Глава 270. Инь и Ян
В тесной и душной кладовой мальчик, привязанный к столбу, кричал от боли, причиняемой ему собственными родителями. Его крики были настолько душераздирающими, что даже Ли Хован не мог оставаться равнодушным.
Через некоторое время железные щипцы ослабили хватку. Голова мальчика упала набок, и он, пользуясь передышкой, жадно глотал воздух.
Нарядно одетые родители тут же присели рядом и принялись внимательно осматривать нижнюю часть тела сына.
— Ну как? Есть улучшения? Признак мужественности Цзин`эра вернулся?
Мужчина осторожно провел пальцами, его лицо омрачилось: — Нет! Он еще больше втянулся. Нельзя больше тянуть, нужно ставить замок, иначе будет поздно!
Волосы мальчика, промокшие от пота, встали дыбом. Он испуганно закричал, голос дрожал: — Папа, не надо замок! Не надо!
Мужчине тоже было тяжело, но он вздохнул и нежно погладил сына по голове.
— Цзин`эр, будь мужчиной, не бойся боли. С замком все будет хорошо. Да, будет немного больно, но без этого ты не будешь мужчиной.
— Я не хочу быть мужчиной! Не хочу! — кричал мальчик, словно цепляясь за последнюю надежду.
Мужчина с болью посмотрел на сына, но, смахивая слезы, повернулся и взял с пола железную коробку. Открыв ее, он достал небольшой серебряный замок с цепочкой.
— Папа! Папа! Не надо! — отчаянно закричал мальчик, предчувствуя сильную боль.
Когда острый замок приблизился, дверь кладовой распахнулась, врываясь порывом ветра, от которого все трое зажмурились.
Почувствовав опасность, мужчина с замком в руке мгновенно обернулся и, закрывая собой жену и сына, закричал: — Кто здесь?! Эй! На помощь! На меня напали!
Вскоре в кладовую вбежали несколько стражников в зеленой форме. Они направили свои мечи на мужчину и спросили: — Господин Ян, что случилось?
Глава уезда Пи, Ян Хунчжи, дрожащей рукой указал на открытую дверь: — Дверь сама открылась! Оно пришло! Эта тварь пришла!
Ли Хован шел по пустынной улице с озадаченным выражением лица. Вспоминая увиденное, он никак не мог взять в толк происходящее и бормотал: — Они… они…
Внезапно он услышал какой-то шум из соседнего двора. Снова став невидимым, он перелез через стену и заглянул в щель бумажного окна.
Внутри худой мужчина сидел на краю кровати, задрав одежду и, словно анатомическая модель летучей мыши, демонстрировал себя женщине.
Выражение его лица было тревожным, словно он ждал приговора. — Жена, ну как? Стало меньше?
Женщина внимательно осмотрела его и неуверенно произнесла: — Мне кажется, не уменьшилось.
Мужчина взорвался, словно бомба: — Врешь! Оно явно меньше, чем вчера! Я мерил! Все пропало! Веревки не помогают! Я стану евнухом! Я умру!
Женщина тоже испугалась: — Что же делать? Даже веревки не помогают?
Отчаявшийся мужчина, словно голодный тигр, набросился на жену. Отчаяние на его лице сменилось яростью.
— Черт! Нет! У меня еще нет сына! Ты должна немедленно родить мне сына!
Поняв, что происходит, и вспомнив мальчика, привязанного к столбу, Ли Хован встал с озадаченным видом.
"Значит, все в уезде Пи боятся… уменьшения? Вот почему они пытались что-то вытянуть цепями. Но как такое возможно?"
Внезапно он почувствовал холодок: "Постойте… это правда или ложь?"
— Ах! Муж! Мне больно! Там же замок! — крик женщины заставил Ли Хована снова посмотреть в окно.
В двух сплетенных телах не было ничего интересного. Ли Хован заметил железную цепь на груди женщины.
В отличие от серебряного замка, эта семья могла позволить себе только железный.
Острая цепь туго обвивала ее грудь, впиваясь в кожу. В месте соприкосновения с металлом уже выступила кровь.
А цепь, разъедаемая кровью, начала ржаветь. Это было настоящей пыткой.
Ли Хован наконец понял, откуда взялся запах крови и ржавчины на той женщине. Чтобы предотвратить втягивание органов, они использовали замки и цепи.
— Муж, не волнуйся. Видишь, я зацепила цепь, и ничего не втягивается. Может, тебе тоже так сделать?
"Мужчины тянут, женщины тянут… не только уменьшение у мужчин, но и у женщин? Что же с ними случилось?" — Ли Хован почувствовал тяжесть в груди. Такого странного явления он еще не встречал.
Хотя он теперь знал, чего боятся жители уезда Пи, он все еще был в тупике, не понимая причины этих изменений.
Он мог справиться с чем угодно, но с беспричинным уменьшением он даже не знал, с чего начать.
Ли Хован стоял на крыше, оглядывая тихий и безлюдный уезд Пи. Оттолкнувшись от черепицы, он направился к гостинице.
— Нельзя больше медлить. Кто знает, что вызывает эти изменения. Нужно как можно скорее найти причину!
Теперь весь уезд Пи казался ему ловушкой. Даже нестандартные методы были лучше, чем бездействие.
Жители уезда Пи явно что-то знали, но не говорили ему. Раз мягкий подход не сработал, оставался только жесткий.
Вернувшись в гостиницу, Ли Хован увидел, что труппа Лю, пользуясь пустотой в общем зале, начала свое представление.
Зрителей было немного, но они все же были.
Пёс, сидевший, закинув ногу на ногу, и обнимавший женщину с грушевидным лицом, заметив Ли Хована, помахал ему рукой: — Старший брат Ли, иди сюда! У труппы Лю новое, интересное представление!
Ли Хован, бросив короткий взгляд на представление, направился к своей комнате. В его голосе послышался холодок: — Пёс, пусть трактирщик зайдет ко мне.
— Хорошо! — ответил Пёс.