Том 3. Загрузка

«Фи — моя… подруга детства. Хотя правильнее будет сказать хозяйка».

«Стоит хоть на минуту оставить Кламми без присмотра — и у нее тут же глаза на мокром месте. Поэтому я должна всегда быть рядом».

«Мы… одно целое. Братец меня… не оставил бы».

«Сиро… Мы всегда были и будем одним целым».

Прямо в воздухе Идзуна изогнулась так, чтобы увернуться от первого выстрела — а стреляла в нее Сиро.

Промахнуться та не могла, а одежды, которая могла бы послужить защитой, на Идзуне практически не осталось.

«Это весело-с!!!»

Сиро тоже потеряла свое школьное платье и щеголяла теперь в одной только белой рубашке и носках.

«Это столица Восточного Союза, Каннагари. Сад главного корпуса Святилища».

«Добро пожаловать, гости ночные из далекой страны!»

Она толком не понимала, что имеют в виду люди, говоря про «сознательный возраст». Самые ранние ее воспоминания относились ко времени, когда ей не было еще и года. Первых своих слов она не помнила, зато в ее памяти осталось, как мать в страхе побледнела, когда услышала их. Это и было ее самым первым воспоминанием.

Спустя какое-то время ее поселили в белую комнату.

Бледная, как привидение, девочка оказалась в доме с белыми стенами. Кроме нее там были и другие дети, но она держалась от них в стороне. Она все время бродила одна, не поднимая на других свои необыкновенные рубиновые глаза. На полу в этом доме всегда были разбросаны книги, слишком сложные для ребенка, которому не исполнилось и двух лет.

Тогда она и узнала, что такое игры: взрослые люди в белых халатах показывали ей какие-то штуки, которые они называли «тесты на интеллект». Но все эти игры показались ей слишком простыми и скучными, поэтому играть со взрослыми ей не слишком понравилось. К счастью, вскоре эти люди перестали ей докучать, вынеся малопонятное решение: «...не поддается измерению».

Спустя год после того, как она попала в это место, она поняла, что ей куда интереснее играть одной, чем с кем-то. Днями напролет она самозабвенно играла против самой себя в шахматы, сёги, го и прочие настольные игры.

О том времени у нее осталось главным образом два воспоминания: белые стены и тишина. И еще — скука.

Спустя два года она снова увидела свою мать. Та сказала, что у девочки скоро появится новый папа. Мать говорила радостным голосом, но в ее глазах была точно такая же безразличная пустота, как и во взглядах тех людей в белых халатах.

Ей было три года, когда она впервые встретила сына своего «нового папы» — мальчика на семь лет старше нее. Тот послушно говорил взрослым то, что они хотели услышать, и вел себя именно так, как они хотели, чтобы он себя вел. Он всегда делал то, чего от него требовали другие.

Увидев его безжизненную, бесцветную улыбку, она сказала, нарушив молчание впервые за долгое время:

— И правда... пустой.

Мальчик, которого звали Сора, услышав ее слова, удивленно застыл. А затем пытливо, словно в поисках ответа на какой-то вопрос, заглянул в ее рубиновые глаза, которые она обычно отводила в сторону, не желая глядеть в глаза собеседникам.

И спустя мгновение тишины она впервые разглядела в лице мальчика некий цвет. В то время она еще не могла толком понять, что это за эмоция.

— Хочешь сыграть в игру? — спросил ее Сора.

В тот день она узнала, что игры — это по-настоящему весело.

Они сыграли двадцать партий.

Первые несколько она выиграла с разгромным счетом, но с каждой последующей партией действия мальчика становились все менее и менее предсказуемыми. Словно насмехаясь над устоявшимися правилами, он экспромтом придумывал столь неожиданные ходы, что она просто-напросто не успевала за его мыслью. И в конечном итоге он сравнял счет.

Он был первым, кому удалось не проиграть ей. Но казалось, что ему самому эти победы не доставили удовольствия. Скорее наоборот: удивление и радость у него вызывал не выигрыш, а поражения. Выражение его лица перестало быть безжизненным. На нем отражались чувства, которых она ни разу в жизни не видела.

— Непутевый из меня, наверное, старший брат, если я едва поспеваю за тобой, прибегая почти что к жульничеству. Но какой уж есть... Мы теперь с тобой, Сиро, семья, — сказал мальчик по имени Сора. Ее брат.

И девочка, которую впервые в жизни назвали по имени, наконец поняла, что видит на его лице: принятие. Впервые она почувствовала, что кто-то рад ее существованию.

К горлу подступил ком. Все, на что ей хватило сил, — это опустить глаза и робко кивнуть.

Но с этого дня ее воспоминания, которые прежде были безжизненными и бесцветными, заиграли всеми красками радуги.

Спустя какое-то время Сора и Сиро остались вдвоем — родители исчезли из их жизни.

— Теперь мы с тобой всегда будем вместе, — сказал ей брат. Ни о чем другом Сиро и не мечтала.

Примерно тогда же они начали пробовать силы в играх в Интернете. В качестве псевдонима, одного на двоих, они, обыгрывая смысл их имен, использовали два пробела[1]: 「 」.

Сора прямо на ходу придумывал уникальные и непредсказуемые стратегии, которые никогда бы не пришли ей самой в голову. Сиро же, словно автомат, претворяла их в жизнь с превосходящей все ожидания Соры точностью. Именно тогда и появился тот самый легендарный «один игрок в двух телах», чья непрерывная череда побед вскоре обеспечила им всемирную известность в Сети.

Что было потом?

Потом наступил момент, когда она начала сомневаться в реальности происходящего.

Они с братом победили в шахматы Бога, который отправил их в другой мир. Мир — игровую доску, где в соответствии с Десятью Заповедями все решалось только при помощи игр.

Что почувствовал бы обычный человек, оказавшись в другом мире? Страх, одиночество, растерянность?

Сиро отчетливо помнила, что не испытала ничего подобного. Важнее всего для нее было не расставаться с Сорой. А тут ей на пару с братом предложили завоевать мир, где все решается при помощи одних только игр, — о чем еще можно было мечтать?..

* * *

— ...Точняк! Мне нужно просто стать девочкой! — раздался возглас в тронном зале королевского замка Элькии.

Восседавшим на троне лохматым парнишкой, который это произнес, конечно, был Сора. Король государства Элькия и по совместительству — всех людей этого мира, которых здесь называли иманити. В подтверждение монаршего титула к рукаву его футболки с надписью «Я ❤ людей» была приколота тиара королевы.

Ответом на это неожиданное заявление стал удивленный взгляд сразу трех пар глаз.

— Что за ерунда взбрела тебе в голову на этот раз? — поинтересовалась девушка с голубыми глазами и ярко контрастирующими с ними рыжими волосами. Это была Стефани Дола, которую в последнее время все чаще называли просто Стеф: внучка предыдущего короля Элькии, благовоспитанная дворянка. Хотя выражение, с которым она в этот момент смотрела на Сору, благовоспитанным назвать было трудно.

— Прекрасная идея! Не устаю удивляться вашей гениальности, хозяин! — воскликнула Джибрил, с обожанием глядя на Сору своими янтарными глазами. Это была ангельски прекрасная дева с длинными волосами, переливающимися всеми цветами радуги. Растущие из ее спины крылья и парящий над головой нимб явственно давали понять, что она не человек, а крылатая — представительница одной из шестнадцати Высших рас, населяющих этот мир. Все слова «хозяина», даром что тот был обычным человеком, уступавшим ей в иерархии рас на целых десять рангов, она принимала словно божественное откровение. Вот и сейчас Джибрил сложила перед собой руки в жесте почтительного восхищения:

— Если бы вы были женского пола, то сюжеты, обычно расцениваемые как «18+», превратились бы в безобидные девичьи заигрывания, так? Какой поразительный полет мысли!

Сора согласно кивнул, подтверждая, что Джибрил совершенно правильно поняла смысл его слов, и повернулся к обладательнице третьей пары глаз:

— Давай, сеструля! Сыграй со мной в Ашшенте-игру и выиграй!

Но сидевшая у него на коленях его сестра и соправительница — девочка с рубиновыми глазами и белоснежными волосами, на которых красовалась корона, — тихо возразила:

— Скорее всего... не выйдет.

— С чего бы? Ведь условия игр, скрепленные Десятью Заповедями, обязательны к соблюдению. Я ведь так и Стеф в себя влюбил, и Джибрил сделал своей рабыней. Почему бы мне не сменить пол?

— Ты вообще сам себя слышишь?! Понимаешь, в каких ужасных вещах только что признался?! — вскинулась Стеф, которая из-за Соры успела натерпеться несчастий. Увы, посочувствовать ей здесь было некому.

— Боюсь, что в данном случае здесь права Сиро, хозяин.

— Почему?

— Потому, что принципиально невозможные условия не принимаются.

Сиро утвердительно кивнула. Пораскинув мозгами, Сора и сам понял, что сестра и Джибрил правы.

«Логично. Мог бы и сам догадаться».

— То есть если я, к примеру, потребую от Стеф пробежать стометровку за одну секунду и выиграю, то максимум, что получится, — это заставить ее бежать изо всех сил, поскольку мое условие невозможно в принципе?

— Совершенно верно.

— А... А почему в качестве примера ты привел именно меня?.. — с опаской поинтересовалась Стеф. Она уже знала, что с Соры вполне сталось бы действительно приказать ей бегать до потери пульса.

— Стоп. То есть, получается, и сделать меня крутаном таким способом тоже не вышло бы?!

Сора попытался представить себя крутым парнем... Не вышло — в голову приходили образы, совершенно несовместимые с реальностью.

— Безотносительно того, возможно ли стать этим вашим «крутаном» вообще, убедить себя в этом вполне реально. В конце концов, характер человека зависит от того, кем он сам себя считает.

Сора представил себе эту ситуацию в красках и с грустью протянул:

— Хикки, возомнивший себя крутаном? Это выглядит довольно жалко... Но, как бы то ни было, нам не помешало бы проверить пределы возможностей Заповедей.

Он погрузился в раздумья. Стеф бросила на него осуждающий взгляд, который ясно говорил: «Занялся бы лучше делом». Но Сиро явно серьезно задумалась над его словами.

— Изменить... характер... на определенных... условиях? — предложила она.

— Да, это проверить будет легко. Ну что, Стеф, поехали!

— Повторю свой вопрос: почему именно я?

— Потому что на тебе это проверить будет проще всего, — честно ответил ей Сора (впрочем, Стеф все равно пока что ничего не понимала). — Давай сыграем. Ставка будет вот какая: стать мной.

Стеф, услышав это, на миг изменилась в лице, но тут же напустила на себя маску безразличия и спокойно сказала:

— Ладно, как хочешь...

Она все равно проиграет Соре, сколько бы ни лезла из кожи вон. Таков был исход всех их предыдущих игр, и Стеф не думала, что у нее появится хоть малейший шанс на победу. К тому же, если это был эксперимент, от нее как раз и требовалось проиграть. Но раз в качестве расплаты за проигрыш она сможет превратиться в Сору...

«Это ведь и есть возможность победить его!» — подумала она, изо всех сил стараясь спрятать хитрую усмешку.

— Так уж и быть... — продолжала Стеф. — Хочешь, чтобы я нарочно тебе проиграла?

— Да какая разница, нарочно или нет, — ты ведь в любом случае проиграешь. Так! Поскольку это эксперимент, нужно подробно оговорить условия... Будем играть в шахматы. Если я выиграю, то ты на полчаса превратишься в меня. И на всякий случай: если победишь ты, то... я дам тебе конфетку. Не то чтобы у тебя был хоть крохотный шанс на это, но все же. Ашшенте.

— Ашшенте, ашшенте... Так...

Предвкушение превращения, которое ждало Стеф после игры, заставило ее пропустить издевки мимо ушей.

Поклявшись божественными Десятью Заповедями выполнить оговоренные условия, они приступили к игре...

Прошло сорок секунд.

— Стеф, как-то это слабовато даже для тебя. Даже если ты это нарочно... — озадаченно пробормотал Сора, который победил уже на пятом ходу.

Стеф не выглядела расстроенной проигрышем. Она скривила губы в презрительной усмешке и самоуверенно сощурилась:

— Хе-хе-хе... Теперь в мире стало на одного сильнейшего игрока среди иманити больше! Сыграем-ка еще раз, Сора! Настало время сразиться с победителем богов!

Все это она произнесла каким-то чужим голосом, который совсем не сочетался с ее аристократическим обликом. Интонации напоминали Сору, но весьма отдаленно.

— Или что, ты только сейчас понял, какую яму себе выкопал? — самоуверенно продолжала она. — Ставка для тебя будет вот какая: навечно стать нормальным человеком! Давай! Ашшенте! — и Стеф встала в пафосную позу.

— Сиро... Это разве похоже на меня? — удивился Сора.

— Не... сказала бы...

— Полагаю, Долочка изображает вас максимально близко к тому, каким она сама вас себе представляет, — пояснила Джибрил.

Мда, оказалось, что возомнившая себя Сорой Стеф — это, пожалуй, даже хуже, чем возомнивший себя крутаном Сора.

— Не могу понять, льстит она мне или, наоборот, высмеивает... — задумчиво протянул Сора. Заметив, как манерно Стеф отбрасывает со лба челку, он попытался вспомнить, действительно ли у него есть такая привычка. — Ладно. Выглядит это куда депрессивнее, чем я ожидал, так что я принимаю твой вызов и со своей стороны требую, чтобы ты сразу же пришла в себя.

Спустя еще сорок секунд...

— Но почему?! Мы же должны были стать равными по силе!!! — возмутилась Стеф, которая, разумеется, проиграла.

— Я же говорила, что принципиально невозможные требования не выполняются, — напомнила ей Джибрил.

— Хочешь сказать, что выиграть у Соры я не могу никогда и ни за что?! — спросила Стеф так потрясенно, словно ее предало само мироздание.

— Не совсем так. Но, возомнив себя хозяином, ты не обретешь его опыт и сообразительность.

— И ты заранее знал, что я не смогу победить, да?!

— Конечно. Одного только взгляда на тебя было достаточно, чтобы понять, что ты не стала равной мне по силе.

И даже если бы Стеф действительно превратилась в Сору, в одиночку без Сиро она в любом случае не была бы «сильнейшим игроком иманити».

— Хм... Но выводы делать рано. Может, это просто Стеф такая бестолковая.

— Сам ты бестолковый!..

— Джибрил, попробуй ты. Вдруг крылатой удастся изобразить меня более убедительно?

Способности крылатых не шли ни в какое сравнение со способностями иманити. «Вдруг выйдет», — с надеждой подумал Сора. Но Джибрил в ответ на его просьбу посмотрела на него с удивлением:

— Стать вами, хозяин? Боюсь, это не представляется возможным.

— Почему это?

— Но если такова ваша воля, я с радостью окажу любую посильную помощь... — видно было, что эти слова стоили ей усилий. Сказав это, она покорно опустила взгляд к полу.

После того как Джибрил нарочно проиграла Соре в игре, Десять Заповедей пришли в действие... и она начала преображаться.

— Ого! Она меняет внешний вид! — с восторгом воскликнул Сора.

— Верно... Она ведь... состоит из... магических духов.

Вот оно что! Значит, для крылатых изменение облика — не что-то принципиально невозможное!

Это открытие весьма воодушевило Сору, вспомнившего о своем желании стать девушкой. Он уже начал было довольно ухмыляться, но ухмылка эта быстро померкла. Потому что поначалу Джибрил действительно стала точной копией Соры, но затем... на спине у нее вдруг выросли четыре пары крыльев.

— Чего?..

А после этого у нее над головой появился нимб, более крупный и замысловатый, чем ее собственный. Джибрил вдруг громогласно заявила:

— Аз есмь сильнейший!

Сора и Стеф с Сиро удивленно застыли.

— Что за...

— Двуединый в силе и слабости, победитель богов и завоеватель Высших, аз обращаю знания в неведомое, аз есмь острие мировой революции! Что вам надобно, жалкие червяки?

Наступила тишина.

— Э-э-э... — Сора попытался осмыслить происходящее. — Я так выгляжу, потому что Джибрил меня боготворит?..

Поскольку доступа к памяти и жизненному опыту настоящего Соры у Джибрил не было (о чем она предупредила заранее), Сора выглядел таким, каким та его себе представляла. А поскольку Джибрил признала Сору своим хозяином, она приравнивала его к своему создателю. Но смотреть на это было странно.

— Я что... и правда такой пафосный?

— Мм?.. Ну... есть немного... — протянула Сиро.

— Слегка карикатурно, но очень смахивает на ту чушь, которую ты обычно несешь, — подтвердила Стеф.

— Похоже, мне стоит крепко задуматься о своем поведении... — пробормотал Сора. Поведение Джибрил потрясло его даже больше, чем метаморфозы ее внешности. Сгорая со стыда, он старался не смотреть на своего ужасного двойника.

— Выходит, что выше головы не прыгнешь даже с помощью Десяти Заповедей, — подытожил Сора, когда Джибрил вернулась в свое обычное состояние.

— К сожалению, да. А значит, превратить вас в девушку...

— Да понял я, понял. Ничего не выйдет.

Это было логично...

— Вот если бы с помощью Заповедей можно было перешагнуть через заданные природой ограничения, тогда иманити получили бы полезнейший инструмент, сравнимый с магией, — сказал Сора и досадливо цыкнул. — Я очень на это надеялся... Но, видимо, так просто к местным правилам не подкопаешься.

— !..

Стеф и Джибрил сглотнули ком в горле: Сора так невозмутимо говорил о том, что ищет бреши в нерушимых правилах, установленных самим Богом!.. Таков был король иманити, которому Джибрил поклялась в верности... И лишь Сиро, привыкшая к выходкам брата, никак не отреагировала на его слова: для Соры подобное было в порядке вещей.

И тут Сора рассеянно, уже переключившись на какую-то другую мысль, спросил у нее:

— Ну ладно, даже если так... Сиро, не хочешь превратить меня в себя?

Сиро вопросительно склонила голову набок:

— Зачем?..

— Мне всегда было интересно, как ты видишь мир.

— Будет... то же самое... что и... с другими. Станешь таким... какой меня сам... представляешь.

— И все же Заповеди заставят меня притвориться тобой с максимально возможной для меня достоверностью. Может, таким образом я смогу дотумкать до чего-нибудь, что обычно упускаю.

Сиро задумалась.

Брат ее был отнюдь не таким бестолковым, каким себя считал. Даже наоборот: ему в голову постоянно приходили совершенно невообразимые для нее ходы, и он много раз ее побеждал с их помощью. Почему он упрямо называл себя дураком, всегда было для нее загадкой.

Но с другой стороны... кое в чем он все-таки соображал туговато. Что, если Десять Заповедей наконец раскроют ему глаза? Они с Сорой были вместе с того самого дня, как познакомились. Что будет, если он поймет ее чувства? Ее чувства к нему, которые она так старательно скрывала?

Сиро решила прибегнуть к аргументу, который, как она знала, гарантированно отобьет у Соры охоту осуществить его идею. Это был своего рода обман, но эффективный.

— А ты сам... хотел бы... чтобы я стала... тобой?

— Хм... Нет, спасибо, не надо. Я тогда узнаю, каким ты меня видишь, и если это будет совсем паршиво, я могу и помереть.

Сора в этот момент не заметил, что сестра его слегка покраснела, а если бы и заметил, не понял бы причину.

— Ммм... Ладно... Ну, тогда Джибрил. Не хочешь прикинуться Стеф?

— Позвольте возразить: не вижу смысла плодить еще больше комических персонажей.

— Это я-то комический персонаж?!

...Жизнь Сиро началась с отсутствия цвета.

Но она знала, что за чувство она испытала в тот день. Даже спустя столько лет она так и не научилась как следует выражать свои эмоции, и когда она слегка улыбнулась, эта улыбка была незаметна для постороннего взгляда. Но Сора ее не упустил. Он улыбнулся Сиро в ответ, и его улыбка говорила больше, чем любые слова:

«Весело, правда?»

Она не была уверена, что именно он имел в виду: новый мир, в котором все решалось при помощи игр, или же происходящее именно сейчас в тронном зале. Но на оба эти вопроса Сиро ответила утвердительным кивком.

А затем наступила тьма.

* * *

Казалось, что ее веки стали ужасно тяжелыми. Слипшиеся во сне от слез глаза отказывались открываться.

Хотя, возможно, отказывались открываться они вовсе не из-за этого. Быть может, ее подсознание просто хотело поверить в то, что случившееся с ней — просто страшный сон, и отказывалось принять реальность.

И все же, надеясь неизвестно на что, Сиро медленно открыла глаза, огромным усилием воли заглушив все внутренние протесты.

Она была в спальне королевского замка Элькии. В одиночестве лежала посреди огромной кровати, на которой без труда уместилось бы сразу несколько человек. По всей комнате были разбросаны многочисленные игры и горы книг... И больше в ней не было ничего и никого.

Здесь не было нужного ей человека. Человека, одно только пожелание доброго утра из уст которого наполняло смыслом весь ее день. Она была одна. Соры не было, не было нигде. Столкнувшись с безжалостной действительностью, подсознание Сиро упрекнуло ее:

«А я ведь предупреждала».

Оказавшись одна в пустой комнате, в которой все словно пыталось убедить ее в том, что ее воспоминания были ложью, Сиро, едва не плача, выдавила из себя:

— Только бы это оказалось сном... только бы... проснуться!..