Глава 237. Проводы в последний путь
Глядя на висящую прямо перед ним мертвую женщину, Ли Хован почти рефлекторно потянулся к мечу.
Но в последний момент он резко остановился.
Ли Хован понял, что эта вещь не смотрит на него, это был неодушевленный предмет! Веревочный сын был где-то еще!
Ли Хован перевел взгляд немного выше, на очень расплывчатое пятно над головой, которое имело лишь общие очертания.
Вспомнив о предыдущем дрожании земли, он про себя подумал: "Эта виселица — лишь его часть! Возможно, просто один из его пальцев! Настоящий Веревочный сын — это тот огромный монстр во тьме!"
Судя по тому, что существо не напало на них сразу, заклинание даоса явно подействовало.
Поняв это, Ли Хован, затаив дыхание, снова осмотрел тело женщины перед собой.
Одежда на ней была красной, но в темноте приобрела жуткий черно-красный оттенок.
Судя по морщинам, которые почти полностью скрывали ее черты лица, и седым волосам, это была старуха.
Она висела в воздухе, неподвижно глядя на Ли Хована восковыми, пустыми глазами.
Вскоре прошло около получаса. Ли Хован оказался прав — пока он не двигался, мертвая женщина тоже оставалась неподвижной, словно марионетка.
Во тьме все застыли на месте. Если бы не слабое дыхание, их можно было бы принять за каменные статуи.
В этот момент Ли Хован впервые понял, что значит "каждая минута тянется как год". Его конечности затекли и онемели.
В таком состоянии прошло неизвестно сколько времени. Со скрипом веревки, впивающейся в плоть, виселица начала медленно подниматься, постепенно исчезая из виду.
Взгляд Ли Хована следовал за ней, пока она не слилась с огромным, расплывчатым силуэтом во тьме.
Ли Хован так и не понял, что значила эта мертвая женщина для Веревочного сына — часть его тела или просто украшение.
"Веревочный сын… Почему это существо так называется?"
Дрожь земли возобновилась, но на этот раз существо удалялось.
Время шло, и по мере того, как дрожь затихала, гнетущее чувство наконец исчезло.
— Вух! — вспыхнул огонь, осветив мертвенно-бледные лица Ли Хована и остальных. Это был горящий талисман, зажатый между двумя пальцами даоса.
Он бросил взгляд на торчащие ребра на груди Ли Хована, а затем с улыбкой сказал: — Товарищ даос, Веревочный сын ушел. Мы в безопасности.
Когда свет светящихся камней осветил лица остальных, все дружно вздохнули с облегчением.
Они посмотрели на даоса с большей теплотой, чем раньше. Недавняя опасность сблизила их.
Заметив их удивленные взгляды, Ли Хован решил объясниться.
— Хе-хе, ничего страшного. Хань Фу, ученик секты Шелка, приветствует вас, — худой даос поклонился Ли Ховану, снова обнажив гнилые зубы.
Желто-черные гнилые зубы торчали в разные стороны, корни были покрыты желтым зубным камнем, а изо рта исходил тошнотворный запах, заставивший остальных отступить на несколько шагов.
У него был ужасно неприятный запах изо рта, гораздо хуже, чем в отхожем месте.
Несмотря на неряшливый вид даоса, после монастыря Спокойной Любви Ли Хован не испытывал к нему отвращения.
Сейчас его больше интересовало не то, пахнет у него изо рта или воняет, а то, что он сказал о своей принадлежности к секте.
"Секта Шелка? Что это за секта? Разновидность даосизма?" — Ли Хован не стал задавать этот вопрос напрямую, чтобы не выдать своего незнания. Вместо этого он ответил поклоном: — Сюань Ян из павильона Чистого Ветра. Рад знакомству.
Раз уж даос мог говорить и, похоже, не имел злых намерений, возможно, он поможет им найти выход.
— О? Ты тоже ученик даосизма? Редкость. Видя твою ободранную кожу, я подумал, что ты из секты Зимней Картины, — Хань Фу оказался довольно разговорчивым.
— Раньше я действительно был учеником секты Зимней Картины, но недавно по некоторым причинам ушел, — придумав отговорку, Ли Хован посмотрел на Хань Фу и подумал:
"А где тот, с кем он разговаривал? Его забрал Веревочный сын? Но почему он ни капли не расстроен? Нет, я не могу спросить его прямо, иначе он поймет, что я подслушивал".
Ли Хован не хотел беспокоиться о незнакомце. Он указал на Черную Мерзость, завернутую в его кожу.
— Наш мастер отправил нас, учеников, сюда на поиски лекарственных ингредиентов, но мы заблудились и случайно встретили тебя, друг-даос. Это большая удача для нас. Не будешь ли ты так любезен, брат Хань, вывести нас отсюда?
Ли Хован не только объяснил свою цель, но и намекнул, что у него есть покровитель, чтобы отбить у даоса желание напасть на них.
Пока Ли Хован разглядывал Хань Фу, тот тоже изучал его с головы до ног, а затем обратно.
Наконец, задержав взгляд на медной маске Ли Хована, он с улыбкой сказал: — Конечно, не стоит благодарности. Мы все совершенствующиеся. Идем, я вас выведу. Здесь нельзя ходить наугад, а то можно лишиться тела.
Отправившись вслед за Хань Фу во тьму, Ли Хован, немного подумав, спросил: — Друг-даос Хань, что это было за существо? Раньше я таких не встречал.
Раз уж он встретил знающего человека, Ли Хован решил воспользоваться случаем и узнать как можно больше. Без учителя ему приходилось учиться таким образом.
Хань Фу, казалось, был простым человеком. Ли Хован спросил, и он сразу же ответил.
— Это Веревочный сын. Некоторые старики, у которых нет детей, чтобы заботиться о них, или чьи дети неблагодарны, обращаются к нему, чтобы он позаботился о них в старости.
Услышав это, Ли Хован сразу вспомнил о мертвой женщине и с удивлением спросил: — Это существо действительно заботится о стариках?
— Ха! Ты думаешь, люди глупы? Это просто самообман. Любой зрячий видит, что такое существо не может ни о ком позаботиться.
— Но старики… от них уже мало толку. Они не могут работать, не могут пахать, только едят. Поэтому, когда приходит время, соседи выбирают благоприятный день, берут паланкин, бьют в гонги и барабаны и отправляют старика к Веревочному сыну.
— А что касается дома и имущества старика… хе-хе, конечно же, все это делят между собой.
Тут вмешался Пёс: — Я знаю, у нас в деревне это называется "объесть сирот и вдов".
— Точно! Именно так! Но как грубо звучит "объесть сирот и вдов". А "отправить к Веревочному сыну на попечение" — гораздо приятнее.
Едкие слова Хань Фу вызвали у Ли Хована гнев. Он чувствовал, как в нем поднимается волна негодования, но не знал, как ее выразить.