Том 2. Глава 9

Без дальнейших издержек я вернулся домой и накормил Мисаки плотью бабки-за-тысячу-иен.

Почувствовав запах её плоти, Мисаки открыла рот, сделала небольшой укус, медленно прожевала и проглатила её, сделав второй.

Вид Мисаки, питающейся кормом, был схож с образом Эрисы, которая наслаждалась своим ужином в тот первый раз, когда мы встретились.

Сладострастная, красивая женщина кушает.

Я когда-то слышал, что аппетит и сексуальное желание связаны с одной и той же частью мозга. Теперь я начинаю понимать, что это действительно может быть правдой.

Маленький кусочек мяса, который я дал ей на ладони, казалось, исчез в мгновение ока. Это не займёт слишком много времени, чтобы пластиковый контейнер опустел.

Лёгкий румянец на её коже после окончания еды заставил её выглядеть так, будто она была удовлетворена своим первым вкусом плоти.

Убедившись, что Мисаки съела всё это, скрытая усталость, которую я накопил, наконец-то вступила в силу. В результате я проскользнул в постель и крепко заснул, даже не мечтая о чём-либо.

На следующее утро, когда я проснулся, цветок Мисаки уже начал цвести. Внутри лепестков этого бархатноподобного цветка мелькали мелкие крупицы и придавали ему форму морской анемоны. От него исходил слабый запах, похожий на тот, что был от сливы.

То, что я заметил больше всего, это резкий рост, который претерпела Мисаки. Я знал, что рост Шишикуйбаны было необычным, но даже в этом случае я всё ещё был удивлён. Мисаки приобрела совершенную человеческую форму за всю ночь! И всё из-за плоти, которую я дал ей.

Она приняла свою обычную позу, прижав колени к груди. Она была всё ещё не своего первоначального размера, впрочем, она не была такой уж и маленькой, как растение, просто достаточно больше, чтобы просто носить её в моих объятиях.

Это непонятное тело созрело и превратилось в обнаженную взрослую женщину. Это можно описать как спусковой крючок, позволяющий Шишикуйбане превращаться в бабочку, выбирающейся из своего кокона. Когда я коснулся её упругой кожи, мои пальцы почувствовали лёгкое чувство тепла. Её круглые ягодицы, сделанные из мягкой плоти, были погребены в горшке. Нынешний внешний вид Мисаки сделает любого здорового молодого человека похотливым. Я вполне мог согласиться со стилем жизни Андо после того, как увидел это зрелище передо мной.

Я закрыл дверь шкафа, взял мою сумку с книгами и вышел из дома.

В последнее время я был слишком занят поиском трупа, и оставлял свои занятия без прогресса. Это правда, что мой разум был поглощен мыслями о Мисаки, но пренебрежение моей жизнью Ронина было таким же, как у богатого человека, который разбрасывался всем своим состоянием.

Я достал свой телефон в трясущемся поезде, и пролистал список контактов.

Прошёл почти месяц с момента исчезновения Мисаки, а Исэзаки всё ещё далёк от того, чтобы сдаться. В этот момент стало ясно, что он собирался потратить в пустую свой первый семестр в университете.

Наши бывшие одноклассники, которые были в контакте с ним в течение первых нескольких дней после того, как он объявил об исчезновении Мисаки, значительно сократились и редко реагируют на его сообщения. Похоже, они подразумевали, что у них более нет интереса и свободного времени, чтобы продолжать следовать за ним.

Для меня, у которого был ясный взгляд на ситуацию, Исэзаки казался муравьём внутри закрытой бутылки, он пытался вылезти из бутылки, не имевшей выхода.

Я вновь вынул свой телефон после того как вошёл в фойе библиотеки и отправился писать сообщение.

В тот момент, прежде чем я нажал на кнопку «Отправить», мой палец замер.

Я передумал и подумал, что было бы лучше, если бы я позвонил ему напрямую.

После того, как я набрал его номер, телефон прогудел десять раз, прежде чем он ответил:

— Алло, кто говорит?

Похоже, мой номер не зарегистрирован в его списке контактов.

— Это Мамэсаки. Я позвонил тебе, потому что хотел поговорить кое о чём.

— Что тебе нужно?

Судя по голосу Исэзаки, он даже не пытается скрыть своё раздражение. Я сделал глубокий вдох и предоставил ему потрясающую информацию.

— Местонахождение Мисаки.

— Что ты сказал?! — закричал он, а его громкий голос пронзил мои барабанные перепонки.

Я мог легко почувствовать нарастающее волнение в его голосе. Если бы я лично встретился с ним прямо сейчас, он бы определённо схватил меня за мой воротник.

— Она в моём доме. Я сегодня занят, так что я не вернусь до вечера. Можешь прийти примерно в десять часов?

— Мисаки в порядке? Я не мог с ней связаться.

— Ага. Кажется, она где-то обронила свой телефон, но не волнуйся. Она в порядке.

— В самом деле? Слава богу!!

Услышав голос облегчённого Исэзаки, я почувствовал себя немного виноватым за то, что обманул его.

Вот только, я не говорил никакой лжи. Мисаки действительно в моём доме, и у меня действительно есть к нему дело. Впрочем, я понятия не имею о местонахождении её телефона.

Я сказал Исэзаки, где он может найти меня и сбросил звонок.

Я предполагал, что он меня немного заподозрит, но, как ни удивительно, у него была простодушная личность.

Он не удосужился одарить меня хоть одним словом благодарности за то, что я рассказал ему о Мисаки. Ну, в конце концов, меня не волновало, сделал бы он это или же нет. Я имею в виду, для того, кто провёл три года вместе со мной и не обменялся ни малейшим разговором, кроме вопросов, связанных с классом, естественно думать о нём как о чужом человеке, не имеющем значения в моей жизни.

Скорее, для меня, Исэзаки был менее важен, чем бородавка на носу.

Причина, по которой я дал ему местонахождения Мисаки, состояла в том, что он был парнем Мисаки. Оставив в стороне время моего признания, всё это было из-за того, что он повсюду ходил за Мисаки, и у меня не было возможности пообщаться с ней в течение всех этих трёх лет.

Я закончил свою учебную сессию раньше времени, отправился в домашний центр для покупок, вернулся домой в обычное время и съел обед, приготовленный Розари. Закончив уборку, Розари ушла немногим до наступления девяти часов. И, используя оставшийся час, я потихоньку заготовил свои приготовления, чтобы поприветствовать его.

Исэзаки прибыл к моему месту в точное время. Его лицо, с которым я не сталкивался в течение трёх месяцев, выглядело как у призрака, который блуждал в аду. Эти аномальные тонкие щёки и чёрные мешки под глазами замаскировали радостное выражение, которое, как я помню, он имел в наши школьные годы.

— Мисаки! Где она?

Не дожидаясь моего разрешения, Исэзаки зашёл и пошёл прямо на второй этаж.

— Мисаки! — крикнул он.

Звав её по имени, он открывал двери одну за другой. Понимаю, он спешил, но это довольно грубо.

— Мисаки! — снова позвал он.

После того как он заглянул внутрь последней комнаты, моей, он повернулся ко мне.

— Эй! Её здесь нет! Где она?

— Успокойся, Исэзаки, она внутри этой комнаты.

— Я же сказал, что её здесь нет!

Я не мог обвинить его в нетерпении. Мисаки нигде не было в комнате. Это просто безвкусная комната с кроватью, столом, двумя книжными полками и водонепроницаемыми плёнками, расстеленными на полу.

— Она внутри, мать твою! — крикнул я с внезапной яростью.

Исэзаки подскочил к шкафу, на который я указал ему, и яростно раздвинул его дверцу.

Затем он застыл, как скульптура, несколько секунд наблюдая за Мисаки в шкафу.

— Мисаки! — взревел он.

Исэзаки крепко схватил за плечи спящую Мисаки, которая держала себя за колени, и начал выкрикивать её имя.

Эй, ну хорош, дай мне перерыв Исэзаки. Знаешь, она может рухнуть, если ты так сильно будешь качать её.

— Мисаки! Что блин случилось?

Мисаки не отвечала ему, который был в состоянии измельчить своё горло от силы крика.

Она не могла ответить.

Я хотел, чтобы эта эмоциональная встреча продолжалась немного дольше, но, если он так шумит, это станет неприятно для соседей. Какое время, по-твоему, сейчас, Исэзаки?

Я быстро зашёл за спину Исэзаки и снова использовал блэкджек, тот самый, который я использовал на бабке-за-тысячу-иен, и сильно ударил его по голове.

Я услышал треск его черепа, и он упал.

Я ударил его ещё раз, чтобы убедиться, что он отрубился, и потащил его в центр водонепроницаемых плёнок. Он не шевелился, как бабка-за-тысячу-иен. На этот раз я убедился в критическом ударе, чтобы мгновенно сломить его сообразительность.

… Может быть, я ненавидел Исэзаки больше, чем я думал.

Я завернул тело Исэзаки в плёнки, оставив шею открытой.

Знаю, моя неожиданная атака была ходом труса.

Однако Мисаки нуждается в новой плоти.

Он пропускал все свои занятия, разыскивая её. Если она важна для него, он должен с радостью предложить ей своё тело, верно?

Это не я, кого ты должен жалеть, Исэзаки.

Если ты собираешься обижаться на кого-то, то это было бы потому, что ты погиб из-за этих трёх лет проведённых вместе ней.

Я скользнул армейским ножом по сонной артерии.

◆ ◆ ◆

Торс обнажённого Исэзаки лежал на столе из нержавеющей стали.

Эриса глубоко кивнула, наблюдая за розовым цветом, выглядывающим из разреза.

Похоже, она признала свежесть мяса.

— Кто этот парень?

— Бывший одноклассник со старшей школы.

— Ты убил своего друга? Как жестоко для тебя.

— Он не друг. Просто одноклассник.

— Может быть, он парень Ирусэ Мисаки?

— Как ты узнала?

— Ушиб на затылке, угол раны на шее и, конечно же, ты остался целыми и нетронутым, несмотря на всю кровь, что разбрызгивалась. Этих признаков достаточно, чтобы прийти к заключению, что ты напал на него врасплох со спины и прикончил его, не дав ему возможности сопротивляться. То, что я могу сказать, так это то, что ты позвал его к себе, используя Ирусэ Мисаки в качестве приманки, чтобы привлечь его внимание, проскользнул к нему за спину, ударил его по голове, а затем разрезал ему шею после того как тот сильно ослабел.

— Ты так говоришь будто всё время смотрела всё это. Почему бы не просто оставить этот цветочный магазин и вместо этого стать детективом?

— Я пришла к логическому выводу, от простого наблюдения. Называя это рассуждением детектива свидетельствует о том, что ты ничего не читал, кроме дешёвых детективных романов.

— У тебя довольно острый язык, понимаешь? Вместо детектива ты лучше подходишь для критика.

— Что-то случилось? Кажется, ты как-то изменился?

— Ничего не случилось, и я не изменился. В чём разница, которую ты заметила?

— Нет, что-то вроде атмосферы, которую ты испускаешь, изменилась. Это своего рода неправильно, чтобы описать её, как что-то скрытое, но твоя личность, как будто бы она была заменена в течение одного дня.

— Ты так думаешь? В смысле, я не могу сказать этого сам.

— Ты изменился. В плохом смысле.

— Это потому, что я убил знакомого?

— Ну, это часть причины, поскольку заманить кого-то и убить его, чтобы заполучить корм, — это не то, о чём подумает нормальный человек.

— Это так? Лично я считаю, что я сделал разумный шаг.

— В любом случае, с этим, ты просто добыл своё второе тело. Теперь пути назад нет.

— Я и не собирался возвращаться.

— Я не уверена в этом, — сказала она. — Разве ты не испугался, когда впервые услышал, что нужна человеческая плоть? В то время идея убить бывшего одноклассника и, вдобавок ко всему, парня Ирусэ Мисаки, вероятно, даже не появлялась у тебя в голове, ведь так?

— Рано или поздно я собирался заставить его убраться из моей жизни. Всё, что я сделал, так это ускорил процесс.

— У тебя нет даже чувства вины, так?

— Я чувствовал себя плохо из-за него. Однако то, что произошло, это исчезновение студента университета, который не был гением и великим человеком. Как такой маленький инцидент может повлиять на мир?

— Эй, Куя.

— Что?

— Как я и думала, ты странный.

Нет. Я просто честен с самим собой.

◆ ◆ ◆

Теперь я могу наконец согласиться с тем, что Эриса сказала в прошлый раз о том, что Андо действует жестко.

Скорее всего, он никого не убивал.

Этот высокомерный характер, который он применяет, возможно, является маской, скрывающей его робость и страх ненависти перед другими.

Стильная одежда, которую он носит, грубое отношение, которое он принимает, и вульгарные слова, которые он чрезмерно употребляет, это необходимый набор, чтобы заставить себя выглядеть больше.

Вонючий запах разделанных трупов переполнялся в квартире, но тот, кто расчленил контрабандных детей или слоняющуюся девушку, был, вероятно, кто-то, кого он нанял с помощью денег.

Причина, по которой он строит частный гарем для себя, заключается не в том, что он не доверяет женщинам, а потому, что ему не хватает уверенности в себе, считая, что ни одна женщина не будет любить его от всего сердца, независимо от того, сколькими деньгами он располагает.

Но сами Шишикуйбаны не любят его, а автоблокировка на его двери делает этот факт совершенно очевидным. Несмотря на промывку мозгов, он всё ещё боится, что они оставят его.

Хотя, я не собираюсь его высмеивать.

Скорее уж, я благодарен ему.

Потому что он даровал мне новую надежду, когда я был потерян в темноте.

И потому, что он научил меня методу, чтобы добиться Мисаки для себя.

Если бы я не стал свидетелем движущейся Шишикуйбаны в его доме, я бы не убил бабку-за-тысячу-иен. Исэзаки в сторону, я хотел, чтобы я возродил Мисаки. Я жаждал быть единственным человеком в её глазах, когда я изливал всю свою любовь и привязанность, чтобы взрастить её.

Я выбрал плоть Исэзаки, которая была упакована в деревянную коробку и поднёс её ко рту Мисаки.

Я смутно задавался вопросом, какую часть тела она ест.

Её взгляд всё ещё смотрел на пустое место, однако для меня она казалась какой-то довольной.

Эриса рассказывала о каннибализме, чтобы выразить уважение к мёртвым. В этот самый момент, через этот кусок мяса Мисаки и Исэзаки соприкасаются.

Размышляя о таком положении вещей, я ужасно завидую.

Предлагая свою плоть и кровь, мы понимаем друг друга через наши души. Никто не располагает этим долгом кроме меня. Исэзаки никуда не денется.

Мне нужно погасить оставшуюся часть его призрака, погребённого в сердце Мисаки.

Кормя её плотью Исэзаки, я подошёл чтобы прошептать в её прекрасные уши.

Точно так же, как Андо.

Мисаки, тебе не нужно думать ни о чём лишнем.

Я всегда буду нежно следить за тобой.

Никто не загрязнит твою чистоту.

Я не позволю никому сблизиться с тобой.

Плоть, которую ты ешь, теперь никому не принадлежит.

Человек, называемый Исэзаки Акира, никогда не существовал.

Ты любила меня, сколько себя можешь помнить.

Мы будем вместе вечно.

Я ничего не рассказывал о школьных днях. Чем больше я говорил о своих чувствах к ней, желания, запечатанные внутри меня, только продолжали расти.

Я хочу превратить Мисаки в человека.

Но не как марионетку, а вполне восстановленного человека.

Устремленность, которая была у меня с тех пор, как я посетил квартиру Андо, ярко жила, пока находилась в моём Сердце.