Глава 251. Зацепка
Глава 251. Зацепка(залил сюда главы с 251 по 257)
— Чтобы использовать этот меч, нужно знать Печать Поглощения Силы секты Шелка! — воскликнул Зародыш души, — даос, я знаю эту технику! Хочешь, я тебя научу?
Ли Хован не выказал удивления. Он лишь усмехнулся, глядя на маленькую голову.
— Полагаю, изучение техник секты Шелка заняло у тебя немало времени?
— А чтобы обучить меня, тебе нужно остаться в живых. Ты тянешь время, надеясь выжить, не так ли?
Поняв, что его хитрость раскрыта, Зародыш души перестал притворяться испуганным. Он оскалился, обнажив гнилые зубы, и заискивающе посмотрел на Ли Хована.
— Кто же хочет умирать? Давай договоримся. Хань Фу все равно уже мертв. Ты можешь отделить меня и присоединить к себе. Какая разница, чьим Зародышем души быть? Я могу стать твоим!
— Зародыш души секты Шелка — это ценная вещь! Два Зародыша души — это как два разума во время тренировок. Я могу помогать тебе, когда ты будешь…
— А зачем мне с тобой договариваться? — перебил его Ли Хован, поднимая железную ложку и направляя ее на единственный глаз Зародыша души.
— Расскажи мне о Печати Поглощения Силы. Или хочешь поиграть? У меня много времени.
На следующее утро Ли Хован вышел из палатки. Его одежда была забрызгана, а в руках он держал стопку исписанных овечьих шкур с описанием Печати Поглощения Силы. Он также расспросил Зародыш души о других техниках и талисманах Хань Фу, но после долгих пыток убедился, что тот больше ничего не знает, кроме как использовать Меч Семи Звезд.
Ли Хован немного сожалел об этом. С талисманами секты Шелка ему не пришлось бы использовать Записи Мириад, что было весьма болезненно. Впрочем, это был всего лишь приятный бонус. Куда важнее была информация о Небесной Канцелярии, ведь от этого зависело, сможет ли он избавиться от заблуждений Чистосердечного.
Измученный, он вошел в палатку и взял у Бай Линмяо полотенце, которым вытер лицо. Не снимая обуви, он рухнул на кровать.
Бай Линмяо осторожно сняла с него обувь и носки, укрыла одеялом и вышла.
Ли Хован очень хотел спать, но, закрыв глаза, не мог уснуть. Мысли о словах Зародыша души не давали ему покоя.
В конце концов, он сел на кровати и начал размышлять.
"Бэй Фэн — Чистосердечный, который смог избавиться от заблуждений. Чтобы проверить это, мне нужно обратиться к Небесной Канцелярии, врагам Пути Забвения".
"Но как мне получить информацию от Небесной Канцелярии, будучи Чистосердечным?"
Он понимал, чем грозит ему внимание такой могущественной организации.
Ли Хован просидел на кровати до самого ужина, так и не придумав решения. Бай Линмяо, узнав о его проблеме, неуверенно предложила: — Старший брат Ли, если Небесная Канцелярия борется с Путем Забвения, а ты тоже борешься с Путем Забвения, то вы же на одной стороне? Почему бы тебе просто не попросить у них информацию?
— Если какой-то незнакомец вдруг заявится в Небесную Канцелярию и потребует информацию о Пути Забвения, как ты думаешь, что они сделают? В лучшем случае вышвырнут меня вон.
Ли Хован вздохнул, взял у Бай Линмяо миску и принялся за еду, но есть ему не хотелось.
— Но… вы же на одной стороне? Ты можешь все им объяснить.
— Это не детская игра. Все гораздо сложнее. Мяомяо, они используют учеников секты Шелка как пешек. Небесная Канцелярия не такая уж и праведная.
Внезапно Ли Хован замолчал, а затем его глаза загорелись.
— Верно! Сейчас наши позиции разные, но это можно изменить!
— Я могу скрывать свою сущность Чистосердечного и вступить в Небесную Канцелярию!
Эта мысль все больше воодушевляла Ли Хована. Он даже подхватил Бай Линмяо и закружил ее.
— Даже если Бэй Фэн не Чистосердечный, избавившийся от заблуждений, я смогу найти другой способ через Небесную Канцелярию!
— Скрывая свою сущность, я получу могущественного покровителя! Статус члена Небесной Канцелярии поможет мне скрыть мою истинную природу! Тогда никто не сможет меня так просто проверить!
— К тому же, в Небесной Канцелярии довольно свободное управление. Они даже не встречаются со своими информаторами лично. Это идеально подходит для меня, учитывая мою проблемную сущность Чистосердечного!
Видя улыбку Ли Хована, Бай Линмяо тоже улыбнулась. Ее радовало все, что радовало Ли Хована.
Глядя на ее прекрасное лицо, Ли Хован нежно поцеловал ее.
В тишине черный ноготь скользнул по фитилю масляной лампы, и палатка погрузилась во тьму.
Спустя некоторое время Бай Линмяо лежала на груди Ли Хована. Ее хрупкое тело поднималось и опускалось в такт его дыханию.
— Старший брат Ли, тебе нужно поспать. Ты уже двое суток не смыкал глаз, — с заботой прошептала Бай Линмяо, поглаживая его по груди.
Ли Хован обнял ее за талию и покачал головой.
Начало всегда трудное. Но теперь у него появилась зацепка, и он больше не будет блуждать вслепую.
Даже если бы ему посчастливилось встретить Бэй Фэна, как один из Четырех Радостей Пути Забвения, тот наверняка был очень силен, и Ли Хован мог бы погибнуть от его руки.
Сначала он отправится в царство Лян и попытается связаться с Небесной Канцелярией. Помимо проверки слов Хань Фу, ему нужно выяснить, насколько силен Бэй Фэн.
Если тот окажется намного сильнее, то для получения способа избавления от заблуждений Ли Ховану придется как можно скорее увеличить свою силу!
Легко сказать, но как это сделать без учителя и школы? Все эти странные секты с их сомнительными методами тренировок… Ли Хован не был уверен, что сможет выдержать такое.
Заметив, что Ли Хован снова нахмурился, Бай Линмяо нежно провела пальцами по его лбу.
— Старший брат Ли, спи. Нельзя постоянно думать о проблемах. Спи.
Под ее лаской Ли Хован, не спавший двое суток, закрыл глаза и погрузился в сон.
Глава 252. Баолу
Ли Хован проснулся на следующий день после полудня. Долгий сон позволил ему как следует выспаться, чего не случалось уже давно.
Умывшись и одевшись, он вышел из палатки.
— Старший брат Ли, ты куда? — спросила Бай Линмяо, которая штопала одежду.
— Пойду попрощаюсь с Сунь Баолу, — ответил Ли Хован, оглядываясь, — раз уж дело сделано, пора уходить.
Черная Мерзость найдена, Зародыш души Хань Фу уничтожен, больше незачем оставаться в Цинцю.
Расспросив жителей соседних палаток, Ли Хован наконец нашел Сунь Баолу на окраине степи. Тот катался на лошади, запуская воздушного змея вместе со своей возлюбленной. Его звонкий смех был слышен издалека.
Заметив приближающегося Ли Хована, Баолу быстро передал нить змея своей подруге, спрыгнул с лошади на скаку и подбежал к нему.
— Старший брат Ли, ты меня искал? — спросил Баолу, тяжело дыша.
Ли Хован внимательно посмотрел на него.
— Я ухожу завтра.
— Так скоро? — с нескрываемой грустью спросил Сунь Баолу.
Они столько пережили вместе, и он искренне привязался к Ли Ховану и его спутникам, особенно учитывая, что тот проделал такой долгий путь, чтобы вернуть его домой. Более того, они не отвернулись от него из-за его внешности.
— Старший брат Ли, останься еще на несколько дней, всем здесь очень нравится.
— Какая разница, несколько дней раньше или позже? Разве мы можем остаться здесь навсегда? Вы что, каждый день собираетесь резать овец и быков? Вам жить не надоело?
— Не беда! В Цинцю овцы дешевые! И их легче разводить, чем в других местах! Съедим этих, купим на Женской Горе тощих овец и ягнят, и скоро у нас снова будет целое стадо!
Ли Хован слегка улыбнулся.
— Ладно, некогда болтать, поговорим о деле. То, что мы видели в пещере той ночью, никому не рассказывай.
— Особенно про Дворец Танцующего Льва. Продолжай относиться к ним так же, как и раньше, как будто ты не знаешь, что они — чудовища.
Раз уж танец льва так распространен в Цинцю, то, что бы ни думал великий хан, он явно не возражает против публичных выступлений танцоров.
Возможно, эти монстры, живущие в подземных пещерах, и есть настоящая элита Цинцю.
Враждовать с ними неразумно, и лучший способ уберечь Сунь Баолу от неприятностей — это не связываться с ними.
Видя серьезность Ли Хована, Баолу кивнул: — Хорошо, старший брат Ли, я понял.
После этого Ли Хован снова посмотрел на юношу: — Твоя женщина знает о твоем… состоянии?
Улыбка на лице Сунь Баолу померкла. Он горько кивнул.
— Она знает. Ничего, она не против.
— Тогда пошли со мной, — сказал Ли Хован и направился к палатке. Баолу сначала удивился, но потом, словно что-то поняв, заметно оживился.
— Пёс! Где ты пропадаешь? Выходи! — крик Ли Хована разнесся по лагерю.
Через полчаса в одной из палаток Ли Хован осторожно водил Белым Кисточками по телу Сунь Баолу.
Внезапно полог палатки распахнулся, и ворвалась мать Сунь Баолу с толпой жителей Цинцю.
Увидев лежащего на кровати обнаженного Сунь Баолу с его… необычным телом, они ахнули.
Ли Хован бросил на них взгляд и, не останавливаясь, переместил ягодицы Сунь Баолу спереди назад.
Пёс, помогавший ему, осторожно переместил то, чем Баолу справлял нужду, из-под мышки на положенное место.
Постепенно в палатке воцарилась тишина. Все смотрели во все глаза, а многие с благоговением — на Ли Хована.
Сунь Баолу не был Ли Хованом, и тот не мог просто взять и все исправить ножом. Некоторые части тела остались немного искривленными.
Но даже так Баолу был вне себя от радости и возбужденно подпрыгивал.
Пусть и криво, но все вернулось на свои места, и он больше не был уродом!
Его многолетний недуг наконец исчез.
Он хотел было поклониться Ли Ховану, но тот остановил его. Взволнованный Баолу, голый, бегал по палатке, раскинув руки.
— Я здоров! Я здоров! Я не урод! Я человек!!
В тот вечер, конечно же, снова устроили пир. Все ели баранину, пили вино и мед, празднуя выздоровление Сунь Баолу.
Родители Сунь Баолу поднимали тосты за Ли Хована, а остальные жители Цинцю, подходя к нему, проявляли глубочайшее уважение.
Они и раньше догадывались, что человек с двумя мечами — не простой смертный, но увидеть это своими глазами — совсем другое дело. По Цинцю снова поползли слухи.
— Старший брат Ли, как же здесь хорошо! Давай останемся, что нам делать в царстве Лян? — предложил Пёс, обгладывая баранью ногу.
— Ешь свой окорок. Тебе слова не скажи, все во рту. Хочешь остаться — никто не держит, — ответил Ли Хован, отправляя в рот кусок сочной баранины.
Пёс явно задумался над этим предложением.
Внезапно чья-то рука легла ему на плечо. Это был Гао Чжицзянь. Пёс обернулся и увидел его серьезное лицо.
— Не… не… не оставайся! Здесь… здесь… что-то не так.
— А что здесь не так? Баолу здесь родился и вырос, и ничего.
Гао Чжицзянь с тревогой смотрел на братьев и сестер, с аппетитом уплетающих баранину и говядину, наблюдая, как они глотают куски мяса, щедро приправленные ароматными специями.
— Не… не… не знаю. Просто… просто… что-то не так!
— Ты даже двух слов связать не можешь, а других учишь. Лучше бы над речью своей работал, — сказал Ли Хован, взглянув на Гао Чжицзяня. Тот почесал затылок, вернулся на свое место и залпом выпил медовый напиток.
Это был последний вечер, и гуляли допоздна. Когда Ли Хован и остальные проснулись и погрузили вещи на повозку, уже был полдень.
Колышущуюся Черную Мерзость крепко привязали к отдельной повозке толстыми ремнями из воловьей кожи и сухожилий.
— Старший брат Ли, до скорой встречи! — Сунь Баолу с покрасневшими глазами крепко обнял Ли Хована.
— Лучше до никогда. Мне кажется, встреча со мной не сулит тебе ничего хорошего.
Ли Хован похлопал его по спине, развернулся и ушел вместе с остальными.
Глава 253. Баранина
Остановившиеся было колеса телеги снова заскрипели, увозя путников к границе царства Лян и Цинцю.
Пёс, прикрывая лоб рукой, постоянно обмахивал вспотевшее лицо.
— Старший брат Ли, такая жара! Может, завтра двинемся?
— Завтра тоже будет жарко. Может, послезавтра? Послезавтра тоже будет жарко. Может, дождемся осени? — поддразнил его Ли Хован, — раз там так хорошо, чего ты с нами поперся? Остался бы с Баолу овец пасти.
Услышав насмешку Ли Хована, Пёс, взглянув на оставшихся женщин, лишь хихикнул и замолчал.
Он не был глупцом. Раз уж появилась возможность завести отношения, зачем оставаться? Разве может какое-то мясо сравниться с девушкой? К тому же, следуя за старшим братом Ли, он точно не останется голодным.
Заметив взгляд Пса, женщина с грушевидным лицом сначала посмотрела на Ли Хована, а затем, сделав вид, что смущается, бросила на Пса кокетливый взгляд.
Ли Хован медленно развернул пергамент, разглядывая так называемую Печать Поглощения Силы. Помимо Черной Мерзости, это был один из немногих неожиданных трофеев, добытых в подземельях Цинцю.
— Старший брат Ли, что это? — спросил Чжао У, управлявший телегой.
— Техника развития способностей.
Эти слова Ли Хована сразу привлекли к нему жадные взгляды.
— Старший брат Ли, ты уже практиковал ее?
— Нет, не осмелился. Все-таки вырвал ее силой. Мало ли что. Кто знает, есть ли в ней подвох.
Ли Хован слишком хорошо знал о возможности подстроить ловушку в технике совершенствования. Именно благодаря этому он когда-то сбежал из павильона Чистого Ветра. Он не хотел повторить судьбу Даньян Цзы.
Ли Хован достал из-за спины меч из монет, немного повертел его в руках, а затем снова убрал.
— Хм, нужно найти кого-то, чтобы проверить.
— Старший брат Ли! Я! Я! — раздался восторженный голос. Ли Хован поднял голову и увидел, что это единственный выживший послушник, Ян Сяохай. Его глаза горели.
— Занимайся своим делом, не лезь во взрослые дела.
Ли Хован не мог рисковать своими людьми. Нужно было найти кого-то подходящего, на ком можно было бы безболезненно провести эксперимент.
— Старший брат Ли, посмотри, что это! — Чунь Сяомань вытащила из палатки золотой ларец, инкрустированный агатом и драгоценными камнями. Внутри лежали знакомые золотые слитки.
Ли Хован замер. Он узнал их. Это было приданое матери Сунь Баолу. Должно быть, она тайком подложила их прошлой ночью.
Он понял, почему она это сделала. Она хотела отблагодарить его за то, что он исцелил Сунь Баолу. Золото было ее благодарностью.
Он обернулся. Шатры уже скрылись из виду, оставив после себя лишь бескрайнюю зелень.
— Ладно, раз уж это подарок, не стоит отказываться. Пригодятся в дороге. А когда доберемся до царства Лян, можно будет обзавестись хозяйством.
Дальнейший путь, возможно, благодаря малонаселенности Цинцю, а может, потому что полоса неудач наконец закончилась, был спокойным и без происшествий.
Так прошел месяц. Жара, вопреки ожиданиям, не спадала, а лишь усиливалась.
Резкий птичий крик разорвал тишину. Ли Хован, изучавший карту на пергаменте, поднял голову, взглянул на едва различимую точку в небе и снова вернулся к карте.
Он протянул карту Бай Линмяо.
— Понимаешь, что здесь? Помнишь, где твоя Бычья гора?
Хотя карта царства Лян, которую ему удалось достать в Цинцю, была не очень подробной, общие очертания на ней просматривались.
Они приближались к границе, и пора было определиться с конечным пунктом назначения.
— Нет… и это тоже нет… — Бай Линмяо неуверенно разглядывала извилистые линии на карте.
Найти среди этих линий свой дом было непросто. Впрочем, ее можно было понять. Даже сам Ли Хован порой путался в этой примитивной карте.
Ли Хован убрал карту, подумав: "Похоже, чтобы найти Бычью гору, придется купить новую карту в царстве Лян и расспросить местных".
— Кстати, ты же из царства Лян, верно? Откуда ты родом? — обратился он к Псу.
— Да ничего, я могу и не возвращаться. Я на всем готовом вырос, меньше меня — больше другим достанется, — беззаботно ответил Пёс, пожирая глазами женщину с грушевидным лицом у повозки.
Ли Хован не стал его разубеждать. Взглянув на солнце, он сказал: — Время обедать. Раз уж мы почти покинули Цинцю, зарежем овцу.
Эти слова вызвали всеобщую радость. Хотя в Цинцю мяса хватало, все они с детства жили впроголодь и еще не успели им насытиться.
Ли Хован не собирался шиковать. Просто в царстве Лян вряд ли найдутся такие пастбища, как в Цинцю. Если не съесть овец сейчас, они похудеют в дороге.
— Бе-е-е… — Пёс, ухватив барана за рога, вытащил его из стада и погнал к реке.
Все уже привыкли к подобным трапезам. Процесс был отработан: сначала забой и обескровливание, затем снятие шкуры и разделка туши.
Белую тушу натерли солью и специями, насадили на полутораметровое древко алебарды и закрепили между двумя телегами.
Если бы Пэн Лунтэн увидела, как используют ее оружие, она бы, наверное, воскресла от гнева.
Пёс, глядя на разгорающийся под тушей сухой овечий помет и на капающий с нее жир, довольно произнес: — Хе-хе-хе, можно сказать, удобрение вернулось к истокам. Красота!
Получив от Чунь Сяомань подзатыльник, Пёс ретировался к женщинам, собиравшим зелень.
Когда баранина подрумянилась, был готов и суп из потрохов с дикими травами. Жирное мясо и легкий суп — идеальное сочетание.
Все расселись на траве, наслаждаясь пиршеством.
Пёс, с улыбкой разломив свою баранью голову, вытащил длинный язык и положил его в миску с зеленью женщины с грушевидным лицом.
— Хун`эр, это тебе. Специально оставил — бараний язык.
Хун`эр, смущенно прижав миску к груди, взяла язык и начала есть маленькими кусочками.
Она не возражала против того, что Пёс придвинулся к ней поближе.
А вот Ян Сяохай, когда круглолицая женщина попросила у него баранью курдючку, возмущенно отказал.
Чжао У, сидя на телеге, с завистью наблюдал за происходящим.
Взглянув на свои слабые руки и ноги, он тяжело вздохнул и сосредоточился на супе.
Глава 254. Хозяин
Пока остальные наслаждались едой, Ли Хован сидел в стороне, вгрызаясь в самый жирный кусок бараньей ноги и размышляя о своих делах, полностью отгородившись от всего происходящего вокруг.
"Хотя Зарождение Души сказало, что Небесная Канцелярия внешне строга, а внутри не так уж и неприступна, и что присоединиться к ним несложно, мне все равно нужно найти способ сделать это. Для начала, как мне с ними связаться? Не могу же я просто спрашивать об этом на улицах? И я не уверен, что маска полностью скрывает мою личность Чистосердечного. Хотя она и может скрыть меня от заклинателей, это не значит, что она сработает на всех".
" Впрочем, сейчас я даже не знаю, что происходит в царстве Лян, так что просто размышлять бесполезно. Нужно действовать по обстоятельствам. Как говорится, самое трудное — начать. Если я сделаю первый шаг, дальше будет проще".
Пока Ли Хован был погружен в свои мысли, его острый слух уловил звук шагов по траве. Подняв голову, он увидел морщинистое лицо Лю Чжуанюаня с его фирменной заискивающей улыбкой.
— Молодой даос, не занят ли ты? Хе-хе, старик хотел бы кое-что с тобой обсудить.
— О чем же? — Ли Хован отложил кость и посмотрел на главу Лю. Все это время он был занят делами с Черной Мерзостью и чуть не забыл, что с ним путешествует театральная труппа.
— Молодой даос, ты же знаешь, что когда мы бежали от войны в Хоушу, нам пришлось бросить все наши театральные принадлежности, костюмы и музыкальные инструменты. Но мы ведь театральная труппа! Нам нужны инструменты для работы. Поэтому… я хотел попросить у тебя немного серебра в долг, чтобы все это восстановить и снова поставить спектакли. Что скажешь?
Услышав причину визита, Ли Хован пожал плечами. Золотой ларец, подаренный ему матерью Сунь Баолу, стоил немало, так что он не собирался мелочиться.
— Хорошо, возьми деньги у Бай Линмяо.
— Э-э-э… Хе-хе-хе, молодой даос, не спеши, я еще не закончил. Вот, держи, — сказал Лю Чжуанюань, доставая из-за пазухи мятый лист бумаги с красным отпечатком руки и протягивая его Ли Ховану.
Ли Хован взял бумагу и с трудом разобрал корявые иероглифы.
— Что это? Заклинание какое-то?
Глава Лю покраснел: — Это расписка. Не суди строго, я малограмотный. В любом случае, это неважно, главное — отпечаток руки!
— Молодой даос, ты нам очень помог, и мы не можем просто так брать у тебя деньги. Все это время мы ели за твой счет, пользовались твоими ресурсами… Как насчет такого: пока долг не будет выплачен, ты будешь хозяином труппы Лю! Половина всего, что мы заработаем, будет твоей.
— Половина мне? Так ты никогда не расплатишься. Не нужно так усложнять, можете не возвращать деньги, — сказал Ли Хован, вставая и протягивая расписку обратно.
— Эй-эй! — Лю Чжуанюань, согнувшись, преградил ему путь своей трубкой, — долг платежом красен. Если ты так говоришь, мы не можем взять у тебя серебро.
Видя его настойчивость, Ли Хован убрал расписку.
Глава Лю обрадовался и поспешно подозвал труппу, которая уже ждала. Они робко поклонились Ли Ховану.
Ли Хован не стал гадать о мотивах главы Лю. Он просто понимал, что у него появилась курица, несущая золотые яйца. Пусть и худая, и несущая нечасто, но зато стабильно.
— Хорошо, все идите есть. После обеда отдохните, и мы продолжим путь. Нужно как можно скорее покинуть Цинцю.
— Слушаемся, хозяин!
Наблюдая, как они радостно уходят, Ли Хован покачал головой и принялся за свой суп.
— Все говорят о величии Лян… Не думал, что старик когда-нибудь сможет увидеть его своими глазами, — с непривычной гордостью произнес Лю Чжуанюань, возвращаясь к остальным.
Его радость разделяли не все. Лю Цзюйжэнь с мрачным лицом подошел к отцу.
— Отец, ты радуешься тому, что продал нас молодому даосу?
— Эх, ты… — Лю Чжуанюань вздохнул, посмотрел на сына и, закурив трубку от костра, затянулся.
— А что бы ты хотел?
— Я хочу вернуться домой. Я не хочу идти в Лян. Я… я не хочу больше играть, — сказал Лю Цзюйжэнь, глядя на Ло Цзюанхуа.
— Ты! — Лю Чжуанюань вскинул трубку, но, видя упрямый взгляд сына, опустил ее.
— Легко сказать, не хочу играть! А чем ты будешь заниматься? У нас даже земли нет. Хочешь стать нищим?
— И потом, как ты вернешься? Там война, солдаты друг друга убивают. Хочешь попасть под горячую руку?
— Отец, может, война уже закончилась? По дороге мы никого не видели, — с надеждой в голосе сказал Лю Цзюйжэнь.
— Хмф! Не закончилась. Войны никогда не заканчиваются на полпути!
Видя, что сын все еще колеблется, Лю Чжуанюань вздохнул.
— Сынок, поверь мне, я не зря прожил столько лет. Думаешь, после войны все будет хорошо? Не так все просто. Беды всегда ходят парами. После войны будет мор. А после мора у людей не останется ни денег, ни еды. За горсть зерна будут отдавать целое состояние, продавать детей, чтобы выжить. Кто тогда будет ходить на наши представления? Чем мы будем питаться? Землю грызть?
Лю Чжуанюань смягчил тон: — Сынок, не стыдись играть. Если бы не театр, я бы давно умер с голоду, и вас бы не было. Мы не должны забывать, чем зарабатываем на жизнь.
Лю Цзюйжэнь понимал, что отец прав, но все равно считал его решение слишком радикальным.
— Но, отец, зачем было продавать нас молодому даосу? Теперь мы его рабы!
Лю Чжуанюань бросил сердитый взгляд на сына и, оглянувшись на Ли Хована, потянул его за рукав.
Отойдя подальше, он понизил голос: — Рабы? Ты видел рабов, которые каждый день едят мясо?
Глава 255. Рождение
Лю Чжуанюань продолжил объяснять своему старшему сыну: — Молодой даос — человек, занимающийся важными делами. Не думай, что он будет беспокоиться о такой мелочи. Но даже если ему все равно, мы должны быть проницательны!
— Более того, это может быть шансом для нашей труппы Лю! Разве ты не слышал, что Сюцай говорил, что молодой даос вознаградил Цао каким-то магическим предметом? Мы же ничем не хуже него? Обдумай это хорошенько, когда будешь лежать в постели.
Лю Цзюйжэнь, широко раскрыв глаза, смотрел на старое лицо отца. Оказывается, тот все это время говорил об этом.
— Меньше спрашивай, больше делай! Не трать время на пустые размышления, — Лю Чжуанюань потянул сына к повозке.
Вскоре труппа Лю, пользуясь свободным временем, начала распеваться и разминаться. Видя, что театральная деятельность вот-вот возобновится, они не могли забросить свои базовые навыки.
Пообедав, все продолжили путь к царству Лян.
Они все еще не знали своего точного местоположения, но, видя, как зеленая трава становилась реже, уступая место кустарникам, все понимали, что царство Лян уже близко.
Когда солнце начало клониться к западу, крик боли нарушил спокойствие в караване. Все обернулись на звук и увидели Ло Цзюанхуа, сидящую в повозке.
Она испуганно обхватила живот, глядя на свою юбку, мокрую от околоплодных вод.
— Быстрее! Помогите перенести её в повозку, Цзюаньхуа рожает! — крик Лю Чжуанюаня заставил всех засуетиться, и повозки остановились.
Женщины бросились на помощь, а мужчины держались на расстоянии.
— Куда ты идешь? Ты ничем не поможешь, — спросил Ли Хован Бай Линмяо, которая тоже направилась к повозке.
Бай Линмяо обернулась, ее щеки порозовели: — Я… я хочу посмотреть, как принимают роды. Возможно, эти знания мне когда-нибудь пригодятся.
Ли Хован, опершись ногой на колесо повозки, забрался на крышу и стал смотреть на облака, окрашенные закатным солнцем в красный цвет.
Слушая суету и шум, доносившиеся издалека, Ли Хован закрыл глаза, глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
Галлюцинаций не было. Ли Хован давно не чувствовал себя так спокойно. Ему больше не нужно было метаться между реальностью и иллюзией.
— Даос, ты давно не болел.
Ли Хован повернулся и увидел парящего в воздухе монаха, а рядом с ним — Пэн Лунтэн и Цзинь Шаньчжао.
Хотя галлюцинации исчезли, эти трое все еще были с ним.
— Да, Черная Мерзость подействовала. Мне больше не грозят иллюзии. Хе-хе, знаешь, когда я в последний раз провоцировал Ван Вэя, у меня теплилась надежда, что все это реально. Увы, иллюзия есть иллюзия.
Сказав это, Ли Хован посмотрел на облако, похожее на Ян На, и с тоской в голосе произнес: — На самом деле, я бы очень хотел, чтобы все это было правдой.
— Даос, о чем ты говоришь? Я ничего не понимаю.
— Хе-хе, — Ли Хован повернулся к одинокому зеленому холму вдали, — не понимаешь, так не понимай. Лучше молчи, а то люди подумают, что у меня опять приступ.
Спустя некоторое время Ли Хован бросил взгляд на повозку позади. Прошло уже много времени, почему ребенок еще не родился?
Он не знал, долго это или нет, ведь раньше ему не приходилось сталкиваться с родами.
— Надеюсь, все пройдет гладко. Если нет, то я ничем не смогу помочь.
— Хотя… я же какое-то время изучал алхимию в павильоне Чистого Ветра. Жаль, что у меня нет алхимической печи, я даже пилюлю Укрепления Крови не могу приготовить.
— … — Едва слышный звук заставил Ли Хована резко сесть. Прислушавшись, он не услышал ничего.
С недоумением он снова лег.
— Показалось? Откуда звук? — подумав, Ли Хован мизинцем почесал в ухе и нащупал что-то.
Ковыряя ногтем, он вытащил из уха длинную кровяную корку.
Как только корка вышла, все вокруг стало отчетливее, он даже слышал, как растет трава.
— Слишком громко, так не пойдет. — Ли Хован достал маленькие ножницы с зазубринами, спрыгнул с повозки, срезал немного шерсти с овцы и заткнул ею уши.
— Фух… Так-то лучше, — Ли Хован опустил голову и убрал ножницы обратно в сумку с инструментами.
— Хм? Что это? — Ли Хован всмотрелся в черную точку на вершине далекого холма. Расстояние было слишком большим, и, несмотря на отличное зрение, он не мог разглядеть, что это.
— Уа! Уа! Уа! — громкий детский плач заставил Ли Хована обернуться и вместе с остальными направиться к повозке.
Добравшись до повозки, он увидел радостного Лю Цзюйжэня, который бормотал: — Хе-хе… У меня сын… У меня сын… Хе-хе…
Увидев в руках Бай Линмяо плачущего младенца, Ли Хован удивился. Ребенок был таким некрасивым, словно обваренная кипятком и облезлая обезьянка. Казалось, он чем-то болен.
Чунь Сяомань, заметив озабоченное выражение лица Ли Хована, сразу поняла, о чем он думает, и поспешила объяснить: — Старший брат Ли, все новорожденные такие. Они не такие, как мы.
— Правда? — после подробных объяснений Сяомань Ли Хован понял, что ошибался. Он представлял себе младенцев уже подросшими, хотя бы трехмесячными.
Только что появившиеся на свет дети действительно выглядят не очень привлекательно.
Увидев, как Лю Чжуанюань, пятясь, вылезает из повозки, Ли Хован подошел, чтобы поздравить его.
— Хе-хе-хе… Взаимно, взаимно, — морщинистое лицо Лю Чжуанюаня расплылось в улыбке.
Затем он обратился к собравшимся вокруг людям: — Друзья! Прошу прощения! У меня нет с собой яиц, но когда доберемся до города, я обязательно угощу вас крашеными яйцами!
Пока все поздравляли его, и царила радостная атмосфера, Ли Хован почувствовал беспричинную тревогу. Он резко поднял голову и посмотрел на траву вдали.
На траве, которая должна была быть красной от закатного солнца, появилось темное пятно. Та точка, что была на холме, приблизилась!
— Что-то не так! — Лицо Ли Хована стало серьезным, — собирайте овец! Мы уходим отсюда!
Слова Ли Хована мгновенно разрушили праздничное настроение. Хотя все были удивлены, но, видя его серьезное лицо, никто не посмел ослушаться.
Под лай Булочки десятки овец вместе с повозками снова двинулись в путь.
Время шло, постепенно темнело. В последних лучах заходящего солнца Ли Хован увидел, что черное пятно становится все ближе!
Глава 256. Лама
Небо полностью потемнело. Зеленые флуоресцентные камни освещали путь путникам, которые без остановки продолжали свой путь. Лица всех были напряжены.
Постепенно на небе появился тонкий серп луны, и серебряный свет разлился по земле.
Стоя на крыше повозки, Ли Хован время от времени оглядывался назад. Он заметил, что черное пятно, которое он видел ранее, исчезло.
"Ушло? Что это было? Что привлекло эту тварь? Я? Или новорожденный ребенок?" — размышлял он, хмурясь.
Внезапно Ли Хован почувствовал, что повозка остановилась: — Не останавливайтесь! Продолжаем движение!
Однако его приказ, как ни странно, не возымел действия. Повозка оставалась на месте.
Оглянувшись, Ли Хован наконец понял причину остановки. Черное пятно снова появилось перед ними, преграждая путь.
Теперь Ли Хован смог разглядеть, что это было на самом деле.
Чернота оказалась большим стадом черных овец. Животные с черной шерстью стояли неподвижно, словно куклы.
Посреди стада стоял старый лама, закутанный в черную одежду. На поясе у него висел небольшой восково-желтый барабан, а на шее и запястьях — ожерелья из костяных пластинок.
Из-под шапки в форме петушиного гребня на Ли Хована смотрели абсолютно черные глаза. Взгляд ламы был мрачным.
Лицо ламы выглядело странно: желтые и черные пятна покрывали его кожу. Присмотревшись, Ли Хован понял, что это пигментные пятна.
Один взгляд на ламу говорил о том, что он пришел с недобрыми намерениями.
Внезапно лама поднял свою тощую правую руку, и на нее с неба спикировал старый стервятник, почти лишенный перьев, с обвисшей кожей.
По непонятной причине, увидев стервятника, Ли Хован вспомнил птиц, поедающих тела умерших во время небесных похорон, которые он наблюдал с Бай Линмяо на Женской Горе.
— Старший брат Ли, этот лама… — Чунь Сяомань, схватив свой колокольчик, посмотрела на Ли Хована с беспокойством.
— Не паникуйте. Продолжайте движение, как будто его здесь нет, — приказал Ли Хован.
Все, опустив головы, последовали за повозками, медленно объезжая стадо черных овец.
Ли Хован, стоя на крыше, не сводил глаз с ламы.
Подойдя ближе, он разглядел, что все черные овцы были старыми и беззубыми.
От ламы и овец исходило странное, неприятное ощущение.
На мгновение Ли Ховану показалось, что перед ним не овцы, а группа седовласых стариков, закутанных в черные овечьи шкуры.
Это видение быстро исчезло, и черные овцы остались черными овцами. Ничего не изменилось.
Ли Хован не мог понять, было ли это видение реальностью или галлюцинацией.
— Ме-е-е, — разом заблеяли черные овцы вокруг ламы. В ответ заблеяли и белые овцы в караване Ли Хована.
Блеяние с обеих сторон, то стихая, то усиливаясь, действовало на нервы.
— Довольно! — крикнул Ли Хован, прижав язык к нёбу. Блеяние прекратилось.
"Чему быть, того не миновать", — подумал Ли Хован, глядя на старого ламу среди черных овец, и решил заговорить первым.
— Уважаемый, я — Эр Цзю, практик секты Зимней Картины. Случайно оказался в ваших краях. Прошу прощения, если чем-то вас обидел.
Ли Хован решил использовать вымышленное имя, надеясь, что лама пока не раскрыл его истинную личность.
Эти слова были также и угрозой: он — член секты Зимней Картины, а не безродный бродяга. Стоит подумать дважды, прежде чем нападать.
Лама никак не отреагировал на уверенный тон Ли Хована.
Ли Хован, нахмурившись, снова махнул рукой своим спутникам: — Вперед!
Он не понимал намерений ламы и не хотел вступать в конфликт, пока не оценит силы противника.
Колеса снова заскрипели, и караван начал медленно удаляться от ламы.
Некоторое время все молчали, нервно продвигаясь вперед.
Ли Хован чувствовал, как по спине пробегают мурашки. Он был напряжен, прокручивая в голове различные варианты развития событий.
Внезапно странное ощущение вернулось. На этот раз оно исходило не издалека, а прямо из-за спины Ли Хована!
Резко обернувшись, Ли Хован с изумлением увидел, что лама стоит всего в двух метрах от него.
Теперь он ясно видел пигментные пятна на лице старика. Ли Хован видел такие пятна раньше, но никогда не видел, чтобы они покрывали все лицо.
У ламы, казалось, не было зубов, или их осталось совсем мало. Его губы, как у многих стариков, были втянуты внутрь. Он выглядел как человек, достигший предела старости.
Увидев это ужасающее лицо так близко, Ли Хован едва не выхватил меч, но сдержался.
Медленно опустив взгляд, Ли Хован заметил, что ноги ламы, скрытые под черными овцами, были без мышц. Вся нижняя часть его тела представляла собой костяной протез.
Странное ощущение, исходящее от ламы, пыталось успокоить Ли Хована, заставить его закрыть глаза.
Но Ли Хован не мог этого сделать. Он схватился за рукоять меча, его лицо исказила гримаса: — Уважаемый, я, кажется, ничем вас не обидел. Если вы продолжите, я буду вынужден защищаться!
Как только он обнажил меч, все вокруг наполнилось плотной аурой убийственной энергии.
Лама прищурил свои черные глаза, глядя на рукоять меча, обмотанную тканью.
Напряжение достигло предела. Лю Сюцай даже обмочил штаны от страха.
Ли Хован напрягся, готовясь выхватить меч и вступить в схватку, но внезапно атмосфера изменилась.
Дон!
Лама ударил по своему восково-желтому барабану, и позади Ли Хована раздался такой же звук. Это был барабан Бай Линмяо, который она использовала для шаманских ритуалов.
Дон-дон-дон… Дон-дон-дон…
Звуки двух барабанов слились в странном ритмичном диалоге, словно невидимые существа общались друг с другом.
Через некоторое время барабанная дробь стихла, и напряжение в воздухе рассеялось.
Стервятник на руке ламы взмыл в небо. Черные овцы, словно черная туча, закрыли ужасающую нижнюю часть тела ламы и медленно попятились вместе с ним.
Лама исчез из виду, но Ли Хован не терял бдительности и продолжил путь вместе со своими спутниками.
Они шли всю ночь. Когда взошло солнце, Ли Хован приказал остановиться. Все, измученные, упали на землю, тяжело дыша. Они были вымотаны как физически, так и эмоционально после встречи с ламой.
Лама выглядел настолько жутко, что казался страшнее любого призрака.
Ли Хован осмотрелся. Ламы нигде не было видно. Он повернулся к Бай Линмяо, чьи губы были бледными: — Этот лама что-то сказал тебе через барабан?
Бай Линмяо кивнула: — Он сказал… что он из Небесной Канцелярии. На этот раз он прощает нас, но в следующий раз такого не будет.
Глава 257. Большое поместье
Ли Хован шел за повозкой, размышляя над посланием ламы.
— Что значит в следующий раз такого не будет? — в голове Ли Хована промелькнули Дворец Танцующего Льва и погибший Хань Фу. В Цинцю он, казалось, сделал только эти две вещи.
Бай Линмяо сконфуженно покачала головой: — Я не знаю. Он только сказал, что в следующий раз такого не будет, больше ничего.
Ли Хован так и не понял, почему лама внезапно ушел.
Больше всего его волновала личность ламы.
"В следующий раз… В следующий раз… Он что, из Небесной Канцелярии Цинцю? Так вот, значит, что такое Небесная Канцелярия…"
У Ли Хована сложилось новое представление об этом ведомстве, о котором он только слышал. Он был почти уверен, что в этой так называемой Небесной Канцелярии есть и другие странные люди, подобные этому черному ламе.
Пока он не знал, хорошо это или плохо.
Придя в себя, Ли Хован взглянул на солнце и сказал остальным: — Отдыхайте. Я посторожу.
Услышав это, все достали одеяла с воловьих повозок, бросили их на землю и тут же легли, захрапев.
После пережитого страха и долгого пути их тела были на пределе.
Ли Хован тоже устал, но ему приходилось держаться. Хотя лама и сказал, что "в следующий раз такого не будет", он не мог доверять такому человеку.
Когда он чувствовал, что больше не может выдержать, он использовал орудия пыток, чтобы причинить себе боль и взбодриться. В этом Ли Хован был уже опытен.
Все проспали до вечера. Когда они собирались готовить ужин, Ли Хован залез на повозку и закрыл глаза.
Измученный, Ли Хован уснул, но сон его был беспокойным, его мучили бессвязные сны.
Внезапно Ли Хован проснулся: — Нет, аура этого ламы… Я чувствовал ее в столице Байюй! У того белого Бодхисаттвы была такая же! Это аура смерти!
Сказав это, Ли Хован обмяк и под взглядами всех снова лег, не произнося ни звука.
Колеса повозок медленно катились по грунтовой дороге. Деревья и поля вокруг свидетельствовали о том, что они покинули Цинцю и въехали на территорию царства Лян.
Это подняло всем настроение. По крайней мере, в Лян не было таких странных лам.
Больше всех радовалась возвращению на родину Бай Линмяо.
Она крутилась вокруг Ли Хована, рассказывая истории о своей семье, о родителях, братьях и сестрах, о соседях и о любимом гусе, который любил сидеть у ворот деревни.
Однако Ли Хован был рассеян, он все еще думал о ламе в черном.
"Не может быть ошибки, от него исходила та же аура смерти, что и в столице Байюй. Те, кто совершал жертвоприношения в подземелье с помощью огромного котла, должно быть, из той же секты!"
Хотя он и не знал названия секты, но раз они могли управлять смертью, их сила, несомненно, была велика.
К счастью, он не вступил с ним в конфликт, иначе, даже если бы он победил, ему пришлось бы заплатить высокую цену.
— Старший брат Ли, я с тобой разговариваю! О чем ты думаешь? — Бай Линмяо с легким упреком посмотрела на Ли Хована, который ее полностью игнорировал.
— А? Что ты сказала?
— Я сказала, что у нас теперь столько серебра, что мы можем построить новый дом! Мы можем жить в своем собственном доме!
— О, это замечательно, — Ли Хован рассеянно ответил, но вдруг заметил, что Бай Линмяо снова не завязала глаза повязкой. Он тут же взял у нее шелковую ленту.
Завязав глаза Бай Линмяо, Ли Хован взял ее за руку.
— Сколько раз я тебе говорил, когда солнце яркое, нужно завязывать глаза. Если ты будешь продолжать так делать, скоро ослепнешь.
Сказав это, Ли Хован огляделся.
С самого начала он заметил, что на дороге были не только они, но и несколько худых, темнокожих мужчин. Они несли на одном плече одеяла, а на другом — еду, и шли вместе.
Было очевидно, что эти люди немного боялись этой группы незнакомцев в черных шляпах. Они даже не смели смотреть в их сторону.
Если бы не присутствие труппы Лю, они бы, наверное, уже давно ушли.
Ли Хован немного подумал, подошел к Лю Чжуанюаню, который нянчил внука, и тихо сказал ему несколько слов.
— Хорошо, молодой даос, не беспокойся. — Лю Чжуанюань, чувствуя свою нужность, зажал курительную трубку под мышкой и с улыбкой направился к мужчинам.
Когда Ли Хован вытащил из ушей комочки шерсти, он отчетливо услышал их разговор.
— Хе-хе, куда путь держите, ребята?
— На ток идем.
— О?
— Скоро урожай. Мы батраки, нанимаемся на уборку.
Из их разговора Ли Хован узнал, что эти батраки были крестьянами-арендаторами, у которых было мало земли, и они зарабатывали себе на жизнь, помогая другим собирать урожай.
Лю Чжуанюань, как и подобает старому странствующему артисту, быстро вытянул из этих простых людей нужную ему информацию.
— Молодой даос, они сказали, что недалеко впереди есть большое поместье, а если пройти дальше, то будет уездный город.
— Говорят, что этот город очень большой, и многие жители Цинцю продают там своих овец.
Глядя на улыбающееся лицо Лю Чжуанюаня, Ли Хован кивнул: — А они знают, где находится Бычья гора?
Ли Хован не забыл, что одна из главных причин, по которой он отправился в царство Лян, это отвезти Бай Линмяо домой.
— Э, этого они не знают. Говорят, что на границе с Цинцю равнины, а гор нет. Чем дальше вглубь, тем больше гор.
Ли Хован не выглядел разочарованным, словно ожидал такого ответа.
— Раз уж они местные, пойдем за ними, чтобы не заблудиться. Когда доберемся до города, купим карту Лян и решим, куда идти дальше.
— Хорошо! — Лю Чжуанюань, довольный своей полезностью, с улыбкой пошел обратно.
Они шли по грязной дороге до самого вечера. Когда они вышли из бамбуковой рощи, перед ними открылся чудесный вид.
Золотистые поля риса, проса и сорго простирались до самого горизонта, словно золотое море, колышущееся на ветру.
Вдали, словно муравьи, люди с серпами в руках убирали урожай.
— Земля в Лян такая плодородная. В наших краях такой урожай бывает раз в несколько лет, — с завистью сказал Лю Чжуанюань.
Что бы ни думали другие, батраки, увидев это, словно предвкушая щедрую плату, отправились искать хозяев, чтобы договориться о цене.
— Хорошо, что урожай хороший. Так мы сможем купить зерно дешевле, — хлыст хлестнул по крупу вола, и повозка медленно покатилась к большому поместью.