Глава 41. Зелень. Часть девятая
Улыбка застыла на губах Сяо Син Чэня.
Слова «Сюэ Ян» оказались для него слишком большим ударом. При звуках этого имени от лица его, бледного по своей природе, разом отхлынула вся кровь, а губы приобрели бело-розовый оттенок.
Словно не в состоянии осознать сказанное, Сяо Син Чэнь шепотом переспросил: «Сюэ Ян?..»
Затем он вдруг встрепенулся: «А-Цин, откуда тебе известно это имя?»
А-Цин воскликнула: «Сюэ Ян живет с нами! Этот мерзавец – он и есть!»
Сяо Син Чэнь в замешательстве пробормотал: «Живет с нами?.. Живет с нами…»
Он потряс головой, словно от подступившей дурноты: «Почему ты так думаешь?»
А-Цин ответила: «Я слышала, как он убивал человека!»
Сяо Син Чэнь спросил: «Убивал человека? Кого он убил?»
А-Цин с жаром заговорила: «Женщину! Судя по голосу, совсем юную! Кажется, у нее был при себе меч. Но и Сюэ Ян тоже прятал клинок. Я слышала, как они сражались. Звон и лязг металла разлетались по всей округе! И женщина звала его «Сюэ Ян»! А еще она добавила, что он «вырезал целый храм», «убил несчетное множество людей» и «заслуживает справедливого наказания». О Небеса, он же самый настоящий сумасшедший! Все это время находиться подле нас, ничем себя не выдавая – да я и представить не могу, что у него на уме!»
А-Цин бодрствовала всю ночь, размышляя, как бы ей поскладнее солгать. Прежде всего, она ни за что бы не позволила даоцзану узнать, что он убивал живых людей, принимая их за ходячих мертвецов. Также А-Цин не могла рассказать и о том, что Сун Лань погиб от руки Сяо Син Чэня, поэтому, несмотря на укоры совести, ей пришлось скрыть его смерть. В конце концов, после раскрытия истинной личины Сюэ Яна Сяо Син Чэню лучше всего не рассуждать, а спасаться бегством и как можно скорее!
Тем не менее, Сяо Син Чэнь с трудом воспринял эту новость. К тому же, звучала она весьма нелепо, и в итоге он начисто отказывался верить услышанному: «Но его голос совсем не похож на голос Сюэ Яна. И…»
А-Цин перебила его, нетерпеливо постукивая шестом о землю: «Он намеренно изменил его, боясь, что ты поймешь, кто он такой на самом деле!» Внезапно ее осенило: «Ой, точно! Точно, точно! У него же девять пальцев! Даоцзан, ты помнишь? У Сюэ Яна тоже девять пальцев? Ты наверняка видел его раньше!»
Сяо Син Чэнь пошатнулся, едва не упав на пол.
А-Цин торопливо подскочила к нему, отвела к столу и бережно усадила мужчину, а затем села сама. Через некоторое время Сяо Син Чэнь заговорил: «А-Цин, но как ты выяснила, что у него девять пальцев? Случайно коснулась его руки? Но будь это Сюэ Ян, разве разрешил бы он тебе тронуть свою левую кисть и, тем самым, обнаружить увечье?»
А-Цин стиснула зубы: «Даоцзан!.. Настало время мне признаться! Я не слепая. Я могу видеть! И я не коснулась его руки случайно – я ее увидела!»
Каждая ее фраза потрясала сильнее предыдущей. Сяо Син Чэнь совсем растерялся: «Что ты сказала? Ты можешь видеть?»
Несмотря на свой страх, А-Цин понимала, что больше нельзя скрывать правду, и спешно затараторила слова сожаления: «О, Даоцзан, я так виновата перед тобой! Но я врала безо всякого злого умысла! Я так боялась, что если ты узнаешь про мою зрячесть, то сразу же прогонишь прочь. А сейчас, пожалуйста, Даоцзан, оставь свои увещевания на потом. Нам пора бежать! Он наверняка уже купил еды и вот-вот вернется!»
Она неожиданно захлопнула рот.
Сквозь белоснежные лоскуты ткани, обернутой вокруг головы Сяо Син Чэня, постепенно проступили два красных пятна. Переплетения нитей набухли и отяжелели, и вскоре из того места, где когда-то находились глаза, просочилась кровь и тонкими струйками побежала по щекам.
А-Цин вскрикнула: «Даоцзан, у тебя кровь!»
Сяо Син Чэнь, словно только что заметив, рассеянно охнул и провел ладонью по лицу. Пальцы его в тот же миг окрасились в алый цвет. А-Цин дрожащими руками попыталась вытереть хотя бы часть, но чем больше она старалась, тем сильнее расползались разводы. Сяо Син Чэнь движением руки остановил ее: «Все хорошо… Все хорошо».
В прошлом пустые глазницы кровоточили, когда он пускался в излишние раздумья или поддавался сильным эмоциям, однако подобного уже давно не случалось. Вэй У Сянь даже решил, что его раны совсем затянулись, но сегодня сквозь повязку вновь закапала кровь.
Сяо Син Чэнь пробормотал: «Но… Но если он и впрямь Сюэ Ян, то почему ведет себя так? Почему он не убил меня в самый же первый день, но, напротив, остался со мной на многие годы? Зачем Сюэ Ян так поступил?»
А-Цин ответила: «Разумеется, он хотел тебя убить в самый же первый день! Тогда я видела его взгляд, пугающий и сулящий одни несчастья! Но он же был ранен и едва двигался, поэтому нуждался в ком-то, кто позаботился бы о нем! Ах, если бы я только знала, что он одержимый манией убийства псих, то заколола бы его своим шестом, когда он еще валялся в тех кустах! Бежим же, Даоцзан! Быстрее!»
Вэй У Сянь тихо вздохнул про себя: «Безнадежно. Не расскажи она все Сяо Син Чэню сейчас, и тот продолжил бы по-прежнему сосуществовать с Сюэ Яном. Однако же теперь, узнав всю правду, он ни за что не сбежит, не расспросив Сюэ Яна с глазу на глаз. Эта дилемма с самого начала не имела верного решения».
И действительно, как только Сяо Син Чэнь взял себя в руки, он обратился к А-Цин: «Беги».
Голос его звучал слегка хрипло. А-Цин испуганно переспросила: «Я? Даоцзан, бежим вместе!»
Сяо Син Чэнь покачал головой: «Не могу. Я должен выяснить, для чего Сюэ Ян все это затеял. У него определенно есть цель и для ее достижения он все эти годы притворялся другим человеком и держал меня при себе. К тому же, если я сбегу, весь город И захлебнется кровью. Сюэ Ян никогда не изменится».
На этот раз А-Цин зарыдала по-настоящему. Она отшвырнула в сторону бамбуковый шест и вцепилась Сяо Син Чэню в ногу: «Одна? Даоцзан, мне не справиться в одиночку! Я хочу быть с тобой! Если ты не уходишь, то и я остаюсь. На худой конец, он всего лишь убьет нас обоих. Но я все равно рано или поздно погибну, если буду вновь скитаться по улицам, как горемычная сирота. А если ты не желаешь мне подобной участи, Даоцзан, то должен бежать вместе со мной!»
К сожалению, после того, как мнимая слепота А-Цин раскрылась, ее обычные уловки, вызывающие жалость, перестали срабатывать. Сяо Син Чэнь ответил: «А-Цин, ты очень смышленая, и ты можешь видеть. Я уверен, что тебя ждет хорошая жизнь. Но ты не знаешь, насколько Сюэ Ян опасен, поэтому тебе нельзя оставаться со мной. И больше не приближайся к нему никогда».
В ушах Вэй У Сяня раздался пронзительный внутренний крик А-Цин: «Я знаю! Я знаю, насколько он опасен!»
Однако она не посмела поведать действительное положение дел.
Внезапно с улицы донеслась легкая поступь шагов.
Сюэ Ян вернулся!
Сяо Син Чэнь настороженно вскинул голову, войдя в состояние неусыпной бдительности и остроты чувств, словно отправляясь на ночную охоту. Он спешно привлек к себе А-Цин и прошептал: «Когда он зайдет, я отвлеку его на себя, а ты улучи момент и сразу же беги. Делай, как я сказал!»
А-Цин растерянно закивала сквозь слезы. В следующее мгновение Сюэ Ян пнул дверь: «Чем вы там занимаетесь? Я уже воротился назад, а вы до сих пор не ушли? Раз вы еще здесь, то отодвиньте затвор и пустите меня. Я умираю от усталости».
Услышав его голос и манеру речи, любой бы подумал, что домой спешил соседский юноша, чей-то жизнерадостный шиди. Никто и представить бы не мог, что за дверью стоял демон в человеческом обличии, лишенный чувства сострадания и ослепленный яростью!
Дверь была не заперта на ключ, а лишь закрыта на щеколду. Если они не поторопились бы снять засов, то Сюэ Ян наверняка почуял бы неладное и вошел в дом, готовый встретиться с опасностью. А-Цин вытерла лицо и недовольно крикнула: «Так прям и умираешь?! От нас до рынка всего ничего пути, а ты уже устал! Я выбираю, в каком платье мне лучше пойти! Да и вообще, какое твое дело!!!»
Сюэ Ян издевательским тоном произнес: «У тебя там целая гора платьев? Какое бы ты ни надела, в твоем облике все равно ничего не поменяется. Давай, открывай уже».
Ноги А-Цин подкашивались от страха, но она все же злобно плюнула в ответ: «Ага, бегу и падаю! Лягайся там в свое удовольствие!»
Сюэ Ян рассмеялся: «Как скажешь. Даоцзан, тебе придется чинить дверь. Видишь, тут нет моей вины».
С этими словами Сюэ Ян одним ударом вышиб деревянную дверь, перешагнул через высокий порог и вошел в дом, держа в одной руке корзину, доверху наполненную овощами, а во второй — спелое наливное яблоко. Он с хрустом вгрызся в плод, откусив от него приличный кусок, а затем опустил взгляд и увидел лезвие Шуан Хуа, вошедшее ему в живот.
Корзина выпала из его рук. Капуста, морковь и редис покатились по полу.
Сяо Син Чэнь выкрикнул: «А-Цин, беги!»
Та, как ошпаренная, вылетела из похоронного дома и побежала, не чуя под собой ног. Однако едва очертания строения скрылись вдали, А-Цин остановилась, свернула на другую дорогу и прокралась назад. Она забралась в свое обычное потайное место, где раньше частенько сидела и подслушивала разговоры, и высунула голову, подглядывая за происходящим внутри.
Сяо Син Чэнь холодно спросил: «Было забавно?»
Сюэ Ян, все еще сжимавший в руке яблоко, сделал еще один укус, не спеша пожевал мякоть, затем проглотил, и только после ответил: «Забавно. А как же иначе».
Он вновь заговорил своим настоящим голосом.
Сяо Син Чэнь спросил: «Чего ты добиваешься? Зачем оставался со мной все эти годы?»
Сюэ Ян предположил: «Кто знает. Может быть, я просто разгонял тоску».
Сяо Син Чэнь извлек Шуан Хуа из его живота и приготовился нанести следующий удар, но Сюэ Ян вдруг добавил: «Даоцзан Сяо Син Чэнь, а я ведь так и не закончил свою историю. Ты все еще желаешь узнать продолжение?»
Сяо Син Чэнь ответил: «Нет».
Несмотря на категоричный отказ, голова его слегка наклонилась вперед, а меч замер в руке. Сюэ Ян сказал: «А я все равно расскажу. И, если услышав конец, ты по-прежнему будешь считать меня виноватым, то поступай, как тебе будет угодно».
Он небрежно промокнул рану на животе и прижал руку, чтобы кровь не лилась слишком обильно: «Итак, ребенок увидел мужчину, обманом заставившего его доставить письмо, и в душе его одновременно вспыхнули радость и чувство незаслуженной обиды. Он с громким плачем бросился к мужчине и пожаловался: «Я отнес бумажку, куда ты просил, но когда вернулся в трактир, пирожные уже исчезли. А еще меня побили. Ты можешь купить мне другую тарелку?»
«Но мужчину, по-видимому, только что сцапал тот здоровяк и тоже как следует отмутузил. На лице его красовались обширные кровоподтеки, и, увидев, как к его ноге прилип немытый сопляк, мужчина вконец раздосадовался и грубо отшвырнул его прочь».
«Он забрался в экипаж, запряженный волами, и приказал кучеру немедленно трогаться в путь. Ребенок же поднялся с земли и принялся преследовать повозку – настолько сильно ему хотелось отведать сладостей. Нагнавши ее, он отчаянно замахал руками перед экипажем, призывая остановиться. Однако мужчину его плач окончательно вывел из себя. Он отобрал у извозчика кнут и обрушил его на голову ребенка, повалив того на землю».
Сюэ Ян отчеканил каждое следующее слово: «А потом колеса экипажа проехались по руке ребенка, дробя палец за пальцем».
Сяо Син Чэнь не мог видеть, но, тем не менее, Сюэ Ян занес левую руку перед его лицом: «Ему было семь! Вся левая кисть оказалась раздавленной, а мизинец – размозженным в кашу и смешанным с грязью! В экипаже сидел отец Чан Пина».
«Даоцзан Сяо Син Чэнь, тогда, в Башне Кои, ты так убедительно и обоснованно излагал свои мысли, говорил остро по форме и справедливо по содержанию! Ты обличал меня и строго вопрошал, почему я вырезал целый клан из-за каких-то мелких склок. Как думаешь, может быть, все случилось потому, что пальцы принадлежали не вам, и вы не страдали от мучительной боли?! Или же потому, что вы не слышали, как звучат вопли ужаса, вырывающиеся из ваших собственных ртов?! Зачем я умертвил его семью? А почему бы тебе не спросить у него, зачем он решил посмеяться надо мной из праздной тоски?! Сегодняшний Сюэ Ян – поклон от Чан Цы Аня тогдашнего! Клан Юэ Ян Чан пожинал лишь то, что посеял сам!»
Сяо Син Чэнь заговорил, словно не веря его словам: «Когда-то Чан Цы Ань лишил тебя пальца, и если ты жаждал мести, то мог бы просто лишить его пальца в ответ. Если же он и впрямь настолько обидел тебя, то ты мог бы лишить его целых двух, или даже всех десяти пальцев! Да отруби ты ему руку хоть по самый локоть, и то ладно! Но зачем тебе понадобилось убивать всю его семью? Неужели один твой палец стоит более пятидесяти человеческих жизней?!»
Сюэ Ян и в самом деле задумался, будто вопрос Сяо Син Чэня крайне его изумил: «Разумеется. Тот палец был моим, а жизни – других людей, и сколько бы я ни умертвил, им с ним не сравняться. К тому же, погибло всего пятьдесят человек – как может подобное количество соизмериться с моим пальцем?»
Сяо Син Чэнь бледнел на глазах, слушая тщательно взвешенные речи Сюэ Яна, наполненные безоговорочной уверенностью в собственной правоте. Он вскричал: «Тогда что с остальными?! Зачем ты стер с лица земли храм Байсюэ? Зачем ты ослепил даоцзана Сун Цзы Чэня?!»
Сюэ Ян спросил в ответ: «А зачем ты мне помешал? Зачем испортил мои планы? Зачем вступился за тех отбросов из клана Чан? Хотел помочь Чан Цы Аню? Или Чан Пину? Ха-ха-ха-ха, а ты помнишь, как поначалу Чан Пин заливался слезами благодарности? А потом, как жалобно он умолял тебя прекратить свое пособничество? Даоцзан Сяо Син Чэнь, с самого начала, во всем, что случилось, виноват только ты один. Тебе не следовало ввязываться в чужие препирательства и пытаться различить, где истина, а где ложь. Кто прав, а кто нет – разве может человек со стороны разобраться во всем? Твоя наставница, Бао Шань Саньжэнь, и впрямь мудра. Почему ты ослушался ее и не остался смиренно достигать бессмертия в горах? Если тебе не понять распри этого мира, то нечего было и возвращаться сюда!»
Подобное Сяо Син Чэнь уже не смог снести: «Сюэ Ян… ты действительно… отвратителен до тошноты».
При этих словах зловещий блеск, не озарявший глаза Сюэ Яна уже довольно долгое время, вспыхнул с новой силой.
Он холодно усмехнулся: «Сяо Син Чэнь, вот именно поэтому я и ненавижу тебя. Больше всего мне противны люди, подобные тебе, хвастающие своей праведностью, добродетелью и чистотой; глупые, наивные дураки; болваны, считающие, что одни лишь их добрые дела делают этот мир лучше! Тебя от меня тошнит? Замечательно. Честно говоря, мне на это плевать. Однако ты и впрямь думаешь, что вправе считать меня отвратительным?»
Сяо Син Чэнь слегка помедлил с вопросом: «Что ты имеешь в виду?»
Сердца А-Цин и Вэй У Сяня едва не выпрыгивали из груди!
Сюэ Ян ответил, обращаясь, словно к близкому другу: «В последнее время мы не охотились на ходячих мертвецов. Но всего несколько лет назад мы почти каждую ночь истребляли кучку-другую, помнишь?»
Губы Сяо Син Чэня шевельнулись, будто он ощутил смутное беспокойство: «Почему ты вдруг заговорил об этом?»
Сюэ Ян ответил: «Да так, к слову пришлось. Какая же все-таки досада, что ты слеп. Ты вырвал оба своих глаза, и поэтому не мог видеть «ходячих мертвецов», которых убиваешь. А ведь они так страдали, так мучились, когда твой меч пронзал их сердца. Некоторые даже падали на колени, рыдали и кланялись тебе в ноги, умоляя отпустить стариков и детей. И не отрежь я им языки, то, пожалуй, они бы выли и стенали «Даоцзан, пощади нас».
Сяо Син Чэнь задрожал всем телом.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он произнес: «Ты обманул меня. Ты хочешь, как всегда, меня одурачить».
Сюэ Ян сказал: «Верно, я обманул тебя. И все это время дурачил тебя. Но кто бы мог подумать, что ты примешь за чистую монету мою ложь, но поставишь под сомнение слова правды?»
Сяо Син Чэнь, пошатываясь, бросился на Сюэ Яна с мечом, выкрикивая: «Замолчи! Замолчи!»
Зажав правой рукой рану на животе, Сюэ Ян щелкнул пальцами левой и неспешно отошел в сторону. В выражении его лица не осталось ничего человеческого: глаза лучились зеленым светом, а пара миниатюрных клычков, обнажавшихся при ухмылке, довершали сходство с демоном-душегубом. Он воскликнул: «Как пожелаешь! Я замолчу! А если ты не веришь мне, то обменяйся парой ударов с тем, кто стоит за тобой! Пусть он поведает тебе, лгу ли я сейчас!»
Спину Сяо Син Чэня обдало легким порывом ветра, принесенным неизвестным мечом. Он завел руку назад и инстинктивно заблокировал атаку Шуан Хуа. Но стоило лязгу металла раздаться в тиши, и Сяо Син Чэнь замер как вкопанный.
Или, лучше сказать, обратился каменной статуей иссушенного житейскими невзгодами человека.
Сяо Син Чэнь с предельной осторожностью спросил: «Это ты, Цзы Чэнь?..»
Ответа не последовало.
За его спиной стоял труп Сун Ланя. Он словно пристально смотрел на Сяо Син Чэня, однако глаза его не имели зрачков. В руке Сун Лань держал меч, скрестившийся с Шуан Хуа.
В прошлом мужчины часто оттачивали искусство фехтования в сражениях друг с другом, и даже несмотря на то, что их мечи едва соприкоснулись, Сяо Син Чэнь был способен узнать своего противника по одной лишь силе удара. Однако сейчас он, словно не рискуя полагаться на чувства, медленно повернулся и трясущейся рукой дотронулся до лезвия меча Сун Ланя.
Сун Лань не двигался. Сяо Син Чэнь тщательно, не пропуская ни единого островка, ощупывал меч, постепенно подбираясь к рукояти. Наконец, он дошел до выгравированной надписи и мягкими движениями пальцев повторил каждую черточку иероглифов, образующих фразу «Фу Сюэ».
Его лицо приобрело мертвенно-серый оттенок.
Сяо Син Чэнь исступленно вцепился в лезвие Фу Сюэ, не замечая, как кровь струится сквозь его ладони. Он дрожал так сильно, что казалось, будто звуки, исходящие из его рта, осколками стекла разлетались по полу: «Цзы Чэнь… Даоцзан Сун… Даоцзан Сун… Это ты?..»
Сун Лань спокойно глядел на него, храня молчание.
Пара устрашающих пятен насквозь пропитала повязку вокруг глаз Сяо Син Чэня. Кровь лилась нескончаемым потоком, который, казалось, никогда больше не иссякнет. Он нерешительно протянул руку, желая коснуться мужчины, держащего меч, но не осмелился. Рука его покорно опустилась назад. Сердце А-Цин разрывала почти ощутимая физически боль. И она, и Вэй У Сянь едва могли дышать. Вскоре из глаз ее хлынули слезы.
Сяо Син Чэнь остался на прежнем месте, совершенно потерянный и беспомощный: «Что случилось?.. Скажи что-нибудь…»
Он был полностью сокрушен: «Может хоть кто-нибудь что-то сказать?!»
И Сюэ Ян исполнил его желание: «Думаю, мне уже нет проку говорить, какого именно ходячего мертвеца ты убил вчера».
Звяк.