Том 8. Глава 1.1. Любовная песнь Богу Боевых Искусств

— Вот ты где, Микото.

Она видела сон.

Она сидела на корнях ветвистого дерева, а прохладный воздух обдувал её кожу.

Её молодое воплощение прижимало колени к груди в тени дерева. Вот как девушка поняла, что происходящее было не сном, а воспоминанием.

— Что случилось? Проголодалась?

Молодая Микото уткнулась в колени лицом. Она даже не подняла взгляд даже когда Такемиказучи, выглядящий в точности также, как и в наши дни, всё с теми же прядями волос, обрамляющими лицо, её позвал.

Сейчас они в родном городе Микото, на Дальнем Востоке, за святилищем в котором проживают сироты. Их голоса уносят порывы ветра.

— …Такемиказучи-ками.

Голос маленькой девочки из-за коленей слышался приглушенным; она так и не подняла взгляд.

Такемиказучи склонился к девочке, терпеливо ожидая, когда она заговорит снова.

— Почему у меня нет мамочки или папочки?..

Потому что я сирота.

Сейчас Микото могла без запинки ответить на этот вопрос.

Бедствия, болезни и монстры.

Дети Дальнего Востока очень часто теряют своих родителей и остаются сами по себе. На самом деле, Микото очень повезло, поскольку её приняли в святилище, в котором проживали боги, вроде Такемиказучи.

…Боги даже водили её на оживлённый городской фестиваль.

…Впрочем, вероятно это был не фестиваль, а самый обычный крупный торговый порт.

Она в кругу друзей, вроде Оуки и Чигусы, её окружают боги и богини, но Микото всегда обращала внимание на родителей, которые играют со своими детьми. Эти картины вызвали у неё чувство опустошения, которое она не могла выносить.

— …Мать и отец, которые дали тебе жизнь, Микото, оставили тебя на наше попечение и отправились в долгое путешествие.

— Я когда-нибудь… увижу их снова?..

— Что же… они могут не вернуться в этот мир на твоём веку.

Могут пройти десятки, даже сотни лет, прежде чем души её родителей переродятся.

Микото была слишком молода чтобы понять значение слов Такемиказучи в то время. Из слов божества ей было понятно только то, что она никогда больше не увидит своих родителей. Девочка прижала ноги к своему телу сильнее.

— Тебе одиноко?

Микото не могла ни кивнуть, ни помотать головой.

Она лишь сильнее сжала свои ноги, пальцы её рук погрузились глубже в кожу, будто она отчаянно пыталась удержать что-то, что грозило выплеснуться из неё в любую секунду.

Такемиказучи сел рядом с девочкой на колени, когда её тело начало дрожать.

Неожиданно он поднял девочку на руки, будто она была лёгкой, как пёрышко.

Микото подняла взгляд, удивившись неожиданному солнечному свету начавшему пробиваться сквозь её руки. После этого она посмотрела на держащее её божество.

— Микото, стань моей дочерью.

Улыбающееся лицо Такемиказучи отразилось в наполненных слезами глазах девушки.

— А?..

— Однажды я передам тебе свою Фалну. И в тот день, в который это случится мы разделим кровавые узы, как настоящая семья… Паства.

— Семья… Паства.

Его слова не были пустыми, они отогрели наполненную болью душу девочки.

Всё потому, что девочка смогла увидеть в глазах Такемиказучи ту нежность, с которой родитель смотрит на своего ребёнка. Бог продолжал держать её над головой будто гордый отец свою дочь.

— Боль обитает в духе, а дух располагается в теле, так я считаю. Поэтому я обучу тебя такому количеству боевых искусств, что твоему телу и духу некогда будет ощущать одиночество. Расслабься, Микото и будь к этому готова. — сказал Такемиказучи поражённой молодой Микото. Потом он улыбнулся с детской наивностью. — Микото, чем бы ты хотела заняться со своей мамой и папой?

Бог попросил Микото говорить искренне, всё с той же нежностью в глазах.

— Я.. я хотела бы прокатиться на Папе.

— Сейчас устроим. Что-нибудь ещё?

— Спать рядом ночью на футоне, чтобы мне не было одиноко.

— Хорошо, сегодня будем спать вместе. И ещё что-нибудь?

— Я хочу съесть конпейтоу, те сладости, которые мы видели в городе!

— Л-ладно. С этим я как-нибудь разберусь.

Искреннее желание первоклассных разноцветных сладостей заставило Такемиказучи улыбнуться.

Несмотря на то, что святилище было невероятно бедным, Такемиказучи отвёл её, Оуку, Чигусу и ещё несколько детей в город и исполнил своё обещание всего через несколько дней.

Ребёнок и божество, одетые практически в лохмотья обменялись улыбками, наполненными симпатией и нежностью.

— Впрочем, ничего страшного если ты захочешь вступить в Паству Цукиёми и не захочешь быть в моей…

— Я хочу быть вашей, Всевышний Такемиказучи!!!

Маленькая Микото громко прервала фразу своего божества.

Её щёчки порозовели, а взгляд тёмно-фиолетовых глаз был направлен только на божество.

— …Хорошо.

Такемиказучи несколько раз удивлённо моргнул, а потом улыбнулся девочке.

Он поставил Микото на землю и растрепал ей волосы.

Девочка потёрла пальцами глаза. Последняя слезинка скатывалась по её щеке.

Она забралась на спину бога, и вдвоём они пошли к Оуке, Чигусе и остальным детям, отправившимся на её поиски. Бог и девочка улыбнулись идущим им навстречу друзьям.

В тот день Такемиказучи стал ей отцом и Микото окружила любовь.

В какой-то момент её любовь к Такемиказучи переросла в нечто новое.

***

***

— …

Микото медленно открыла глаза.

Мягкие лучи света пробивались в окно, чириканье птиц снаружи давало понять, что ночь подошла к концу.

Девушка уставилась на потолок, ощущая лёгкое чувство ностальгии из-за своего сна. Вскоре она заметила, что её губы сами собой расплылись в улыбке.

Всё больше воспоминания проникало в разум девушки, она начала подниматься с футона.

До её ушей донеслось тихое посапывание.

Посмотрев в сторону Микото увидела девушку-ренарта, Харухиме, спящую на спине на футоне рядом.

Губы Микото снова расплылись в лёгкой улыбке. События, связанные с Паствой Иштар, стали целым набором испытаний и злоключений, но, благодаря этим событием девушка снова со своей подругой детства с Дальнего Востока. Осторожно, чтобы не разбудить Харухиме, Микото пробежалась пальцами по золотым локонам спящей девушки и легонько прикоснулась к лисьим ушкам.

Они были в одной из комнат дома Паствы Гестии, Поместье Домашнего Очага.

Микото и Харухиме вступили в Паству благодаря ритуалу Обращения и поселились в комнате, на третьем этаже.

В этой комнате не было кроватей, предметы обихода Дальнего Востока смешивались со стилем и дизайном континента. Открытая раздвижная дверь, распахнутый гардероб в уголке, заполненный множеством разноцветных кимоно и боевой одежды в стиле Дальнего Востока.

Оставив свой сон позади Микото перестала думать о святилище, которое когда-то называла своим домом и перевела своё внимание на нынешнее место своего проживания.

Она бросила ещё один взгляд на спящее лицо девушки, с которой ей повезло снова встретиться после долгих лет разлуки и посмотрела в окно, свет за которым становился ярче с каждым мгновением.

— …Настал новый день!

Девушка потянулась в раннем утреннем свете.

***

***

— Харухиме-доно, не могли бы вы подготовить стол?

— Д-да, конечно!

Пробуждающий аппетит аромат разносился по столовой поместья.

Микото с завязанными в хвост длинными чёрными волосами и накинутым поверх одежды фартуком работала на кухне, за дверью. Пока несколько рыб готовилось на открытом огне, девушка помешивала содержимое котла деревянной ложкой.

Стук и звон тарелок и стаканов по столу смешался с торопливыми шагами Харухиме, семенящей между кухней и столовой с едой и приборами в руках.

— Харухиме-доно, не нужно так напрягаться…

— Нет, нет. Меня приняли в эту Паству. Пожалуйста, позвольте мне отплатить за это хоть так, Микото-сан.

Харухиме была одета в наряд горничной, а не в своё обычное кимоно.

Лили хотела подыскать какую-нибудь домработницу и Харухиме охотно вызвалась на эту роль: «Прошу вас возложить на меня какие-нибудь обязанности!», заявила девушка-ренарт, оказавшись в Пастве.

Поскольку девушка была рождена в благородной семье и провела пять лет в борделе, она практически не представляла как проводить уборку или прислуживать другим людям. Но она проявила сильное рвение к обучению и сейчас, одетая её золотой хвост радостно метался из стороны в сторону. Микото тоже была рада тому, что Харухиме ей помогает.

Альянс Орарио и силы Королевства Ракии сошлись в битве в этот самый момент.

Паству Гестии не призвали на линию фронта, поскольку в ней было слишком мало членов для участия. Поэтому сегодня их ждал такой же мирный день, как и все остальные.

— Ого, как вкусно пахнет…

— Сегодня же очередь Микото? Вот поэтому готовка и хороша.

— Белл-сан, Гестия-ками, доброе утро.

Микото попробовала суп и поздоровалась с беловолосым парнем и богиней, головы которых торчали в дверном проёме.

Члены Паствы Гестии готовят еду по очереди. Если не случается каких-то неожиданностей, двое или трое людей, включая богиню, помогают готовить столовую к принятию пищи.

Запечённое или жаренное на открытом огне мясо, «еда настоящих мужиков», коронные блюда Вельфа. Лили предпочитает готовить, пытаясь сэкономить на всём, на чём только можно. В готовке каждого из членов Паствы можно найти какие-то черты их характеров, но только когда у плиты стоит Микото вся Паства сходится на том, что еда получается вкусной.

Она развивала свои навыки готовки с самых молодых лет вместе с Чигусой и остальными девушками из святилища, где приходилось любые попавшие под руку ингридиенты превращать во что-то вкусное. Серьёзность и полученные навыки позволяли Микото создавать блюда, которые даже Гестии, одержимой воздушной картошкой, не могли не понравиться.

— Эм, Микото, то коричневое варево в кастрюле… что это?

— Это называется суп мисо.

Белл заглянул в кастрюли и задал вопрос, на который Микото с радостью ответила.

Традиционный суп её родных земель, который сочетает наваристый рыбный бульон и специю, называемую мисо. Обычно Микото готовит еду используя хлеб и ингредиенты, которые можно легко найти в Орарио, и которые нравятся её товарищам. Но в этот раз девушка подумала, что было бы неплохо сделать впервые за долгое время суп мисо, когда обнаружила нужную специю в одной из лавок несколько дней назад.

Микото рассказала, что это особое блюдо с её родины, вкус, на котором она росла. После этого девушка дала каждому по ложке таинственного «коричневого варева». Белл и Гестия переглянулись, вкус их приятно удивил.

— Вкус какой-то… не знаю как назвать, расслабляющий.

— Ну да, едва ли это плохо. Дети твоей родины называют подобное едой для души?

Микото не могла не обрадоваться, когда увидела, насколько вкус пришёлся по душе её друзьям.

Белл и Гестия улыбнулись, начав осыпать девушку комплиментами.

— Микото, ты очень хорошо готовишь.

— Ага, повезёт тому парню, которому ты станешь невестой.

После слов Гестии, Микото медленно побледнела, как лист бумаги.

— Н-не-невестой?!

Мертвенная бледность почти мгновенно сменилась густой краснотой, и девушка начала мотать руками, будто пыталась всё наотрез отрицать.

— Д-да что вы такое говорите, Гестия-ками?! Я слишком незрелая, чтобы даже думать о том, чтобы стать невестой… Аха-ха-ха-ха-ха-ха!

— Микото, нож! Нож!

— Опасно же!

Багровая от смущения и смеющаяся Микото напрочь забыла об остром предмете в руке, когда начала ей размахивать после слов Гестии.

Гестия и Белл испуганно и отчаянно попытались защититься от неосознанных атак девушки.