Гао Чжицзянь с грохотом захлопнул дверь.
Сквозь дверь Гао Чжицзянь слышал, как Пёс, удаляясь, ворчал: — Эх, скучно. С Лю Сюцаем веселее было. Интересно, куда он пропал? Давно его не видел, даже соскучился немного.
Дождавшись, пока звуки стихнут, Гао Чжицзянь повернулся и крепко взялся за тяжелое древко алебарды. В его руках огромная алебарда Пэн Лунтэн смотрелась нелепо, как ребенок на взрослой лошади.
Несколько раз неуверенно взмахнув оружием, он с силой опустил его на землю. Каменные плиты пола раскололись на куски.
Тяжело дыша, Гао Чжицзянь посмотрел на дрожащие руки. Из-под лопнувших вен сочилась кровь.
Гао Чжицзянь подошел к столу и взял книгу по военной стратегии, найденную у погибшей Пэн Лунтэн.
Окропив страницы своей кровью, он увидел совершенно иной текст. Это была техника боевого совершенствования!
С широко раскрытыми глазами он сел, скрестив ноги, и, следуя инструкциям, сосредоточился на ощущении жажды убийства, собирая ее и направляя по телу, как было указано в книге.
Гао Чжицзянь продолжал циркуляцию энергии. Сидящий в медитации, он напоминал статую гневного Архата, от которой исходил едва заметный кровавый туман. Казалось, его тело немного увеличилось в размерах.
Пролетавшая мимо насекомое упала замертво, сраженная одним его взглядом.
— Обед! Обед! — крик Ян Сяохая заставил Гао Чжицзяня медленно закрыть глаза.
Когда он открыл их снова, он вновь стал прежним добродушным Гао Чжицзянем.
Вспомнив о Пэн Лунтэн, он решил, что техника слишком опасна, чтобы делиться ею с другими, не испытав на себе.
Гао Чжицзянь подошел к колодцу во дворе, окатил себя ледяной водой, смывая пот, оделся и направился на кухню.
Там остальные уже ели ароматные мясные булочки и горячую кашу.
В отсутствие старших они вели себя непринужденно, развалившись за столом и болтая.
Гао Чжицзянь взял миску, положил в нее пятьдесят булочек и сел есть. Кашу он не тронул, вместо этого налив себе полную чашку черного уксуса.
Откусив кусок булочки, он макал ее в уксус и отправлял в рот. Ел он медленно, поглядывая на дверь.
Когда все разошлись, Ян Сяохай, почесав голову, спросил: — А младшая сестра Сяомань опять не будет есть?
Подумав, он накрыл тарелку с булочками и вместе с круглолицей женщиной принялся мыть посуду и чистить пароварку.
Гао Чжицзянь, съев последнюю булочку и выпив уксус, взял тарелку с оставшимися булочками и вышел.
Он направился к храму предков семьи Бай. Повернув три фигурки обезьян, он открыл потайную дверь.
Гао Чжицзянь вошел внутрь. Зажженные масляные лампы ярко освещали ступени, которые раньше казались мрачными.
В главном зале он увидел Чунь Сяомань, что-то шептавшую: — Дитя поднимает очи к небесам. Учителя рядом. Двадцать четыре духа небес помогают мне. Линейка учит, нож ведет. Нож становится легким, как пух. Линейка — тонкой, как травинка. Камень превращается в пузырь.
Услышав шаги, Чунь Сяомань обернулась. Увидев Гао Чжицзяня, она обрадовалась: — Чжицзянь, посмотри, может, я что-то не так читаю? Почему ничего не происходит?
Гао Чжицзянь взял у нее книгу, посмотрел на нее и протянул ей тарелку с булочками: — Ешь.
После прошлого раза Чунь Сяомань заметила, что Гао Чжицзянь как будто пришел в себя. Теперь он говорил мало, но понятно.
— Я не хочу есть. Лучше посмотри, что там в книге, — нетерпеливо сказала Чунь Сяомань, оттолкнув тарелку.
Гао Чжицзянь снова протянул ей тарелку: — Ешь.
Настаивал он, давая понять, что иначе ничего не скажет.
Сяомань вздохнула и взяла тарелку, быстро, но маленькими кусочками, поедая булочки: — Мяомяо вернулась?
Гао Чжицзянь, изучая книгу, покачал головой.
— Куда же она пропала? Хоть бы весточку прислала. — Чунь Сяомань вдруг задумалась и испуганно спросила, — а вдруг она…
Тут же она сама себя успокоила: — Нет, она больше не станет делать глупостей.
Ела она быстро, думая о разных вещах, и, как следствие, поперхнулась, схватившись за горло.
Гао Чжицзянь отложил книгу и стал похлопывать ее по спине, помогая проглотить кусок.
Отдышавшись, Чунь Сяомань сказала: — Может, соберем всех и еще раз поищем там, где Мяомяо пропала? Никаких вестей, я очень волнуюсь.
— Угу, — кивнул Гао Чжицзянь.
В этот момент в подвал вбежал радостный Пёс, размахивая письмом: — Эй! Младшая сестра Бай написала!
Чунь Сяомань вскочила: — Где она? Что в письме?!
— А ты как думаешь? Я же читать не умею, — Пёс передал письмо Гао Чжицзяню.
Гао Чжицзянь прочитал письмо и передал его суть Чунь Сяомань. Бай Линмяо была в порядке. Она отправилась в столицу по делам и обещала вернуться, как только закончит.
— Слава богу, слава богу, — выдохнула Чунь Сяомань, все это время не находившая себе места. Без Бай Линмяо ей каждую ночь снились кошмары.
Гао Чжицзянь внимательно посмотрел на письмо и, запинаясь, произнес: — Это… это… почерк… старшего брата Ли!
Только старший брат Ли мог писать такие квадратные буквы углем.
— Ха-ха, — Пёс, указывая на Чунь Сяомань, рассмеялся, — а я что говорил? Молодые повздорили, а ты, посторонняя, лезешь. Еще, небось, мужа ее ругала. А они, глядишь, помирились уже. Как я и говорил.