Том 8. Глава 3.1. Любовная песнь Богине Кузницы

— Наконец-то всё улеглось.

Свет лампы с магическими камнями развеивал тьму.

Два силуэта в плащах стояли друг напротив друга в небольшой комнате и перешёптывались.

— Наши солдаты прочёсывают местность. Можем будет приступать, когда они закончат.

— Вот как…

Первый голос принадлежал переполненному энтузиазмом мужчине, второй был суровым и мрачным, каким должен быть голос человека в почтенном возрасте. Разговор на этом не закончился.

— Мы знаем где он. Через день или два я с ним встречусь.

— …

Тот, кто был моложе подошёл к своему молчаливому собеседнику.

— Только не говори мне что у тебя поджилки трясутся.

— …

— Поздновато колебаться. Мы получили важное задание от самого всевышнего. Либо мы получим повышение, либо…

— Я знаю.

Старший кивнул, когда младший наклонился к нему поближе.

Мужчина был удовлетворён таким ответом. Не медля ни секунды он обратил в слова то многообразие эмоций, которое бежало по его жилам.

— Мы обязаны его вернуть. Эта сила принадлежит нам и это место её недостойно.

— …

— Былое величие снова окажется у нас в руках.

Старший собеседник молчал, слушая пылкую речь своего молодого товарища.

В тусклом свете лампы тени на стенах казались необычайно длинными.

Яркое пламя пылало в горне.

Гефест пристально вглядывалась в насыщенные и яркие языки пламени.

Она стояла посреди мастерской с печью, наковальней и прочими инструментами, разложенными по полкам и готовыми к работе.

Одетая в рабочую одежду Гефест замерла с молотом в руке. Рукоять серебряного меча приняла форму поверхности наковальни, металл всё ещё светился от жара.

Пламя печи освещало часть лица богини, особенно выделяя чёрную, подобную бархатной, повязку на глазу.

Тяжёлые удары молота давно стихли, в мастерской было слышно лишь потрескивание пламени.

Дверь мастерской распахнулась и в ней послышался голос.

— Ну и куда делся твой хребет?

В зал ворвался прохладный ветер заставив пламя трепыхаться и нарушив идеальные условия для работы. Гефест повернулась к вошедшей.

— Цубаки.

— Я тут слышала, что ты закрылась в мастерской. Решила тебя проведать, а ты даже молотком не махаешь. Что у тебя стряслось-то?

Кожа вошедшей женщины была смуглой, а её длинные чёрные волосы были связаны в хвост.

Как и у Гефест у неё была повязка на глазу, но, в отличии от богини, на левом. Она была одета в красные штаны, называемые на дальнем востоке хакакма. Цубаки явно не устраивало отношение богини к начатой работе.

Богиня заперлась в кузнице первого этажа лавки Паствы Гефест, расположенной на северо-западной главной улице, на Пути Авантюристов.

— Ничего такого. — ответила своей последовательнице Гефест.

— Ты стала больше времени проводить в себе после того, как этот Вельфи свалил, не так ли, Нашавышняя? Одиноко тебе?

— …Мне всегда грустно, когда дитя покидает гнездо. Это касается каждого, не только Вельфа.

Цубаки прекрасно знала о состоянии своей богини, и не проявила ни малейшего страха высказывая своё недовольство. Гефест понимала, что не было никакого смысла пытаться обмануть свою последовательницу и напрямую подтвердила опасения Цубаки.

Женщина наблюдала как богиня завершает работу над оружием и начинает убирать мастерскую.

— Итак, какие новости?

Распустив свои красные волосы и ослабив плотно прилегавшую рабочую одежду Гефест заговорила со своей последовательницей. Женщина кивнула, её длинные чёрные волосы тихонько зашуршали.

— Сообщение от Гильдии и Паствы Локи. Судя по всему, в этот раз Ракия что-то замышляет.

Богиня хмуро вслушивалась в подробности, которые начала рассказывать Цубаки.

— Выходит, дети Гестии будут наживкой… — богиня погрузилась в размышления, когда имя подруги слетело с её языка. — Пусть будет так. — кивнув, добавила она. — Поступай согласно приказам Гильдии. Примешь командование вместо меня.

— Я хотела в своей мастерской застрять на время, но, похоже будет весело. Так и быть, возглавлю наших.

После этого женщина покинула мастерскую с довольной ухмылкой на лице.

Гефест смотрела ей вслед, а потом повернулась в сторону одного из углов кузницы.

Пламя продолжало ярко пылать в огромном горне.

Жар печи слегка опалял лицо Вельфа.

Пламя пылало нисколько не слабее его собственной страсти. Лицо парня покрылось каплями пота, несмотря на полотенце, обвязывавшее лоб. Вельф ритмично стучал своим молотом по раскалённой докрасна металлической заготовке, пламя печи было единственным что освещало тёмную мастерскую.

Звонкие звуки ударов сотрясали воздух. Снопы искр сыпались на пол. Парень сошёлся в битве с собственным ремеслом.

Его взгляд был направлен прямо перед собой, он сконцентрировался на придании металлу формы, ничто не могло отвлечь его от этой задачи. Парень бил красным молотом ровно туда, куда был направлен его взгляд.

Каждый взмах молота оставлял в воздухе размытый красноватый свет создаваемый полученной им способность. Ковка. Эта способность позволяла Вельфу вкладывать чистую мощь в каждое оружие и броню, делая их острее и прочнее, поднимая качество производимых им предметов до новых высот.

Тук! Тук! Для его ушей удары металла о металл звучали настоящей музыкой. Каждый удар звенел по-разному, и парень слышал каждый отзвук.

Металл будто бы разговаривал с ним, подсказывая, куда нанести следующий удар. Вельф даже не подозревал что на его губах появилась улыбка.

…Слушай что говорит тебе металл, пусть каждый отзвук отражается в тебе, вкладывай сердце в удары молота.

Откуда-то из самых отдалённых уголков памяти парня звучал голос старика, вложивший в него эту мысль. Эти слова были подобны мантре в его голове. Оказываясь за работой в тёмной мастерской, такой как эта, мантра всплывала в его мыслях. Запах металла пробуждал воспоминания о детстве Вельфа, в котором он был самым обычным подмастерьем.

Воспоминания о прошлых днях проносились в разуме парня, мелодия, оживлявшая кузницу, не утихала. Раскалённый металл поддавался воле, вложенной в молот, принимая форму острого меча. Страсть Вельфа пылала так же сильно, как пламя в горне.

— Прости что заставил ждать. Я закончил твой заказ, катану.

Приглушённый красноватый свет вырывался из открытых металлических ставен мастерской.

В небольшом каменном здании, возведённом за домом Паствы, кузницей, стало тихо.

Солнце почти село за горизонт к тому времени как Вельф закончил работу. Он поздороваться со своими товарищами, возвращавшимися из Подземелья, встретив их в мастерской, одетый в свой пропитанный потом жакет.

Вельф решил отдохнуть от Подземелья чтобы закончить несколько дел. Лили, Харухиме и Микото дружно охнули от восторга и удивления.

— Я заранее удостоверился что она будет настолько точной копией твоей старой катаны, насколько получится. Металл сплавлен из зубов Лигроклыков и стали добываемой на двадцать седьмом этаже. Должна многое выдержать.

— Огромное спасибо Вельф-сан! Она изумительна!..

Изогнутый девяностосантиметровый чёрный клинок с серебряным лезвием.

Микото приняла из рук Вельфа клинок скованный из адамантитовой добычи и руды собранной в Глубокой Зоне Подземелья дрожащими руками со смесью благодарности и радости. Не одна только красота клинка заставила авантюристку влюбиться в него с первого взгляда. Проведя рукой по лезвию Микото смогла определить что выкованное высшим кузнецом оружие соответствует третьему рангу.

Девушка просила выковать себе катану вдобавок к необходимой экипировке, лёгкой броне и копью, чтобы лучше соответствовать своей центральной роли в строю. Микото начала светиться, снова ощутив в руках любимое оружие.

— Как удобно, когда в Пастве кузнец под рукой.

— Не говори о людях будто они какие-то инструменты, Малютка Лил.

Лили посмотрела на Вельфа краем глаза, будто пытаясь сказать, что в каждом доме должен быть человек, который может восстанавливать поношенное оружие и делать новое, если это нужно. Вельф, впрочем, не принял эту фразу за комплимент.

Парировав выпад Лили с полуприкрытыми глазами, парень снова повернулся к Микото. Держа в руках катану девушка отправилась куда-то на седьмое небо. Парень вызывающе взглянул на Чизан, потому что сложно было соперничать с работой такого качества. Висевший на поясе девушки короткий клинок был прощальный подарком Такемиказучи, одним из пары ножей высочайшего качества, выкованных Паствой Гоибниу. Впрочем, Вельф был горд той катаной, которая у него получилась.

Не хуже у него вышли и ножны для клинка, украшенные чёрно-серебряным переплетающимся узором. Вельф сделал к Микото шаг и, пытаясь скрыть распиравшую его гордость, предложил.

— Ладно, нужно придумать ему название… Железный Тигр, Котецу… нет, Малошип, Шимаджиру. — с довольной улыбкой Вельф приложил правую руку к подбородку.

— Вельф-сан остановитесь, пожалуйстааааааа! —

Микото громко возмутилась. Её пробил нервный пот, её кровь закипела, будто девушка изо всех сил старалась предотвратить придумывание названия клинку.

— Р-разве Шимаджиру не замечательное название. Оно очень милое…

— Ты тоже так думаешь?!

— Будущее этой катаны висит на волоске, Харухиме-сан, помолчите!

Харухиме заговорила тихонько, как подобает скромной и скованной девушке, а Вельф чуть не подпрыгнул от радости услышав, что кто-то понимает его вкусы. Микото оставалось лишь отчаянно завопить, услышав подругу.

Придумывание клинку названия переросло в жаркий спор со множеством неожиданных поворотов и аргументов. Лили наблюдала за развернувшейся словесной баталией со стороны. В конце концов, Микото пала ниц со слезами на глазах и выиграла эту битву дав новой катане название Котецу.

Явно разочарованный Вельф почесал затылок, наблюдая как Микото поднимается, прижимая к груди катану после своей тяжёлой победы.

— …А вот это вам. Для защиты.

— Это… плащи?

— Сударь Вельф, это же?..