Том 4. Глава 1. Гроза (2)

Сопровождаемая унтер-офицером, решительной быстрой походкой – особенность, которую её будущие биографы непременно отмечали, – Хильда добралась до вершины холма. Деревья неожиданно расступились, и открылся вид на цветущую душистую поляну, в дальней части которой была выстроена двухэтажная деревянная горная вилла. У входа в эту виллу стояла стройная грациозная молодая женщина. Хильда замедлила шаг, чтобы не встревожить женщину внезапным приближением.

– Графиня фон Грюневальд, я полагаю?

– А вы?

– Моё имя Хильдегарде фон Мариендорф, я личный секретарь его превосходительства герцога Лоэнграмма. Я буду бесконечно счастлива, если вы уделите мне немного вашего драгоценного времени.

Глаза глубокого синего цвета кротко смотрели на Хильду. Хильде нечего было опасаться, но она вздрогнула, ощутив напряжение, пустившее корни глубоко внутри тела. «С ней невозможны ложь и увёртки, – подумала Хильда. – И на самом деле, я тоже этого не хочу»

– Конрад!

На этот зов из дома тут же появился подросток. Его белокурые волосы, немного другого оттенка, чем у Аннерозе, сияли в лучах заходящего солнца. На вид ему было не больше четырнадцати.

– Вы звали, госпожа Аннерозе?

– У меня гостья, которой я должна составить компанию. Пожалуйста, проводи шофёра в столовую и накорми его ужином.

– Да, госпожа Аннерозе!

Унтер-офицер с выражением благодарности и смущения последовал за подростком, и Аннерозе проводила свою молодую гостью в старомодную, но очень уютную гостиную с очагом.

– Графиня, ведь этот мальчик – виконт фон Модер?

– Да, он из рода Модеров.

Хильда знала, что фамилия принадлежит семье аристократов, которые были противниками Райнхарда. Из-за какого-то странного поворота судьбы Аннерозе стала опекуном этого мальчика.

Сезон за окном приближался к периоду летнего солнцестояния, но сейчас солнце уже клонилось к закату. Луч света падал с небес, обвивая золотым поясом далёкий лес на склоне, постепенно этот пояс сдвигался к краю откоса и, наконец, исчез, небо становилось всё более темным, и вскоре на его фоне уже невозможно было различить границу дальнего леса. Звёзды начали заполнять небо своим пронзительным светом, создавая ощущение, что только тонкая плёнка атмосферы отделяет от космоса. Хильде вспомнилось чьё-то высказывание: «Днём небо принадлежит земле, ночью оно – часть Вселенной». Младший брат Аннерозе сражался среди этих звёзд с врагами, и, уничтожив их, стремился к следующим битвам.

Пламя жарко горело в очаге. Весна и лето в горах Фройден наступали на два месяца позже, чем в центре столицы, и говорили, что осень и зима приходят на два месяца раньше. Вечерний воздух за секунды превратился из прохладного в холодный, и огонь, бившийся против этого холода, казалось, срывал тяжёлое покрывало с тел и душ людей. Хильда присела на софу, и, не желая показаться невежливой, постаралась подавить вздох удовлетворения. Но она не могла позволить себе расслабиться и наслаждаться уютом. Когда Хильда изложила цель своего визита, милая кроткая хозяйка дома грациозно покачала головой.

– Райнхард сказал, что мне необходима охрана?

– Да, у герцога Лоэнграмма есть основания опасаться, что вы, графиня, можете стать объектом террористической атаки. «Я хотел бы надеяться, что она пожелает вернуться и жить рядом со мной, но, боюсь, она никогда на это не согласится. И потому, я, по меньшей мере, хочу просить её дозволения поставить охрану вокруг её виллы» – так он сказал.

Хильда замолчала и ждала реакции Аннерозе.

Аннерозе хранила безмятежное молчание. Хильда предвидела, что не получит немедленного отклика, и понимала, что торопить с ответом было бы неразумным ходом.

Когда Райнхард давал ей это поручение, у него было такое выражение лица, которое подходило не великому диктатору, а скорее мальчишке, который боится огорчить свою добрую старшую сестру. «Если бы это было возможно, я хотел бы сам поехать к сестре, но она не согласится встретиться со мной, поэтому я прошу вас».

«Сегодняшний мир стал таким, как он есть, из-за этой женщины», – подумала Хильда, не в силах сдержать изумления. Эта милая женщина с кротким выражением лица, в своей скромности напоминавшая солнечный свет ранней весны, была причиной, по которой современная история пришла к своему нынешнему состоянию. Двенадцать лет назад, когда её забрали во дворец прежнего императора Фридриха IV, история перешла от стагнации к стремительному потоку. Будущие историки скажут: причиной падения династии Голденбаумов стала эта утонченная женщина. Если бы не его старшая сестра, у Райнхарда не было бы мотива к столь стремительному восхождению. На самом деле, люди не всегда меняют мир и историю сознательно. Ветер не сознает, что несёт пыльцу над пустыней ради того, чтобы расцветали новые цветы, но, без сомнения, это заслуга ветра.

Наконец, прозвучал тихий ответ.

– Я не нуждаюсь в охране и не заслуживаю её, фройляйн.

Хильда и Райнхард предвидели такой ответ. Как посланник канцлера, Хильда приступила к убеждениям.

– Графиня, вы достойны защиты, и сейчас она вам нужна. По крайней мере, так думает герцог Лоэнграмм. Уверяю, ваша тихая жизнь не будет потревожена, просто дайте разрешение поставить вооруженную охрану на подходах к вашей вилле.

По губам Аннерозе мелькнула тень улыбки.

– Давайте поговорим о прошлом. Наш с Райнхардом отец, истратив своё небольшое состояние, был вынужден продать особняк и переехать в маленький домик на окраине города, это было двенадцать лет назад. Казалось, всё было потеряно, но в то же время было обретено новое. У Райнхарда появился его первый в жизни друг – высокий мальчик с волосами пламенно-красного цвета и с очень милой улыбкой. Я сказала этому мальчику: «Зиг, стань добрым другом моему брату».

Пламя в очаге с громким звуком полыхнуло ярче. Оранжевые сполохи расцвели, заставив задрожать тени рассказчицы и слушательницы. Хильда слушала эту милую женщину, и перед её глазами вставал скромный уголок на окраине столицы двенадцатилетней давности. В то время эта женщина была ещё пятнадцатилетней девочкой, но у неё была такая же как сейчас ясная улыбка, адресованная мальчику, чьё лицо от смущения горело ярче, чем его красные волосы. И другой мальчик, похожий на ангела, спрятавшего свои крылья, взял рыжеволосого будущего друга за руку и с поразительной уверенностью сказал: «Решено, мы всегда будем вместе!»

– Тот мальчик с красными волосами сдержал своё обещание. Нет, даже слишком, он сделал больше, чем я смела просить, то, чего не мог сделать никто другой. Я отняла у Зигфрида Кирхайса его жизнь, само его существование, всё без остатка. Он погиб, а я продолжаю жить.

– …

– Я женщина, чья вина слишком глубока.

Хильда не смогла ответить. Пожалуй, впервые в своей жизни, умная и проницательная дочь графа не находила слов. Это было её первое поручение, и ей пришлось иметь дело не с красноречивым дипломатом, не с коварным интриганом, и не с суровым прокурором. Но Хильда не чувствовала неловкости из-за своего замешательства с ответом, ей нечего было стыдиться. Потому что в этом споре она уступала не превосходству и силе.

– Графиня Грюневальд, я заранее прошу прощения за то, что я сейчас скажу. Но я осмелюсь это произнести. Если вам будет причинён вред из-за террористического нападения старой аристократии, то останется ли неомрачённым существование адмирала Кирхайса в чертогах Вальгаллы?

В обычных обстоятельствах такое бестактное убеждение вызвало бы у Хильды внутренний протест. Она предпочитала в первую очередь взывать к логике, а не к чувствам. Но сейчас это был единственный путь к достижению цели.

– И ещё, прошу вас, подумайте не только об умерших, но и о живых. Графиня, если вы покинете его, герцога Лоэнграмма невозможно будет спасти. Адмирал Кирхайс был слишком молод, чтобы умереть. Но и герцог Лоэнграмм тоже слишком молод для того, чтобы умерла его душа, вы так не думаете?

Что-то помимо отблесков пламени мелькнуло на фарфорово-бледном лице хозяйки дома.

– Вы говорите, что я покинула своего брата?

– Герцог Лоэнграмм хочет заботиться о вас, подумайте об этом. Если вы примете его просьбу, он поймёт, что по-прежнему нужен своей старшей сестре. И это очень важно не только для герцога Лоэнграмма, но и для более широкого круга людей.

Аннерозе смотрела на очаг, но, казалось, не замечала танцующих языков пламени.

– Упоминая более широкий круг людей, вы включили в него и себя, фройляйн?

– Да, я не отрицаю этого. Но это важно для ещё более широкого круга. Десятки миллиардов жителей галактической империи не хотят, чтобы их правитель канул в небытие.

– …

– Ещё раз заверяю, что ваш образ жизни не будет потревожен. Поэтому, прошу вас, позвольте герцогу Лоэнграмму… нет, господину Райнхарду, сделать то, о чём он просит. Потому что всё, чего он желает – это блага для своей старшей сестры.

Некоторое время царило молчание.

– Я благодарю вас, фройляйн. Спасибо за то, что вы так отзывчивы по отношению к моему младшему брату, – она с улыбкой посмотрела на Хильду. – Фройляйн Мариендорф, я оставляю всё на ваше усмотрение. Я не намерена покидать этот дом, во всём остальном поступайте так, как сочтете наилучшим.

– Я вам крайне благодарна, графиня Грюневальд.

Хильда сказала это от всего сердца. Возможно, Аннерозе просто не захотела продолжать непростой разговор, но это было намного лучше, чем получить её холодный отказ.

– Прошу вас, с этой минуты называйте меня Аннерозе.

– Да, тогда и я прошу вас называть меня Хильдой.

Было решено, что Хильда и сопровождавший её офицер останутся ночевать в этом доме. Хильде была предоставлена гостевая спальня на втором этаже, Конрад принес ей кувшин с водой, и, в ответ на её слова благодарности, решился заговорить:

– Позвольте задать вам вопрос?

– Да, пожалуйста.

– Зачем вы нарушаете покой госпожи Аннерозе? Она просто хочет жить тихой жизнью. Кроме меня, здесь есть несколько слуг, и этого достаточно, чтобы защитить её.

В глазах мальчишки были недоверие и праведный гнев, и Хильда, не показывая этого внешне, посмотрела на него с внутренней доброжелательностью. Душу этого мальчика еще не разъело время, за его убежденностью не было расчёта, и его отвага не была запятнана грязью.

– Даю тебе слово, жизнь госпожи Аннерозе не будет потревожена. Солдаты, которые станут её охранять, никогда не войдут в этот дом, и зона твоей ответственности ни в коем случае не будет нарушена. Поэтому просто прими как факт, что существуют другие люди, которые тоже хотят защитить госпожу Аннерозе.

Конрад молча поклонился и вышел, а Хильда взъерошила пальцам свои короткие светлые волосы и оглядела комнату. Как и гостиная внизу, комната была не слишком просторна, но несла приметы неустанной заботы. Подушки и скатерть были вышиты вручную, несомненно, это была работа умелых пальцев хозяйки дома. Повинуясь неясному порыву, Хильда открыла окно, чтобы посмотреть в ночное небо.

Вместо необъятного простора, усеянного звёздами, небо показалось таким тесным, что, чудилось, будто звезды соприкасаются друг с другом. Яркие звёзды затмевали свет более слабых, не давая ему достичь земли.

«Таковы пути мира и истории человечества», – подумала Хильда. Она не смогла сдержать горькой улыбки при мысли о собственном глупом желании мира и покоя. По крайней мере, здесь было место, где человека окутывало желанное тепло. Здесь было комфортно, и, следуя приглашению бога сна Гипноса, Хильда слегка зевнула и закрыла окно.

III По сравнению с путешествием Хильды в горы Фройден, работа Райнхарда в министерстве была совершенно прозаичной. Ежедневная работа прозаична по определению, а если дело касается дипломатического состязания с «феззанским Чёрным Лисом» – главой Доминиона Адрианом Рубинским, – или с его подручными, то поэзии, лирике, сантиментам и тому подобному просто нет места. Морально-политические стандарты правительства Феззана Райнхард никогда не оценивал как высокие, и потому не сомневался, планируя переговоры, основанные на выгоде и расчёте. Воин – всегда воин, торгаш – всегда торгаш, а мерзавец – всегда мерзавец, и каждого нужно встречать соответственно. Против Феззанской хитрости следовало действовать ещё большей хитростью, даже если можно было заставить их бояться силы, способной уничтожить их в открытую, если потребуется.

20-го июня, после полудня, посланник Феззана Николас Болтек получил распоряжение явиться в рабочий кабинет Райнхарда. Распоряжение было доставлено служащими военной полиции, и когда вошли десять вооруженных дюжих мужчин, большинство сотрудников представительства заметно побледнели. Они решили, что это плохой знак, но сам получатель приказа отреагировал иначе. Перед этим Болтек ворчал, что соте из говядины, поданное ему на обед, было плохо приправлено, но, получив приказ от военной полиции, он внезапно повеселел и даже сделал комплимент одной из секретарш по поводу выреза на её блузке, что заставило пессимистов ещё больше помрачнеть. Ибо с древних времён не умирало поверье: если человек делает что-то, ему несвойственное, то это недоброе предзнаменование.

Пока Болтека вели к канцлеру, мышцы его лица с каждым шагом совершали едва заметные миграции, перестраивая мимику, и в кабинет Райнхарда фон Лоэнграмма он вошёл с выражением добросовестного человека. Это высокое искусство осталось незримым для широкой публики, к величайшему сожалению безвестного великого актёра.

– Прежде всего, я хочу прояснить одно обстоятельство, – сказал Райнхард, указывая Болтеку на стул и усаживаясь сам.

В его голосе был нажим, но без намёка на грубость.

– Да, ваше превосходительство, что именно?

– Вы являетесь полномочным представителем главы правительства Доминиона Феззан Адриана Рубинского, или вы просто передаёте его поручения?

Болтек смотрел на прекрасного имперского канцлера с предельно скромным выражением, но в его глазах появился блеск подозрительности и расчёта.

– Итак?

– Формально верно последнее, ваше превосходительство.

– Формально? Я не знал, что феззанцы чтят форму выше, чем содержание.

– Могу я расценивать это как комплимент?

– Я не намерен препятствовать вашей интерпретации.

Болтек неловко подвинулся на своем стуле. Райнхард усмехнулся уголками красиво очерченных губ, и с кажущейся небрежностью сделал первый выстрел.

– Чего именно хочет Феззан?

Болтек не изменил своей чистосердечной роли и ответил непонимающим взглядом.

– При всём уважении, ваше превосходительство, я не имею представления, о чём вы говорите…

– Ах, не имеете представления?

– Да, это выше моего понимания.

– Это очень прискорбно. Для постановки первоклассной драмы необходим первоклассный актёр, а ваша игра слишком примитивна, и это отбивает всяческий интерес.

– Это было несколько жестоко…

Болтек сконфуженно улыбнулся. Но он не собирался снимать маску и стаскивать перчатки, и Райнхард это понимал.

– Очевидно, придётся поставить вопрос иначе, – на этот раз Райнхарду потребовалось некоторое усилие, чтобы скрыть явное презрение. – Я спрашиваю, какую выгоду получит Феззан от похищения императора?

– …

– К тому же, эта задача может оказаться неподъёмной для графа Ланцберга, вам так не кажется?

– Я поражён, как далеко вы смогли заглянуть, – неизвестно, искренне, или продолжая играть, но Болтек посмотрел на Райнхарда с восхищением и вздохнул, признавая своё поражение. – В таком случае, ваше превосходительство, вы, разумеется, понимаете, что именно агент феззанского правительства передал то анонимное сообщение.

Райнхард не счёл нужным ответить, его голубые глаза продолжали холодно смотреть на посланника. В это мгновение, казалось, в его жилах течёт чистая вода из только что растаявшего льда.

– Ваше превосходительство, в таком случае, позвольте мне изложить вам наши ожидания.

Болтек подался вперёд.

– Правительство Доминиона Феззан хотело бы принять участие в великой задаче установления господства герцога Лоэнграмма над всей Вселенной.

– Таковы намерения Рубинского?

– Да.

– В таком случае, потрудитесь объяснить: почему вашим первым шагом в этой задаче стало содействие представителям высшей аристократии в похищении императора?

Несколько мгновений Болтек колебался, но потом решил, что пришло время открыть карты. И он заговорил, изображая искренность:

– Мы рассуждали таким образом. Граф Ланцберг намерен спасти его величество императора Эрвина Йозефа из рук вероломного захватчика. О, разумеется, это его субъективное мнение! Через Феззанский коридор они сбегут на территорию Союза Свободных Планет, и там будет основано правительство в изгнании. Разумеется, оно не будет иметь никакого политического значения, но герцог Лоэнграмм не пожелает мириться с такой ситуацией.

– Безусловно.

– Таким образом, ваше превосходительство получит законный повод для вторжения на территорию Союза Свободных Планет.

Болтек усмехнулся. Казалось, собеседники согласны друг с другом, но на деле это было не так.

Райнхард действительно не мог решить, что ему делать с семилетним императором Эрвином-Йозефом. Мальчишка лишь временно занимал трон, который рано или поздно будет узурпирован Райнхардом, но только тот, кто коронован, может называться императором, и семилетний возраст представлял собой определённую проблему. Узурпацию сопровождает кровопролитие, и клеймо «детоубийцы» останется несмываемым и в настоящем, и в будущем.

Обдумав ситуацию, следовало признать: карта императора не имеет ценности, пока она в руках Райнхарда. Однако если эту карту скинуть Союзу, она может превратиться в зловещего джокера, способного уничтожить Союз изнутри. Без сомнения, каждому было выгодно, чтобы эту карту вытянул другой игрок.

Если Союз предоставит убежище императору, то, как и сказал Болтек, у Райнхарда появится законное основание для вторжения в Союз. Противника можно обвинить в похищении императора, или, наоборот, объявить, что он поддерживает реакционную аристократию, противодействуя прогрессивным реформам в Империи. Оба варианта – вместе или по отдельности – были на руку Райнхарду. Кроме того, как бы ни обернулась ситуация, споры о том, принять или не принять императора, неизбежно вызовут раскол среди политиков и общественности Союза, и это тоже можно будет использовать. И с военной, и с политической точки зрения, Империя, или, правильнее сказать – Райнхард, получит преимущество над Союзом. И если простодушно верить речам Феззана, это выглядело очень заманчивым предложением. Но, разумеется, имея дело с Феззаном, между «наивностью» и «доверием» Райнхард не выбирал ничего.

– Итак, что я должен сделать? Склонить голову, в благодарность за столь щедрое предложение Феззана?

– Я слышу сарказм в ваших словах.

– Просто скажите прямо: что вам от меня нужно? Разгадывать истинные мотивы порой увлекательно, но когда это повторяется снова и снова, это становится трудно переварить.

От этого выпада Райнхарда не смог уклониться даже такой пройдоха, как Болтек.

– Хорошо, тогда я скажу прямо. Герцогу Лоэнграмму достаётся абсолютная власть в политическом и военном аспекте, а также полное господство во всём, что касается официального правления. А Феззан продолжит отстаивать свои экономические интересы во Вселенной, объединённой под вашим господством, в особенности мы заинтересованы в монополии на межзвёздные транспортные потоки, что вы на это скажете?

– Звучит неплохо, но вы упускаете один момент. Каким будет политический статус Феззана?

– Признание автономии под вашим сюзеренитетом. Другими словами, кроме смены государя, всё останется как прежде.

– Это приемлемо. Однако если Союз не предоставит убежище императору, а как бы хороша ни была пьеса, её не сыграть без этой страницы,и что тогда?

Ответ прозвучал даже слишком самоуверенно:

– В этом случае, положитесь на работу Феззана. Мы примем все необходимые меры, чтобы план был приведен в исполнение.

Если в Союзе найдется достаточно хладнокровный дипломат, то свалившийся на них император может быть разыгран как козырная карта в переговорах с Империей. Невзирая на критику гуманистов и иных чувствительных натур, императора доставят прямо в руки Райнхарда. У Райнхарда не будет веских причин отказаться, и ему всучат бесполезного джокера. Так он может остаться в дураках в этой игре. Феззан обещает предотвратить это. Сначала устроить пожар, а потом героически не дать ему распространиться – это показалось Райнхарду забавным. Настало время пресечь эту растущую наглость.

– Если Феззан хочет заключить со мной договор, то есть ещё одна вещь, которую я хочу получить.

– Что именно?

– Полагаю, это очевидно. Право свободной навигации через Феззанский коридор для имперского флота.

Феззанский посланник не сумел скрыть шокированного выражения. Что бы ни планировалось на будущее, он не ожидал столь жёсткого требования здесь и сейчас. Его взгляд затуманился, в мыслях коротко замкнуло цепи расчёта и оценки, и он дрогнул. Линия обороны Болтека не выдержала удара с неожиданной стороны, и обнаружилось его уязвимое место.

– Что вас так удивило? Почему вы не отвечаете?

Торжествующий смех обрушился на голову Болтека. И посланник заговорил, пытаясь спасти ситуацию.

– Я не могу ответить вам прямо сейчас, ваше превосходительство.

– Разве не вы сами сказали, что готовы поддержать установление моего господства? В таком случае вы должны с готовностью принять моё требование. Каким бы справедливым ни выглядел повод для вторжения, он бесполезен, если путь закрыт.

– Но…

– Поздно отпираться. Или на самом деле вы хотели, чтобы бесчисленными трупами имперских солдат был усеян Изерлонский коридор? Так и есть. После столкновения двух сил, вся выгода предсказуемо достанется Феззану.

– Ваши предположения заходят слишком далеко, ваше превосходительство.

Этот слабый протест остался незамеченным. Смех молодого человека, подобный звуку арфы, острыми иглами вонзился в барабанные перепонки Болтека.

– Что ж, прекрасно. Феззан защищает свои интересы. Но то же самое делают Империя и Союз. Если среди этих трёх сил две объединятся, то Феззану лучше оказаться одной из них.

Эти слова Райнхарда окончательно подавили дух Болтека. Молодой белокурый диктатор только намекнул, что Империя и Союз могут объединиться и уничтожить Феззан. И Болтек до глубины души осознал, что Райнхард никому не отдаст своё право лидерства в вопросах дипломатии и стратегии.