Том 18. Глава 7
Шестое февраля. После теракта прошла ночь.
Ещё не рассвело, на улице моросило, но Тацуя, как обычно, пошёл в храм Коконоэ.
И, как обычно, ученики храма оказали ему тёплый приём.
Однако с Якумо Тацуя повёл себя необычно.
— Прошу, научите меня, как пробиться сквозь Кимон Тонко... — попросил он, хотя на самом деле даже не был настоящим учеником Якумо.
Тацуя даже ничего не платил.
Дело в том, что Якумо просто помогал Тацуе с тренировками. Изначально он взял парня по просьбе Казамы, но в последнее время Тацуя настолько развил свои навыки, что стал для Якумо достойным спарринг-партнером.
Во время происшествия с Паразитами Якумо не мог остаться в стороне и лишь поэтому помог усовершенствовать Дальний удар Тацуи. Можно сказать, их связывали общие интересы.
Иногда Якумо ради забавы участвовал в расследованиях.
А тренироваться в подземном помещении он разрешил, потому что сам его не использовал.
— Тацуя-кун, я помогал тебе самыми разными способами, но никогда не учил техникам. Думаю, ты понимаешь почему?
— Разумеется. Я не ученик храма Коконоэ.
Якумо холодно на него посмотрел, но Тацуя остался невозмутимым. Он прекрасно понимал, какие у них с Якумо отношения, и знал, что не вправе просить этого. Но вынужден был это сделать, потому что противник, вероятно, владеет Кимон Тонко.
«От твоего взгляда ничто не скроется», — сказала Мая как-то раз, но Тацуя понимал, что она переоценивает его способности: сам он не смог бы пробиться сквозь Кимон Тонко Чжоу Гунцзиня.
Если бы тот не сразился с Накурой Сабуро, Тацуя упустил бы его. Снять магию Чжоу удалось лишь благодаря иглам, которые Накура вонзил во врага ценой собственной жизни.
Об этом не знала ни Лина, ни Мая, но с большой вероятностью учителем Чжоу Гунцзиня был Дзиэдо Хэйгу. Согласно видео одного из «Семи мудрецов», Дзиэдо Хэйгу был главой «Бланш» и «Безголового дракона». Значит, он контролировал и Чжоу Гунцзиня, который помогал обеим организациям.
Учитель не всегда лучше ученика, на самом деле ученики нередко превосходят своих мастеров. Но Тацуя не питал иллюзий: он считал, что учитель умеет не меньше ученика и на такой случай надо хорошо подготовиться.
— Ты не странствующий буддийский монах и не шиноби. Для нас ты чужак, а обучать чужака я не могу, — неожиданно откровенно ответил Якумо помрачневшему Тацуе.
— А если способ не магический, будет ли информация о нём считаться конфиденциальной?
«Конфиденциальный» — какое современное слово, Якумо улыбнулся. Однако сразу же стёр улыбку с лица:
— Не будет, пока не коснемся секретов. Значит, Тацуя-кун, хочешь преодолеть Кимон Тонко без магии?
Якумо посмотрел на него так, словно заглянул в саму душу, но тот не отступил.
— Мастер, вы ведь знаете, что моя магия крайне специализирована. Даже если научите меня продвинутому контрзаклинанию, увы, я не смогу его использовать.
— Я так не думаю. Конечно, ты с трудом используешь современную магию, однако с точки зрения «духа» ты равен с людьми, которые намного старше тебя. Мне кажется, у тебя есть все задатки, чтобы стать полноценным мастером древней магии.
— Принципы действия древней и современной магии одинаковы.
— И древняя и современная магия переписывает события, это да. Но для нас полная перезапись события — это не «техника». В боевых искусствах есть тайные умения, которые для управления или уничтожения чего-то используют не перезапись события, а контроль «потока» и «волн» с помощью «духа».
— Мастер... под «духом» вы подразумеваете поток псионов? «Волна» — это псионовая волна... а «поток» — направленная передача псионов?
— Хм-м, быстро учишься. Ты почти угадал.
Полуприкрытые глаза Якумо загадочно блеснули.
И вдруг Тацуя обнаружил себя в в пустом, лишённом любых ориентиров и направлений пространстве без низа и верха.
— У нас есть секретные техники, с помощью которых можно управлять «духом». И техника, пробивающая Кимон Тонко, строится именно на манипуляции «духом».
Голос Якумо сдавил Тацую со всех сторон.
Без твердой опоры нельзя ни сбежать, ни напасть.
Если не понимаешь, где противник, невозможно ни уклониться, ни защититься.
Он видел Якумо, но чувствам своим не верил, поэтому не мог оказать хоть какое-либо сопротивление.
Доверие к мастеру сейчас не имело никакого значения.
Стоя перед противником, который решает, жить тебе или умереть, Тацуя сосредоточился на своём теле и внутреннем «я».
Кровь текла как обычно. Ему показалось, что он летит, но не падает. Голова находилась вверху, ноги внизу. Тацуя почувствовал своё тело с помощью псионовых волн, тем самым разорвав иллюзию пространства без направлений.
Он вновь ощутил силу тяжести.
Под ногами — пол, над головой небо.
— Мастер, только что вы...
— Я ничему тебя не учил. Не ожидал, что ты вырвешься из иллюзии собственными силами. — Якумо отвернулся от Тацуи всё с тем же таинственным выражением лица. — Даже Казама-кун не смог с первого раза.
— Вы использовали Кимон Тонко?
Казалось, что Якумо хочет перевести разговор в другое русло, но на прямой вопрос Тацуи ответил:
— Нет. Кимон Тонко влияет на множество людей одновременно, я же показал тебе простую индивидуальную иллюзию. — Затем монах озорно улыбнулся. — Даже мне трудно поймать тебя в ловушку. Получилось лишь благодаря маленькому трюку.
Разумеется, Якумо не сказал, что это за трюк. Тацуя уже хотел спросить, но тот продолжил:
— В некотором смысле мою технику можно считать примитивной формой Кимон Тонко.
И Тацуя решил, что оговорка Якумо и есть ответ.
Парень не знал, как увиденная сегодня техника иллюзий подействовала на него, но если это примитивная форма Кимон Тонко — он на правильном пути. Дальше нужно практиковаться самостоятельно.
— Мастер... спасибо огромное.
— Я ведь сказал, что ничему тебя не научил. Давай лучше начнём наш спарринг, — Якумо предложил перейти к привычной рутине.
— С превеликим удовольствием, — поклонился Тацуя и встал в свою обычную боевую стойку.
◊ ◊ ◊ После всего случившегося Тацуя и Якумо закончили тренировку как всегда.
Затем Тацуя пошёл в школу, ожидая информацию, потому что получил от Майи указания насчёт террористов.
Ничто не нарушало спокойствия этого дня — до обеденного перерыва.
Поскольку холодная война между Миюки и Хонокой закончилась, Тацуя снова обедал в столовой со всеми. Миюки, Хонока и Шизуку сели на свои места, и все приступили к еде. В это же время на большом экране начался срочный выпуск новостей.
— Заявление террористов? — хмуро пробормотал Микихико, и диктор зачитал с листка бумаги:
«Вчера на гостиницу в Хаконе напали мы.
Мы объявляем священную войну, дабы стереть с лица земли демоническую силу под названием «магия».
Целью вчерашней атаки были те, кто возглавляет японских волшебников — Десять главных кланов.
Однако эти подлецы сумели сбежать, прикрывшись мирными жителями как щитом.
Мы продолжим сражаться за освобождение человечества от власти этих мутантов, которые называют себя волшебниками.
Пока японцы не изгонят их, люди будут гибнуть».
Высокопарный тон не мешал увидеть смысл сообщения.
Затем диктор сообщил о жертвах вчерашнего теракта.
Из 89 постояльцев гостиницы 22 погибли, 34 были ранены.
Он отметил, что спаслись 33 человека, 27 из которых оказались волшебниками.
Диктор добавил, что ни один волшебник не умер и не получил ранений, а также сказал, что волшебникам следовало спасать людей, а не пытаться сбежать, ведь тогда количество жертв было бы сведено к минимуму.
— Что он имеет в виду, говоря, что нам следовало в первую очередь спасать незнакомцев, а не своих?— Эрика набросилась на политика, комментарий которого передавали в новостях.
Конечно, она понимала, что ей никто не ответит, в телевизоре ведь не было двусторонней связи.
— Да, есть волшебники, которые по долгу службы обязаны защищать других, но неприятно, когда заявляют, будто мы все должны это делать, — на удивление резко для себя высказался Микихико. Ему явно не понравилась точка зрения ведущего новостей.
— Там ведь было полсотни смертников? И как, по их мнению, Десять главных кланов должны были спасать всех? Они что, считают наших лидеров сверхлюдьми? — поразился Лео.
— В тяжёлые времена помогать друг другу необходимо, но мы не можем ставить чужую жизнь выше своей ради трогательной истории. Он же говорит так, будто жизни волшебников несущественны, — холодно отметил Тацуя, не остановившись на простой иронии.
Похоже, больше никому не хотелось говорить. Все продолжили слушать новости в гробовом молчании.
Политики в своих комментариях дружно обвиняли террористов. Если бы они стали обвинять Десять главных кланов напрямую, то всё пошло бы так, как хотел главарь террористов. Но из-за вчерашнего теракта усилилась антимагическая фракция.
Однако подобных слов, которые ведущий считал справедливыми, в дальнейшем будет становиться всё больше, и журналисты наверняка воспользуются политиками-магоненавистниками. Все, не только Тацуя, помрачнели, когда подумали, что может повториться инцидент, произошедший в прошлом апреле.
◊ ◊ ◊ Ночью Тацую пригласили в особняк семьи Дзюмондзи.
Впрочем, дом был лишь немного больше обычного — крупнее жилища Тацуи, но намного меньше, чем у Шизуку. Хотя из-за размеров двора казалось, будто это место не в Токио.
— Приехал. Заходи, — Катсуто сам встретил Тацую у ворот.
По словам Майи, Катсуто уже стал главой семьи Дзюмондзи. А раз глава лично встречает гостя, то или у семьи слишком мало слуг, или же этот гость очень важен. Как бы там ни было на самом деле, но Тацуя посчитал это хорошим знаком и решил не задавать вопросов.
— Простите.
Вход не поражал воображение, хотя дверь и была раза в два шире обычной. Обстановка тоже не удивляла. Внимание Тацуи привлекли лишь аккуратно поставленные женские туфли.
Если верить данным из открытых источников, у бывшего главы семьи Дзюмондзи есть еще средний сын, который сейчас на втором году средней школы, третий сын годом младше и пятилетняя дочь в начальной школе. Поэтому Тацуя сделал вывод, что туфли принадлежат гостье, пришедшей раньше него. Он подумал, что может знать её, но не озвучил свои мысли.
Катсуто провёл его в гостиную, вернее позволил пройти за собой в нужную комнату. Как Тацуя и предполагал, на диване сидела девушка.
— Добрый вечер, Тацуя-кун. Ты как раз вовремя, — Маюми повернулась и помахала рукой.
— Давно не виделись, сэмпай. Кажется, с конца октября.
— Ты прав. Уже три месяца, да? Это много или мало?
— Давайте не говорить стоя. Шиба, присаживайся.
Тацуя принял предложение Маюми и сел рядом с ней. Поскольку диван предназначался для трёх человек, между ним и Маюми осталось довольно много пустого места.
Катсуто сел не перед Маюми, а напротив Тацуи.
Когда все трое устроились, в комнате повисла тишина — они смотрели друг на друга, решая, кто начнёт первым. Вдруг раздался стук в дверь.
Зашла женщина лет шестидесяти.
— Ваш чай.
Она аккуратно поставила перед Тацуей блюдце и чашку, затем налила свежий чай для Маюми и Катсуто, поклонилась и вышла.
— Какая элегантная дама, — озвучил Тацуя своё мнение.
Она не обладала красотой его сестры, но в её движениях чувствовалось столько жизненного опыта, что даже Миюки не могла сравниться с ней.
— Шиба, Саэгуса, простите, что попросил вас прийти сегодня.
Катсуто не ответил на замечание Тацуи.
Хотя, если приглядеться, он слегка смутился.
Тацуя почувствовал, как сидящая рядом Маюми засуетилась.
— Ничего, мы ведь живём не так уж и далеко друг от друга.
На самом деле от дома Тацуи до дома Дзюмондзи было тридцать километров по прямой, но он пытался отвлечь Маюми от Дзюмондзи, пока она не рассмеялась. Он старался придать атмосфере серьёзности.
Похоже, сработало. Маюми успокоилась.
— Раз Тацуя-кун уже приехал, Дзюмондзи-кун, может быть, перейдём к главному? — попросила она.
Выражение лица Катсуто изменилось. Тацуя впервые видел в нём столько напряжения.
— Я хочу попросить у вас помощи в расследовании вчерашнего теракта.
Тацуя ожидал от Катсуто такую просьбу, но всё равно удивился.
— От главы семьи Йоцуба я получил приказ помогать тебе, так что буду сотрудничать, — ответил он и взглянул на Маюми.
Она молчала, Катсуто смотрел на неё с нечитаемым выражением лица.
— Но почему ты пригласил и Саэгусу-сэмпай? Я слышал, что расследованием занимается старший сын в семье Саэгуса.
— Шиба. К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос. — Катсуто снова перевёл взгляд на Маюми. — Саэгуса. Это не просьба семьи Дзюмондзи к старшей дочери семьи Саэгуса. Это просьба друга. Не учитывай обстоятельства своей семьи. Если против — можешь просто отказать.
Маюми тихо вздохнула. Видимо, её потрясли слова Катсуто.
— Дзюмондзи-кун, ты ведь понимаешь, что я не смогу отказать в просьбе другу?
— Хм, да. Прости.
— Ты не выглядишь раскаявшимся...
— Нет, я не имел в виду ничего такого...
Маюми с подозрением посмотрела на Катсуто, и тот вздрогнул. Видя столь нестандартную картину, Тацуя начал смотреть на них в новом свете.
Заметив взгляд Тацуи, Катсуто прочистил горло.
— Так чего ты хочешь от меня, Дзюмондзи-кун? Я не могу согласиться, не узнав подробностей. Если выйдет, что это не в моих силах, принять просьбу я не смогу.
— Справедливо, — Катсуто коснулся подбородка, думая над тем, как ей всё объяснить. — Было решено, что расследование теракта пойдёт нестандартным путём.
— Это я знаю. Ты будешь отвечать за расследование, а мой брат будет его вести? Это неэффективно. Мне кажется, сейчас не лучшее время для такого разделения.
Похоже, Маюми понимала, что в регионе Канто семьям Дзюмондзи и Саэгуса просто необходима такая структура, чтобы согласовывать действия обеих сторон.
О второй причине Катсуто не собирался говорить. Он не мог сказать Маюми, что это из-за предательства её отца.
— Да. Поскольку группа Томокадзу-доно и моя будут действовать независимо, то двойная работа неизбежна. Поэтому я хочу, чтобы ты стала посредником и передавала обновлённые сведения о прогрессе в расследовании обеим сторонам. — Катсуто не стал комментировать догадки Маюми, вместо этого высказав свою просьбу. — Я не собираюсь что-либо скрывать от Томокадзу-доно. И сомневаюсь, что Томокадзу-доно поступит иначе. Однако во время расследования наверняка будут попадаться и секретные данные, которыми не стоит делиться с посторонними с помощью обычных средств.
— Понятно. Так вот почему я нужна в качестве посредника. По сути, мне придётся лишь передавать сообщения обеим группам?
— Да. Я не против, если ты будешь исключать части, которые относятся к секретам семьи Саэгуса. Ты должна лишь сообщать мне обо всём, что связано с терактом.
— Это довольно трудно...
Кривая улыбка не скрывала серьёзности девушки. Катсуто понимал, что Маюми способна отфильтровать сведения, но всегда есть вероятность, что из-за этого группы не обменяются необходимой информацией и преступник сбежит. Перед ней стоит непростая задача.
— Что ж, я согласна. Как ты и сказал, я лучше всего подойду для этого.
— Благодарю.
— Не бери в голову. Это ведь, в конце концов, проблема и моего дома.
На самом деле эту задачу поручили Маюми по просьбе Коити. Он не называл причину, но Дзюмондзи догадался: он хочет, чтобы Маюми и Тацуя больше времени проводили вместе.
Конечно, кто-то должен был выполнять эту работу. Однако Катсуто не нравилось, что Коити вовлёк его в свою схему. Впрочем, Катсуто вёл себя скромно, а Маюми не заметила происки отца.
— Тогда как поступим? Попросим небольшой академический отпуск?
— Я уже подумал над этим. — Катсуто посмотрел на Тацую, который не мог позволить себе перерыв в учёбе. — Брать отпуск не нужно, пока не найдём веские доказательства, сейчас просто будем поддерживать тесный контакт друг с другом. Если возможно, я хочу, чтобы мы встречались лично. Обновлённую информацию следует передавать каждый день. Вы не против?
О личных встречах с Маюми в качестве посредника тоже просил Коити. Но эта мысль была разумна и сама по себе.
— Я не возражаю.
Прекрасно, похоже, Тацуя не заметил подвоха.
— Хорошо, — сразу ответил Катсуто и повернулся к Маюми. — А ты, Саэгуса?
— Не обещаю, что смогу приходить каждый день, но, в общем-то, тоже не возражаю.
— Этого достаточно. Где будем встречаться?
— Если бы речь шла только о нас, Дзюмондзи-кун, я бы предложила университет магии, он ближе всего, но... — Маюми умолкла и посмотрела на Тацую.
— Без проблем, — быстро ответил тот, но не потому, что поддался сэмпаям. Просто ему тоже подходил этот вариант. — Но есть ли рядом с университетом удобное место для встреч?
Они отказались от использования коммуникационных терминалов, но требовались и другие меры против прослушки. Системы безопасности обычного дома для этого явно не хватало.
— Я всё организую. Начнём обмен послезавтра.
— Отлично.
— Понял. Время и место?
— Тогда... послезавтра в 18:00 приходите к главным воротам Университета магии, — ответил Катсуто, немного подумав.
«18:00 — я успею немного отдохнуть, если пропущу работу в школьном совете».
— Хорошо, — согласился Тацуя, быстро рассчитав время.
◊ ◊ ◊ [1]
Пока Катсуто, Тацуя и Маюми далеко в Токио обсуждали своё будущее сотрудничество, Итидзё Гоки посетил один из лучших местных ресторанов. Еда, как и сервис, были превосходны, однако среди политиков ресторан прославился как удобное место для приватных бесед.
Даже Гоки несколько раз проводил здесь такие встречи, хотя и ненавидел эту часть своего долга одного из Десяти главных кланов.
Однако сейчас он встречался не с политиком.
Перед Гоки села директор Третьей школы — Маэда Тидзуру.
— Маэда-сэнсэй, простите, что вам пришлось отвлечься от дел в будний день...
— А, ничего, давай обойдемся без этих формальностей. Мы ведь друзья?
Если бы кто-то услышал её речь, то не подумал бы, что она учительница, не то что директор. Но она, без сомнений, была директором Третьей старшей школы при Университете магии, где учился Масаки.
— Тидзуру-сэмпай, прошу... говори, как подобает директору. Старшие школы магии — актив нашей страны.
— Глупости, Гоки. Уж ты-то должен знать, что обычно моё поведение — это притворство, — с явным сарказмом ответила директор Маэда, затем со злой улыбкой продолжила: — Более того, Школы магии — школы. Они, конечно, принадлежат стране, но не являются военными объектами.
Гоки не собирался сравнивать старшие школы магии с армейскими базами, но не возразил ей. Он знал о военном прошлом Маэды.
Директор Маэда служила во флоте лет до тридцати. У неё возникли проблемы с командиром (в рапорте указывалось, что дело было о сексуальном домогательстве), из-за чего ей пришлось рано уйти в отставку в звании лейтенанта. После этого она выбрала карьеру учительницы и благодаря своему уникальному прошлому уже в сорок лет стала директором Третьей школы.
Она на год старше Гоки, а когда училась в Третьей школе, была настоящей героиней, сияющей на самой вершине, никто не мог её превзойти. Маэда была сэмпай, которую Гоки будет уважать всю жизнь.
— Ладно, Гоки, я тебя слушаю. Ты довольно редко приглашаешь меня в такие места. Дело настолько важное?
— Я по личному вопросу, — серьёзно ответил Гоки, ожидавший от неё такой прямоты.
— Хм... только не говори мне, что волнуешься об успеваемости сына?
— Что-то в этом роде.
Маэда проницательно взглянула на него.
— Ты ведь знаешь, что вчера в Хаконе произошёл теракт?
— Знаю. Такая катастрофа.
— А о последующем заявлении Магической ассоциации?
— Разумеется знаю. Однако оно вряд ли что-то изменит. Нет ничего странного в том, чтобы обвинить террористов, но негативное отношение простых людей к волшебникам вряд ли изменится. — Сделав паузу, Маэда продолжила: — Их заявления, что вина лежит на атакованных волшебниках — это перекладывание ответственности.
— Мы не намерены останавливаться на словах.
— Припоминаю, кажется, что-то говорилось о сотрудничестве в поимке преступника. Неужели это были не пустые обещания?
Гоки кивнул и продолжил:
— В расследовании будет участвовать мой сын Масаки.
— И?
Маэда не стала говорить, что это безрассудно, и вместо этого посмотрела на Гоки так, словно спрашивала, зачем он говорит это ей.
— Руководить расследованием будет Дзюмондзи-доно, начнут с места преступления в Хаконе, дело займёт от пары недель до месяца или даже больше. Вот почему Масаки остановится в нашем втором, токийском доме, и его долго не будет в школе.
— Значит, ты хочешь, чтобы эти дни считались для него каникулами, а не прогулом?
— Да. Ведь дела Десяти главных кланов неофициальны. Я понимаю, что просить о таком в личном порядке немного чересчур, но я хочу, чтобы Масаки исполнил свой долг, ни о чём не волнуясь, — Гоки опустил голову.
— Да, чересчур, — холодно ответила Маэда. — Даже член Десяти главных кланов не может поступать так лишь для своего удобства. Моя профессия запрещает особое отношение к кому-либо.
— Понимаю...
Гоки не стал продолжать. Маэда была не из тех, кто беспрекословно придерживается правил, и Гоки считал её доброй. Однако стоило ей принять решение, и уже ничто не могло изменить его.
— Моя просьба глупа. Прошу, забудь о ней.
— Нет, я понимаю. Я знаю, что часть ответственности твоего клана — слежение за Токио. И всё-таки не могу отнестись к твоему сыну по-особому, зато могу попросить об одолжении Момояму-сэнсэя.
— Э? Момояму-сэнсэя? Директора Первой школы?
Гоки озадаченно смотрел на Маэду, не понимая, почему она вдруг назвала это имя.
— Верно.
— Тогда о каком одолжении?
— Ненадолго перевести твоего сына в его школу.
Маэда не собиралась скрытничать, просто Гоки налетел на неё, не дав ничего объяснить.
— П-постой.
Поскольку объяснение требовало времени, Маэда жестом попросила Гоки замолчать.
— Это будет не совсем перевод. Я организую всё так, чтобы твой сын мог изучать в Первой школе теорию. В старших школах магии курсы обучения с использованием терминалов одинаковы. Поскольку Первая и Третья школы — при Национальном университете магии, между ними возможен обмен информацией. Хотя практику и физическую подготовку проводить невозможно, но для Итидзё-куна пропуск одного месяца не станет проблемой.
— Другими словами, во время задания он будет ходить в Первую школу на неполный учебный день?
— Он ведь не будет занят расследованием круглые сутки?
Гоки кивнул, и Маэда продолжила:
— На самом деле он может учиться из любого места, но учебные материалы старших школ магии связаны с материалами университета магии, а потому к ним можно получить доступ только через проверенные университетом устройства. Окружение и люди поменяются, но, полагаю, в Первой школе он сможет свободно учиться гуманитарным наукам и теории.
Наконец Гоки понял всю суть сказанного.
— За выходные сможешь подготовить переезд? Тогда он попадёт в Первую школу в следующий понедельник, и этот один месяц закончится десятого марта, верно? Разумеется, если дело разрешится раньше, он сможет в любое время вернуться в Третью школу.
— Спасибо огромное, Маэда-сэмпай. Я рассчитываю на тебя.
Как родитель, он посчитал, что это решение намного лучше, чем изначальный план с каникулами. У Гоки не было возражений, он поклонился директору.
После этого Маэда задержала Гоки до самой полуночи, да еще и перепила его.
◊ ◊ ◊ Из-за обращения Хэйгу общественное мнение о волшебниках изменилось в худшую сторону. Некоторые СМИ напропалую обвиняли волшебников. Может быть, обвинённая сторона реагировала слишком бурно, но никто не надеялся, что СМИ забудут тему столь же быстро, как подняли её.
Ученики Первой школы явно теряли самообладание. Они понимали, что ничего не могут поделать, но всё равно во время обеденного перерыва повсюду в школе смотрели новости, с раздражением критикуя предвзятых журналистов.
Среди них преобладало три взгляда. Чаще всего встречались обозлившиеся на СМИ, которые демонизировали волшебников, и основную часть сторонников этого мнения составляли парни. Девушки больше боялись возможных выплесков ненависти к волшебникам. И последние — меньшинство — ученики с числами в фамилии, которые выражали своё недовольство происходящим.
Заседание школьного совета проходило с выпуском новостей на фоне. Обычно не включали даже музыку, ведь у каждого разные вкусы, к тому же она мешала работе, но сегодня все были встревожены. Разумеется, это влияло на эффективность.
С завтрашнего дня Тацуя будет отсутствовать, но передавать какие-либо обязанности ему не нужно. Потому он молча начал разгребать завалы, иначе работа совета встанет на целый день.
Однако Тацуя перестал печатать, как только услышал интересное замечание о ведущем новостей. Прошептала его сэмпай, которая в следующем месяце окончит школу, Канон. Но она пришла на заседание не для обсуждения выпускного вечера— ей хотелось побыть рядом с казначеем школьного совета.
— Тиёда-сэмпай, думаешь, мы не правы?
Когда Тацуя повернул голову, Изуми, вице-президент, обсуждавшая дела с Президентом совета Миюки, уже возразила Канон. Она говорила привычным вежливым тоном, но всё равно не сумела скрыть беспокойство.
Тацуя не больше чем старшеклассник для Изуми, их ничего не связывало, кроме работы в школьном совете. Права отчитывать её у парня не было, и даже если бы Миюки попыталась, он бы ничего не сказал. Слов Канон хватило, чтобы разозлить Изуми.
Начался перерыв в заседании.
«Ха, и почему мы должны страдать из-за ошибок Десяти главных кланов?» — пробормотала Канон, краем уха услышав в новостях особенно суровый антимагический комментарий. Но так считала не одна она: с каждым днем недовольство нарастало в стане Ста семей, тоже гордившихся тем, что они волшебники
— Террористы, конечно, виноваты, но Десять главных кланов справились плохо.
И даже многие из её одноклассников думали так же. Поэтому то, что Канон была не одна в своём мнении, делало её точку зрения ещё более весомой. Вот только, озвучив своё мнение, она ощутила вину.
— И что же мы сделали не так?
Изуми повела себя так же, как с детективом в Хаконе — вежливо, но холодно.
Услышав в тоне Изуми презрение, взвинченная Канон выпалила:
— Не помогли ни одному человеку из тех, кто оказался на месте трагедии!
И всё-таки она не вспылила. Разве что заговорила чуть громче.
Однако она обладала сильным характером, даже этого хватило, чтобы все поняли: в ней бурлят эмоции.
Тем не менее она тут была старшей, ссора с ней приведёт лишь к хлопотам.
— Ни одному человеку? Интересно, что же ты подразумеваешь под словом «человек»?
— Что?.. А что я могу подразумевать?.. — запнулась Канон, услышав философский вопрос Изуми.
— Может, гражданских? Или же чиновников? В таком случае глав Десяти главных кланов, которые не относятся ни к тем, ни к другим, тоже можно назвать «людьми», так ведь?
— Что ты хочешь сказать?
— Ничего, мне просто интересно, почему «люди» должны спасать сначала других «людей», а потом уже себя... — Изуми прикрыла рот левой рукой.
Канон услышала в словах Изуми насмешку.
— Ты! — она вскочила и ударила рукой по столу.
— Канон, успокойся! — Исори поднялся и приобнял её за плечи.
— Изуми-тян, прости, можешь сходить со мной и купить всем попить что-нибудь тёпленькое? Я заплачу, — сказала Миюки, держа в руках карточку школьного совета, когда Канон и Изуми замолчали.
В комнату школьного совета подавалась горячая вода. А еще тут были листовой чай, зерновой кофе и кофеварка. Обычно никто не покупал напитки где-то еще.
Другими словами, она хотела, чтобы Изуми вышла поостыть.
— Хорошо, — Изуми поднялась с опечаленным лицом. Услышав выговор от любимой Миюки, она тут же успокоилась.
— Я помогу, — вызвалась Минами.
— Да, пожалуйста.
— Хорошо... Саэгуса-сан, пошли, — поклонившись Миюки, Минами потянула Изуми за руку.
Изуми и Минами исчезли за дверью.
Убедившись, что они не услышат разговора, Исори сел перед Канон и заговорил:
— Тут ты виновата, Канон. Даже если Десять главных кланов могли спасти жертв, они были не обязаны это делать. И нехорошо навязывать другим своё мнение.
— Но... — недовольно начала она, но Исори взглядом заставил её умолкнуть.
— Что ж, если люди умирают у тебя перед глазами, им инстинктивно хочется помочь. Однако если тебе самой грозит опасность, разумнее сбежать в безопасное место, а не пытаться кому-то помочь. Думаешь, Десять главных кланов непобедимы?
— Возможно... ты прав.
— Даже пожарные не спешат прыгать в огонь, когда есть вероятность погибнуть. С их стороны благородно спасать людей, рискуя жизнью. Но хоть им за это и платят, никто не скажет «гарантировать нашу безопасность — ваш долг». Трусливо и глупо заставлять кого-то идти на такой риск, и ещё верней это для командира, который отвечает за жизни подчинённых.
Канон опустила взгляд и со злостью отвернулась от Исори.
— Нельзя взваливать на человека долг, которого не существует. Канон, я не люблю, когда ты ведёшь себя так. Даже ты разозлишься, услышав в свой адрес беспочвенные обвинения, да? — мягко спросил Исори.
— Да... — кивнула она, не поднимая головы.
— Хорошо, что ты поняла. Извинись перед Саэгусой-сан, когда она вернётся.
Канон кивнула ещё раз.
Не многим из простых людей доводится общаться с волшебниками. А ещё нет никого, кто мог бы выступить посредником между двумя группами. Так что негодование из-за большого числа жертв среди обычных людей будет только расти.
Конечно, некоторые волшебники пытались оправдать себя, но их было слишком мало. Никто не станет прислушиваться даже к самым обоснованным доводам с их стороны. Сейчас волшебники этой страны могли только терпеть, что особенно трудно удавалось молодым, в число которых входил Шиппо Такума из семьи, недавно ставшей частью Десяти главных кланов.
Ему было всего шестнадцать лет. Какими бы ни были в таком возрасте обиды на общество, если не находился способ возразить, оставалось лишь вымещать накопившуюся злобу и раздражение в спорте, музыке или литературе. У некоторых даже случались приступы неконтролируемой агрессии.
Но Такума догадывался, кто может дать ему «способ». С этим человеком он, к сожалению, давно расстался, но ему больше не к кому было обратиться.
До минувшей весны они были равны. Такума мог принять от неё помощь без ущерба для гордости.
Однако сейчас на кону столько всего, что это не сравнится с его маленькой гордостью. Такума убедил себя, что Десять главных кланов и все волшебники Японии стоят этого.
Даже если потребуется пресмыкаться перед этой женщиной — ради Десяти главных кланов он пойдёт и на это. Приняв решение, Такума направился в апартаменты Савамуры Маки.
Такума приготовился к худшему, но Маки спокойно пригласила его к себе.
— Добрый вечер. Давно не виделись, Такума.
— Ага, Маки, давно не виделись.
Хотя было всего девять вечера, но Маки уже оделась совсем по-домашнему — в халат до середины икры, из-под которого виднелся подол кружевного неглиже.
— Прости. Ты собиралась отдыхать? Приду в другое время.
Даже не поклонившись, Такума развернулся.
— Постой, Такума. Я не возражаю, заходи, — поприветствовала его сидевшая на диване Маки, жестом предложив сесть с другой стороны столика — намного дальше, чем в его визиты прошлой весной. — Такума, хочешь чего-нибудь выпить?
— Нет, не утруждай себя.
Такума не договаривался об этой встрече заранее и не хотел создавать лишние хлопоты.
Маки удивил такой ответ.
— А... кофе будешь?
— Да, спасибо.
Нажав кнопку на внутренней панели подлокотника, Маки сказала: «Будь добра, принеси кофе». Такума со своего места не увидел никакого микрофона — вероятно, он был встроен во что-то.
— Такума, ты знал, что сегодня у меня выходной?
— Нет, не знал. Если бы я не застал тебя дома, то оставил бы сообщение на домофон и пришел бы позже
— Правда? — изумилась Маки. Впрочем, лицо у неё не изменилось, и Такума не знал, играет она сейчас или говорит искренне. — Тогда почему ты сначала не позвонил?
Такума улыбнулся, слегка опечалившись.
— Почему-то... мне не хотелось звонить. Честно говоря, я очень сомневался, нужно ли приходить.
Маки не спросила, почему ему не хотелось. Такума расстался с ней мирно и по её инициативе.Она понимала, что такому гордому парню нелегко обратиться к девушке, которая его бросила.
— И всё же ты решил, что визит стоит того?
— Я хочу попросить о помощи, так что некоторые усилия с моей стороны вполне ожидаемы.
Маки посмотрела Такуме в лицо.
И как раз в это мгновение дверь гостиной открылась.
Вошла женщина чуть старше Маки и поставила перед Такумой блюдце и чашечку кофе.
— Спасибо.
Вежливо поклонившись Маки, женщина покинула комнату.
— Это был не 3H?.. — прошептал Такума.
— Нет, она настоящая, — слегка улыбнулась Маки. — Моя новая домработница. Такума, ты ведь знаешь, что я ненавижу 3H?
— Знаю, потому и спросил.
Он вспомнил, как однажды они болтали, и Маки обронила, что при 3H чувствует себя под постоянным видеонаблюдением. Прошлый Такума, вероятно, и не вспомнил бы о таком пустяке. У него, конечно, не улучшилась память, но тогда предпочтения девушек не интересовали его, пока это не доставляло неудобств.
В этот раз Маки внимательно посмотрела на Такуму.
Тот, почувствовав неловкость, отвернулся.
И не увидел, с каким выражением лица Маки сказала:
— Такума... ты в самом деле изменился.
Впрочем, слов хватило, чтобы Такума покраснел.
— Ну, немного. — Он напомнил себе, что эта женщина — актриса... что она может манипулировать им с помощью голоса и выражения лица. Всё ещё не глядя на неё, он сказал: — Это ерунда.
Но голос Маки странным образом сбивал его с толку.
—В твоём возрасте парни и впрямь быстро взрослеют... Ещё не мужчина, но от тебя исходит приятное чувство... — Маки не придвинулась к нему ни на миллиметр, однако Такума почувствовал сладкий запах её кожи. — Что же делать... мне сказали держаться от тебя подальше, но если лишь один раз...
Даже с такого расстояния Такума услышал её шепот.
— Маки, я хочу попросить об услуге! — поклонился он, чтобы развеять сомнения Маки.
— Услуге?..
Такума глядел в пол и поэтому не увидел её испуг, вся игривость исчезла.
В прошлом отношения между ними были несколько односторонними, Маки всегда выполняла пожелания Такумы, так что его просьба не казалась странной. Однако низкий поклон Такумы её поразил. Такума не просто попросил о помощи, он показал, что готов отплатить за неё — вот как Маки поняла его жест. Ради этого Такума и поклонился до того, как озвучить свою просьбу. Вероятно, он также не хотел казаться слабым перед ней. Тем не менее то, как Такума поклонился, застыв так, что его грудь была почти параллельна полу, выглядело слишком неестественным для Маки. Она не знала, как реагировать на это.
— Такума, прошу, подними сначала голову.
Маки не забыла о предупреждении Тацуи. Сегодня Такума пришёл к ней сам, но она хотела отступить, мягко ему отказав. Скандала она не желала, как и озвучить то, что происходящее кажется ей некрасивой шуткой Шибы Тацуи.
Однако передумала, увидев, как Такума изменился.
— Что ты хочешь от меня?
Идти за сильными, не думая о выгоде, — не для него. За полгода Такума буквально преобразился, и Маки в самом деле хотела ему помочь. Она чувствовала себя старшей сестрой, которая видит, что её младший братик вот-вот повзрослеет.
Такуму удивило согласие Маки, но ещё больше — её тёплая улыбка. Поспешно собрав мысли в кучу, он мрачно ответил:
— Ты знаешь о недавнем теракте?
— Произошедшем в Хаконе? Весьма трагичный случай.
— Да. Хоть мы, волшебники, и стали жертвами, общество ополчилось против нас.
— Но ведь этому есть причина, разве нет? Поскольку жертвы были и среди невинных людей, критика естественна.