Глава 802. Глубоко в бамбуковом лесу

— Сяо? — Цай Нин на мгновение задумалась, прежде чем покачать головой. — У меня было две старших и одна младшая, но ни одна из них не носила фамилию Сяо. А что?

Ян Чэнь вздохнул с облегчением. Он должен был выяснить, была ли женщина из его похождений в Америке из секты Тан.

Что ж, думаю, это хорошо, что она не из секты Тан. Хотя я немного скучаю по её гладкому шелковистому телу, но эта женщина может быть невероятно проблематичной. Я обречен страдать, если встречу её снова, — подумал он.

— Нет, ничего такого. Я просто вспомнил старую знакомую и хотел выяснить, была ли она частью секты Тан, — Ян Чэнь с улыбкой отмахнулся от данной темы. — Малышка, раз небо ещё не потемнело, давай сходим и посмотрим на твоё старое окружение, хорошо?

Цай Нин была весьма довольна его просьбой, но она неловко опустила голову, чтобы спросить:

— Что ты имеешь в виду?

— Твою кровать… то есть, я имею в виду место из твоего детства, — Ян Чэнь быстро исправил свою оговорку, хотя и сохранил серьезный тон.

Цай Нин быстро заметила его намерение и закатила глаза:

— Хорошо, следуй за мной, я отведу тебя туда, где когда-то тренировалась.

Ян Чэнь был немного зол на себя, когда пробормотал себе под нос: «Как я мог проговориться?»

Вокруг Крепости Предков Тан, особенно в бамбуковом лесу на её южной оконечности, можно было легко погрузиться в пышную летнюю зелень.

Ян Чэнь и Цай Нин шли рука об руку по павильону, где она тренировалась. Пейзаж захватывал дух, но, тем не менее, в сознании Цай Нин это было совершенно другое зрелище.

Ян Чэнь уловил нотки грусти в её голосе, когда она рассказывала ему свои истории.

Блуждая по лесу к лагуне, образованной притоком горных ручьев, Цай Нин указала на её центр:

— В те времена, когда мне было около двенадцати, я часто пыталась пропускать утренние тренировки зимой. Температура в этом регионе становилась действительно холодной. Я пряталась под одеялами в этой маленькой хижине, ведь в ней не было углей и других приспособлений, чтобы согреться.

— Но мастер всегда была строга, и она часто лично вытаскивала меня из моей комнаты. Меня заставляли терпеть суровую погоду в этом лесу. Она продолжала бросать меня в лагуну, которая, кстати, была намного холоднее, чем земля.

— Я всё ещё могу вспомнить все те времена, когда я думала о том, чтобы убить её. Как сильно мне хотелось подсыпать яд ей в еду или питье. Я мечтала об этом день и ночь.

Ян Чэнь понимал, что его собственный опыт в прошлом был гораздо более жестоким, чем её, но Цай Нин — не он. Разные люди были созданы для того, чтобы переносить разные жизненные трудности.

— Ты всё ещё ненавидишь её? Если да, я могу вернуться и убить её.

Цай Нин знала, что он просто шутит, но тем не менее покачала головой:

— Всё, чего когда-либо хотела мастер, — это убедиться, что в тот момент, когда я выйду из секты, я смогу постоять за себя против злодеяний внешнего мира. К тому же, обвиняя её в том, что она рано будила меня, не стоит забывать, что ей самой приходилось для этого вставать ещё раньше.

— Так вот почему ты всё ещё умоляла меня спасти её, несмотря на её дерьмовый характер, — ответил Ян Чэнь.

Они болтали, широко улыбаясь, пока шли по склону. Прямо перед их глазами был огромный участок земли, покрытый коричневыми, обгоревшими на вид листьями бамбука, словно миллионы ножей были глубоко воткнуты в почву.

— Это специально модифицированные листья бамбука, пропитанные специальным ядовитым соком. Их прочность сравнима с прочностью железа. Но в отличие от железа, они не подвержены ржавчине и гниению, — объяснила Цай Нин. — В те дни я тренировалась в своем навыке легкости с другими ученицами именно здесь.

Ян Чэнь нахмурился:

— С бамбуковыми листьями, острыми, как лезвия, разве вы все не были бы постоянно подвержены травмам?

— Мы начинали с марли, обернутой вокруг наших ног, затем, после двух лет самосовершенствования, мы были вынуждены пробегать через всё поле в течение часа. Падение означало, что нам приходилось начинать всё сначала.

Цай Нин продолжила:

— Секта Тан известна своими ядами. Даже если мы сильно поранимся, раны можно вылечить и залечить. Многие ученики не могли пройти этот этап и, таким образом, были не в состоянии продолжать использование эксклюзивных для секты техник самосовершенствования. Таким образом, они заканчивали тем, что становились слугами, большинство из которых ты время от времени встречал здесь.

Как только слова слетели с её губ, Цай Нин впоследствии сняла свои белые парусиновые туфли, обнажив свои красивые босые ноги, прежде чем мгновенно взлететь в воздух и опуститься на одно из листовых лезвий среди всего участка земли.

Острые, как бритва, листовые лезвия не вывели её из равновесия. Вместо этого она балансировала на остром как бритва бамбуке, как стрекоза на листе лотоса.

Ян Чэнь был поражен её совершенствованием. Он точно знал, что она не использовала Истинную Ци в качестве барьера, а вместо этого использовала продвинутую форму техники баланса навыка легкости, делая её тело легким, как перышко. Методы культивирования секты Тан действительно обладали своим собственным величественным талантом.

Цай Нин задумчиво оглядела окрестности, прежде чем мгновенно воспарить и заплясать вокруг листьев.

Через пару минут она элегантно вернулась на место своих туфель, молча надев их без единого вздоха.

Ян Чэнь был должным образом впечатлен, когда захлопал в ладоши:

— О, мастер Цай, для меня большая честь стать свидетелем вашего изящества.

— Хорошо, этого достаточно, — Цай Нин остановила поддразнивание Ян Чэня. — Тебе это может показаться странным, но я почувствовала необходимость сделать это, когда увидела поле. Я никогда не думала, что вернусь сюда снова. Теперь, когда я думаю об этом, кажется, это и вполовину не так плохо, как раньше.

— Драгоценные воспоминания и незабываемые впечатления по-настоящему приходят к вам только тогда, когда вы уходите.

У Ян Чэня перед лицом мелькнул силуэт в голубом платье, словно из далекого сна. Затем он быстро пришел в себя.

— По крайней мере, сейчас мы можем ценить настоящее, которое важнее всего остального.

— Почему ты всегда такой самоуверенный?

Ян Чэнь подумал об этом, прежде чем дать ответ:

— Я всегда думал, что если я выживу там, где умерли все остальные, я смогу пережить и всё остальное.

Цай Нин хихикнула, прикрыв рот рукой:

— Я думаю, что некоторые люди просто родились уверенными в себе, как ты. Но некоторые другие только со временем обретают уверенность.

— С юных лет люди всегда говорили, как жаль, что первенцем генерала Цай была дочь. Но мой отец никогда не винил мою мать, и всё же у неё всегда была эта заноза в сердце, которая время от времени становилась причиной её ненависти к себе. Когда родилась Яньянь, мой отец был очень счастлив, но даже я видела легкую жалость в его глазах.

— Не говоря уже о мусорных людях, говорящих за нашими спинами о том, что теперь наша семья была обязана присягнуть на верность другим кланам. Это заставило меня подумать: если я стану сильнее, если я буду сильнее всех мальчиков из других кланов, то, возможно, я смогу заставить моего отца гордиться.

— С тех пор прошло десять тяжелых лет, с тех пор, как я стиснула зубы и преодолела все трудности, и изнутри я обнаружила свою внутреннюю уверенность. Но это не принесло мне той радости, которую я искала.

— Я знаю, что мой отец не мог бы гордиться больше, чем тем, что я заслужила своё место в Группе Восьми, в дополнение к значимой должности в Бюро Национальной Безопасности. Тем не менее, с тех пор я развилась, чтобы стать Цай Нин, которая жила не только ради признания своих родителей или счастья своей младшей сестры, но и Цай Нин, которая сама определяет свою собственную жизнь.

Вспоминая прошлое, её слова были больше похожи на монолог.

Ян Чэнь мог представить себе сцену десятилетней давности. Девушка в скромной одежде, глубоко в бамбуковом лесу, сосредоточившая всё своё внимание на балансировании на бамбуковых лезвиях, частично погруженных в плодородную почву. Она была вся в поту и покачивалась от малейшего движения, но её внимание было сосредоточено исключительно на выполнении задачи.

Следующая сцена вернулась к той ночи под звездами, на пустом мосту, стоя в одиночестве на зимних ветрах — потерянная, растерянная, неуверенная в том, что уготовила ей судьба.

— Посмотри на меня, Цай Нин.

Ян Чэнь вздохнул, прежде чем взять её за руку.

Она немного смутилась, но послушно уставилась на него в ответ.

Он торжественно произнес:

— Настоящим я объявляю, что отныне счастье Цай Нин будет полностью переплетено с Ян Чэнем. Что сегодня, больше, чем вчера, её счастье будет только расти. Это договор о счастье, который должен быть заключен обеими сторонами. Если Ян Чэнь забудет или откажется от него, он будет вечно подвергаться издевательствам Цай Нин.

Её шелковисто-гладкая рука, которую он крепко держал, слегка задрожала, и она тупо уставилась на Ян Чэня, казалось, на целую вечность, прежде чем разразиться смехом:

— Как слащаво. Почему это звучит так, словно ты украл это из книги-пособия о том, как завоевать сердце девушки? — Цай Нин хихикнула, когда спросила.

Ян Чэнь слегка почесал в затылке:

— Почему ты не плачешь? Разве ты не должна быть тронута?

— Слащаво, но мне нравится, — Цай Нин неожиданно добавила: — Продолжай.

Ян Чэнь заикнулся:

— Эм… Мои слова исходят от моих эмоций. Сейчас я не особенно эмоционален, так что больше ничего не могу сказать.

— Тогда, как насчет этого…

Цай Нин встала на цыпочки, вцепилась в плечи Ян Чэня и запечатала его губы!

Ещё одна женщина воспользовалась им.

Ян Чэня это не обрадовало. В прошлый раз это была Жоси, но теперь даже Цай Нин пытается играть не по правилам?

Ни за что, она должна быть наказана!

В ответ Ян Чэнь обнял её за талию, после чего провел языком по её сладким вишневым губам.

Цай Нин изначально была новичком в этом вопросе, и внезапный порыв страсти с его стороны оставил её в оцепенении. Её преждевременная храбрость мгновенно превратилась в робость с оттенком невинности из-за неопытности.

— Кхм…

Издалека донесся женский кашель, прервавший их страстный поцелуй.