Том 3. Глава 8. Возвращение

I

Крейсер «Леда-2» мчался обратно в крепость Изерлон сквозь огромный лабиринт тьмы и звёзд. По пути на Хайнессен прекрасной леди, известной как «Леда-2», составлял компанию минимальный флот сопровождения, да и то лишь на первом участке пути. Теперь же, возвращаясь, она была со всех сторон окружена младшими и старшими рыцарями общим числом 5500.

- Интересно, не предпочло бы правительство отправить меня обратно с пустыми руками? – сказал Ян Фредерике. Но этот вопрос был задан не серьёзно, а лишь в качестве шпильки в адрес правительства. Которое, при всей враждебности к Яну, не могло не выделить ему достаточно сил для отражения вражеского вторжения. Они никак не могли отправить его с пустыми руками.

Разумеется, собрать определённое количество кораблей и создать из них эффективное боевое соединение – это совсем разные вещи. Силы, данные Яну, были собраны с миру по нитке. Среди них было 2200 кораблей под командованием контр-адмирала Аларкона, 2040 кораблей под командованием контр-адмирала Мортона, 650 кораблей коммодора Маринетти и 610 кораблей коммодора Саньяла. Всё это были независимые подразделения, не связанные с основной космической армадой, и до сих пор выполняли обязанности регионального патруля или охраны. Но, по крайней мере, у них были броня и вооружение.

Адмирал Бьюкок, главнокомандующий космической армады Союза, попытался мобилизовать для Яна Первый флот, который в тот момент являлся единственным формально организованным флотом во всей космической армаде Союза и по огневой мощи, защитным свойствам, составу, опыту и обученности экипажа мог сравниться с Патрульным флотом Яна. В него входило 14400 кораблей, а командовал им прежний командир Яна, вице-адмирал Паэтта. Однако при попытке мобилизации Первого флота Бьюкок столкнулся с противодействием. Причём не только от политиков, но даже среди военного руководства.

- А как же защита столицы? – спрашивали они. – Если Первый флот отправится на границу, разве это не оставит столицу беззащитной?

- К своему стыду, я должен сказать, что во время прошлогоднего государственного переворота на Хайнессене базировалось несколько флотов. И всё же переворот случился, не так ли? - ответил на это адмирал Бьюкок. – Кроме того, если мы не задействуем Первый флот, то какие же силы мы реально сможем дать адмиралу Яну?

Адмирал Куберсли, начальник Центра стратегического планирования, перенёс осложнения после недавнего ранения и вынужден был вернуться в госпиталь для дополнительного лечения, и потому никто не поддержал старого адмирала. Комитет обороны приказал Первому флоту сосредоточиться на защите столицы, а Центру стратегического планирования в итоге удалось собрать лишь 5500 кораблей.

- Даже Куберсли стал в такой ситуации робким как ягнёнок, - с горечью сказал на это Бьюкок. – Он находится под большим давлением и, если он слишком долго пробудет в госпитале, то ему придётся уйти в отставку. Так что, в конце концов, я оказался одиноким изолированным стариком.

- Я с вами, сэр, - Ян произнёс эти слова от всей души.

- И я ценю это, - улыбнулся старый адмирал. – Но Изерлон находится слишком далеко от Хайнессена, чтобы это имело большое значение.

По правде говоря, Ян и сам сомневался в том, что сможет оказать Бьюкоку серьёзную поддержку.

Среди четырёх отданных под его командование офицеров, Ян почти ничего не знал о двух коммодорах.

«Я буду просто счастлив, если их способности к командованию и знания основ войны дотягивают до должного уровня», - думал он.

По крайней мере, Ян чувствовал, что может положиться на контр-адмирала Лионеля Мортона. Тот служил заместителем командующего в бывшем Девятом флоте. Когда его старший офицер был тяжело ранен во время битвы при Амритсаре, он принял на себя командование во время долгого отступления и сумел предотвратить полный развал флота. Он обладал солидной репутацией терпеливого и хладнокровного командующего, а также послужной список, достойный и звания вице-адмирала. В свои сорок с небольшим лет он видел гораздо больше сражений, чем Ян. Однако он не заканчивал Офицерской академии, и вызванное этим чувство неловкости осложняло ему жизнь и положение в иерархии.

А вот контр-адмирал Сэндл Аларкон был настоящей проблемой. В том, что касалось умений, сомневаться в нём не приходилось, но вот характер заставлял соблюдать осторожность. До Яна доходило немало сомнительных слухов на его счёт. Например, о том, что он был одержимым сторонником военного превосходства, и единственной причиной, по которой он не присоединился к прошлогоднему перевороту, стала его личная вражда с капитаном Эвансом, хотя на самом деле его идеи были даже более радикальными, чем у Военного Конгресса. Но самым отвратительным для Яна был тот факт, что Аларкона не единожды подозревали в убийствах гражданских и военнопленных, но каждый раз небрежно проводимый военный трибунал объявлял его невиновным в виду недостаточности улик. По мнению Яна, за этим могло скрываться нечто отвратительное, и Аларкона кто-то покрывал. Но в данный момент адмирал был адмиралом, а военный актив – военным активом. Всё, что сейчас требовалось от Яна – это эффективно использовать умения Аларкона.

На этот раз Яну предстояло выступить не против Райнхарда фон Лоэнграмма. В те дни молодой герцог полностью посвятил своё внимание управлению Империей. Или, если подумать, он не счёл необходимым своё личное присутствие на поле боя. В таком случае, его отношение к этому вторжению было, по-видимому, на уровне: «Эй, разве не здорово будет, если нам удастся победить?». Эта битва не являлась для него жизненно-важной.

В позапрошлом году Райнхард, в то время ещё только граф, возглавлял вторжение в системе Астарта. Он с успехом применил тактику поочерёдной атаки на разделившиеся силы противника, но то вторжение сделало возможным не только это. Главным было то, что на тот момент крепость Изерлон находилась в руках Империи, играя роль базы снабжения и защиты от нападения сзади. Имея в тылу такую поддержку, Райнхард мог безбоязненно вторгнуться на вражескую территорию.

В тот же год Райнхард также одержал великую победу в битве при Амритсаре, растянув линию фронта до предела и одновременно уничтожив линии снабжения флота Союза.

Его тактические умения были настолько впечатляющи и ослепительны, что наблюдателям они казались некой магией. Но это было совсем не так. Он был великим тактиком – пожалуй, даже великим стратегом, – который принимал все необходимые для победы меры ещё до того, как прибыть на поле боя.

Какими бы внешне блестящими и неожиданными ни выглядели победы Райнхарда, он действовал сознательно и с логической последовательностью, стремясь всегда иметь стратегические гарантии.

Райнхард любил одерживать лёгкие победы малой кровью, и именно поэтому Ян признал его величие. Такие победы на самом деле означали скрупулёзную подготовку условий для превосходства в битве, минимизацию своих потерь. Вот только глупые военные и гражданские власти не ценили этого, считая человеческие жизни неисчерпаемым ресурсом.

Именно благодаря таланту Райнхарда, ему удалось собрать вокруг себя стольких блестящих адмиралов. Хотя единственным, с кем Ян встречался лично, был Зигфрид Кирхайс. В тот день, когда до Яна дошло известие о его гибели, он почувствовал боль, словно потерял старого друга. Кроме того, Ян верил, что если бы Кирхайс остался жив, он смог бы стать жизненно-важным мостиком между Союзом и новой имперской властью…

Как будто отвечая на его невысказанные мысли, к Яну подошла Фредерика с вопросом о Райнхарде:

- Адмирал, как вы полагаете, герцог Лоэнграмм собирается убить императора?

- Нет, я не думаю, что он убьёт его.

- Но ведь очевидно, что он намерен узурпировать трон, а император, разумеется, станет помехой для этого.

- На всём протяжении человеческой истории существовало бесчисленное количество узурпаторов. В конце концов, основатель любой династии по определению является узурпатором или внешним захватчиком. Но ответом на вопрос, всегда ли узурпаторы, придя к власти, убивали предыдущих королей, будет громкое «нет». Со многими свергнутыми королями обращались вполне неплохо, некоторые даже стали аристократами в своих же странах. Более того, когда это случалось, почти не было случаев, чтобы свергнутой династии удалось вернуться к власти.

Основатель одной древней династии, узурпировавший трон после того, как заставил ребёнка-императора из предыдущей династии отречься от власти, великодушно относился к своему предшественнику, предоставил ему всевозможные привилегии и даже приказал своему наследнику подписать договор о том, что с представителями старой династии не будут обращаться жестоко, и этот договор соблюдался следующими поколениями. Тот основатель был мудрым человеком. Он понимал, что своим милосердием к побеждённым сможет завоевать людей, а предыдущая династия, лишившаяся власти, но сохранившая положение аристократов, будет всё менее враждебной к новому порядку.

Глядя на то, как герцог Лоэнграмм обращается со старыми дворянскими фамилиями, как в военном, так и в политическом отношении, Ян видел свирепость и беспощадность, но не увидел бессердечной жестокости. Кроме того, Райнхард точно не был глупцом. Любой мог понять, что если он убьёт семилетнего ребёнка, то подвергнется моральному и политическому осуждению. И Райнхард не собирался принимать решений, наносящих ущерб его собственным интересам.

Конечно, императору сейчас могло быть семь лет, но всего через десяток лет ему исполнится семнадцать, а через два – двадцать семь. Так что в будущем соображения могут измениться, пока же герцог Лоэнграмм наверняка оставит юного императора в живых. Скорее всего, он думает о том, как наиболее эффективно использовать его, но, по иронии судьбы, именно молодой канцлер был наиболее озабочен безопасностью императора. Если бы мальчик умер сейчас, пусть даже по вполне естественной причине или в результате какого-нибудь несчастного случая, многие, если не все, сочли бы это убийством и не стали бы долго искать виновного. Живой же император в любом случае не помешал бы проводимым Райнхардом реформам. Райнхард не нуждался в поддержке сторонников императора.

Пятьсот лет назад Рудольф фон Голденбаум заставил реку истории течь вспять. Он отряхнул старые одежды самодержавия и классового общества, которые человечество, казалось бы, давно уже скинуло и выбросило, и вышел на сцену перед гражданами. Самодержавие и сословный строй были частью процесса, через который цивилизация неизбежно должна была пройти на пути от рождения до зрелости, но в современном гражданском обществе им роли не оставалось. Старым способам управления нужно было уступить сцену. Более того, внедрение такого правительства создало систему, в которой многие приносились в жертву ради небольшого числа принадлежащих к правящему классу.

Возможно, реформы герцога Лоэнграмма были лишь средством достижения его личных амбиций или являлись результатом неприязни к династии Голденбаумов. Несмотря на это, путь, выбранный им, явно соответствовал пути прогресса истории – к свободе и равенству. В таком случае, не было никаких причин, по которым Союз Свободных Планет должен был противостоять ему. Скорее наоборот, разве не должен он был объединиться с ним, дабы избавить вселенную от остатков этого древнего деспотизма и построить новый порядок? И также вовсе не обязательно было, чтобы всё человечество являлось гражданами одного государства, ведь что плохого в нескольких странах и народах, живущих бок о бок? В конце концов, они существовали в течение большей части человеческой истории.

Проблема заключалась в том, какой политический процесс лучше использовать для достижения этой цели. Следует ли оставить ход истории и восстановление его естественного течения в руках такого выдающегося человека, как Райнхард фон Лоэнграмм? Или же правильнее было бы разделить ответственность, как это делалось в Союзе, между многими людьми с обычной нравственностью и способностями, которые бы вместе постепенно продвигались вперёд сквозь циклы конфликтов, страданий, компромиссов, проб и ошибок? Нужно было выбрать один из этих вариантов.

Современное гражданское общество, свергнув самодержавие, выбрало второй вариант, и Ян был убеждён в том, что этот выбор был правильным. Появление такого человека, как Райнхард, наделённого амбициями, идеалами и способностями было чудом, или, лучше сказать, случайной погрешностью истории. И в настоящее время он сосредоточил в одних руках всю власть Галактической Империи. Главнокомандующий армией и канцлер Империи одновременно! И это было хорошо, ведь у него хватало таланта для выполнения всех взятых на себя обязанностей. Но что насчёт его преемника?

Человечество приобрело больше, не давая чрезмерной власти посредственным политикам, чем оно потеряло, ограничив власть героев и великих государственных деятелей, которые могут появиться или не появиться раз в несколько столетий. Таков фундаментальный принцип демократии. В конце концов, достаточно представить, каким кошмаром стало бы становление человека вроде Джоба Трунихта «священным и неприкосновенным» императором!

II

Раздался сигнал тревоги, и оператор доложила:

- Вражеские корабли обнаружены по направлению на одиннадцать часов! Вывожу изображение на экран, - её голос был столь чарующим, словно она хвасталась им намеренно.

На экране появилось изображение небольшого патрульного соединения из одного эсминца и шести кораблей сопровождения. Удивлённые появлением флота Союза, они пытались сбежать.

- Нас заметили, - сказал капитан Зено. – Шансов для внезапной атаки не остаётся.

Ян недоверчиво взглянул на него.

- Что? Я и не планировал скрытной атаки. Поэтому я даже благодарен им за то, что они оказали нам услугу и сбежали.

От такого заявления офицеры штаба застыли, не зная, что и думать. Яну пришлось объяснить подробнее:

- Короче говоря, случившееся означает, что вражеский командующий оказался вынужден искать вражеские подкрепления… ну, то есть, нас. Могу лишь представить, какую неуверенность он сейчас испытывает. Как ему быть – продолжать атаковать Изерлон и подставить нам спину или повернуться к нам и подставить спину Изерлону? Или же разделить свои силы и сражаться на два фронта? Стоит ли пытаться разгромить нас по отдельности, даже если это будет означать два боя с небольшим перерывом между ними? А может, правильнее будет решить, что шансов на победу нет, и отступить? Как бы то ни было, он оказался припёрт к стенке, и одно это само по себе даёт нам преимущество.

Ян чуть пожал плечами.

- Что же до меня, то я правда надеюсь, что враг выберет последний вариант. В таком случае никто не пострадает и не погибнет. Более того, самый простой путь – всегда лучший.

Офицеры штаба этого лоскутного флота вежливо посмеялись – скорее всего, потому, что решили, будто Ян шутил. Они не знали его так, как высшие офицеры Изерлона и Патрульного флота. Из всех собравшихся лишь Фредерика понимала, что он говорит серьёзно, и она не смеялась.

Получив срочный доклад от патруля, заметившего приближающийся флот, Карл-Густав Кемпф уставился на экран, раздумывая над своими возможными действиями. Глубокая складка залегла на мясистом пространстве между его бровями.

Как и предполагал Ян, Кемпф вынужден был принимать трудное решение. Несколько дней назад он отправил на Один сообщение о ходе сражения и не испытал никаких проблем с формулировками. Он не проиграл и нанёс сильный психологический удар по защитникам крепости, а также и значительный физический урон. Однако Изерлон, хоть и повреждённый, всё ещё сохранял большую часть своих функций, и ни одному солдату Империи не удалось проникнуть внутрь. Всё не просто зашло в тупик. По правде говоря, огромная крепость Гайесбург оказалась слишком велика для Кемпфа. Генерал Шафт превозносил свои достижения как только мог, но на самом деле те трудности, которые пришлось преодолеть предложившим этот план, не шли ни в какое сравнения с тем, с чем столкнулись выполнявшие его. Несмотря на это, существовало три возможных сценария в случае того, если бы Кемпф сообщил, что у него возникли трудности, и любой из них ранил бы его гордость: его могли разжаловать, ему могли приказать отступить или для укрепления его сил мог быть послан кто-то ещё. В итоге Кемпф сформулировал свой отчёт следующим образом:

«Мы имеем преимущество».

Примерно в это же время огромный флот из более чем двадцати тысяч кораблей направлялся с территории Империи в сторону Изерлонского коридора. Этот флот состоял из двух частей. Передовой группой командовал адмирал флота Вольфганг Миттермайер, а тыловая находилась под командованием адмирала флота Оскара фон Ройенталя. Известные в имперском флоте как «Двойная Звезда» адмиралы получили неожиданный приказ от Райнхарда о мобилизации и немедленной отправке на помощь Кемпфу.

Миттермайер, получив такой приказ, выглядел слегка сбитым с толку. Ройенталь же выразил своё недоумение словами:

- Для меня большая честь получить ваш приказ, главнокомандующий. И всё же, если мы атакуем врага именно сейчас, не кажется ли вам, что адмирал Кемпф может ошибочно подумать, будто мы крадём плоды его достижений?

Ройенталь сказал это, заботясь о психологическом состоянии командующего на передовой, но реакцией Райнхарда на его слова стал низкий, сухой, даже несколько безжизненный смех.

- Вам не стоит так беспокоиться, адмирал. Хотя, конечно, всё могло бы быть иначе, добейся действительно Кемпф хоть какого-то успеха.

- Как скажете, ваше превосходительство.

- Не растягивайте фронт больше, чем это необходимо. Всё прочее оставляю на ваше усмотрение.

Адмиралы отсалютовали Райнхарду и вышли. Проходя через холл, Ройенталь спросил:

- Как, по-твоему, что на самом деле задумал герцог Лоэнграмм? Если сражение зашло в тупик, то, конечно, это достаточная причина для того, чтобы отправить нас. Но если Кемпф и без того одерживает верх, то в нашем участии нет нужды. А если он потерпел поражение, то всё это лишь пустая трата времени, так как уже слишком поздно пытаться помочь ему.

- Как бы то ни было, нам отдал приказ канцлер Империи, - напомнил другу Миттермайер. – Мы просто должны сделать всё, что в наших силах. Если ситуация к моменту нашего прибытия на поле боя потребует от нас вмешаться в битву, тогда мы и решим, как это сделать.

- Ты прав.

Если они прибудут, а Кемпф уже победит врага или будет одерживать верх, то волноваться будет не о чем. Если ситуация окажется патовой, им нужно будет посоветоваться с Кемпфом и его людьми и выработать план совместных действий. Так что единственный вариант, который следовало обсудить, это план действий на случай того, если они прибудут туда и найдут побеждённого адмирала Кемпфа, преследуемого противником. И этот вопрос они решили буквально за пару-тройку фраз. Даже обыскав всю Империю и Союз невозможно было найти пары командиров одинакового звания, которые бы столь же хорошо были настроены на мысли друг друга, как они.

Отдав приказ Миттермайеру и Ройенталю и отпустив их, Райнхард снова смотрел на отчёт Кемпфа, когда к нему подошёл адмирал флота Пауль фон Оберштайн.

- Насколько я вижу, вас чем-то не устраивает продвижение адмирала Кемпфа, - сказал он.

- Я думал, что Кемпф справится немного лучше, но, видимо, всё, на что он способен, – это тревожить врага. Наша цель в том, чтобы обессилить Изерлон. Вовсе не обязательно захватывать его. Допустимо даже столкнуть крепости, уничтожив обе.

При этих словах молодого герцога в искусственных глазах Оберштайна вспыхнул свет.

- И всё же, как я понимаю, Кемпф использует Гайесбург в качестве базы и укрепления для прямых атак на противника.

- Вот поэтому я и говорю, что он достиг своего предела! – Райнхард швырнул отчёт на стол.

Его начальник штаба поднял руку, откидывая назад свои седые волосы.

- С этой точки зрения, тот, кто выбрал Кемпфа для выполнения этого задания, тоже не может избежать вины. Я сделал неправильный выбор, рекомендовав его. Приношу свои извинения.

- О? С вашей стороны это весьма похвально, не правда ли? – холодно произнёс Райнхард. – Тем не менее, именно я в конечном итоге несу ответственность за его назначение. Хотя, если проследить всё до начала, то всё началось с Шафта и его бесполезного предложения. Одно дело, если бы мы просто не смогли извлечь преимущества, но теперь, когда всё оборачивается потерями для нас, я не знаю, что делать с этим человеком.

- И всё же, даже такой как он может оказаться в чём-то полезным. Трудно захватить вселенную одной лишь силой оружия. Думаю, лучше собрать столько пешек, сколько получится. Даже тех, которые приходится поднимать из сточной канавы.

Взгляд льдисто-голубых глаз, устремлённый на начальника штаба, в тот момент сверкнул особенно холодным светом.

- Не заблуждайтесь, Оберштайн. Я не собираюсь красть вселенную, словно какой-то карманник. Я хочу получить её, как завоеватель.

- Как пожелаете.

После того, как Оберштайн отдал честь и вышел, Райнхард тряхнул своей роскошной гривой золотистых волос, отбрасывая их назад. Его бледные пальцы нежно сжали медальон на груди.

- Это то, что происходит, когда получаешь власть? – спросил он. – Вокруг не осталось ни одной живой души, которая пыталась бы меня понять. Или это всё же моя вина?

Его ясные глаза подёрнулись тучами тоски. Это было не то, что он искал. Тем, чего он желал, было совсем иное…

III

– У нас не так много времени, – объяснял Ян Фредерике. Узнав, что Изерлонский коридор ещё не полностью захвачен, Райнхард фон Лоэнграмм наверняка отправит сюда подкрепления. И это будет огромный флот, так как отправлять что-то меньшее было бы безрассудной тратой ресурсов. Ян полагал, что их шансы на победу упадут практически до нуля, если до прибытия подкрепления имперцев им не удастся восстановить контроль над окружающим Изерлон пространством.

– Получается, до сих пор время играло за нас, но теперь всё станет наоборот? – заметила Фредерика. – Если бы ваше превосходительство были вражеским командующим, вы бы наверняка уже давно справились с Изерлоном, да?

– Скорее всего. Будь я на месте их командующего, я бы столкнул крепости. Один большой взрыв, и обеих крепостей больше нет. А потом, когда всё успокоится, можно было бы построить новую крепость. Если бы имперцы решили поступить так, мы никак не смогли бы сопротивляться этому. Но похоже, что вражеский командующий не смог перестроить свой образ мыслей.

– Хотя способ и правда несколько чрезмерный.

– Но ведь эффективный?

– Этого у вас не отнять.

– И, разумеется, если бы Изерлон уже был разрушен с помощью этой тактики, наш флот никак не смог бы остановить вторжение. Тем не менее, если они попробуют это сейчас, мы сможем кое-что предпринять.

При этих словах выражение его лица изменилось, напомнив Фредерике лицо мальчишки, только что обнаружившего новую удачную комбинацию в шахматах. Ян ничуть не изменился с тех пор, как командовал эвакуацией из звёздной системы Эль-Фасиль десять лет назад. Несмотря на прошедшие годы и продвижение по службе, Ян так и не стал похож на военного. Но за эти годы изменилось то, как на него смотрели другие. Во время эвакуации с Эль-Фасиля, Фредерика, тогда ещё четырнадцатилетняя девочка, запомнила, как взрослые говорили друг с другом, кто-то пытался успокоить, а кто-то со злостью заявлял: «Они что, всерьёз назначили этого молокососа руководить нашим отлётом?».

Теперь же Ян стал объектом восхваления и столь же яростной злобы. Но, как бы то ни было, другие воспринимали его иначе, чем он сам.

– Думаю, мы можем с уверенностью сказать, что Изерлон не будет покорён извне, – сказала Фредерика.

– Что ж, может, и так, – ответил Ян со слегка горьким взглядом.

Даже не принимая во внимание оборонительные способности космической крепости, была ещё одна причина, по которой Изерлон так долго считался неуязвимым. Дело было в том, что у нападающих на него всегда были в каком-то смысле связаны руки. Целью нападений на крепость было получение контроля над Изерлонским коридором и обеспечение господства над этим маршрутом, связывающим Империю и Союз. Других целей никогда не существовало. Именно это желание изначально побудило Империю построить крепость в этом месте крепость Изерлон, и эта надежда раз за разом заставляла Союз предпринимать попытки захвата, за которые приходилось платить бесчисленным количеством убитых и раненых.

Иными словами, целью нападений на Изерлон никогда не было его уничтожение, а всегда лишь захват. И единственным человеком в истории, кому это удалось, стал Ян Вэнли.

Но всё это было в прошлом. Если бы существовала возможность создать другую базу снабжения и боевой поддержки в Изерлонском коридоре, Империя смогла бы атаковать Изерлон с намерением уничтожить его. И такая атака была бы намного более жёсткой и беспощадной, чем нападение с целью захвата.

Ян содрогнулся, подумав о подобном, но факты, вроде бы, пока не указывали на такое развитие событий. Имперский командующий, похоже, использовал новую крепость исключительно в качестве базы для операций по захвату Изерлона. И это была самая большая удача, на которую только могла рассчитывать ослабленная армия Союза Свободных Планет.

После прошлогодней гражданской войны и, главное, случившегося ещё годом ранее сокрушительного поражения в битве при Амритсаре боевой потенциал Союза по сей день оставался в ослабленном состоянии. В той бесплодной битве погибло около двух миллионов солдат. Также покинули этот мир и многие талантливые адмиралы.

Думая об этом, Ян понимал, что до сих пор вынужден иметь дело с последствиями того поражения. Бремя, свалившееся на его плечи, оказалось бы легче, останься в живых хотя бы один из тех храбрых адмиралов, что пали под Амритсаром – к примеру, Уланф или Бородин.

Однако сейчас у него не было времени погружаться в бессмысленные спекуляции. Мёртвых не вернуть. Так что проблемы должны решать живые – пусть даже предстоящее виделось сложным, утомительным и совершенно не вызывало у Яна желания этим заниматься.

Тем временем сбитые с толку имперцы определились с направлением дальнейших действий.

План Кемпфа был таким:

Сначала нужно быстро отвести войска от Изерлона. Увидев это, враги решат, что они отступают, так как на помощь защитникам крепости прибыло подкрепление. Они выйдут из крепости, не желая упускать возможности зажать флот Кемпфа в клещи. В этот момент флот развернётся и атакует их. Тогда силы Союза решат, что «прибытие подкрепления» было ловушкой, чтобы выманить их из Изерлона, отступят в крепость и снова закроются внутри. Таким образом, Кемпф хотел убедиться, что они не покинут крепости, а сам он смог бы бросить все силы на уничтожение идущего к крепости подкрепления. С умом воспользовавшись временным интервалом между двумя сражениями, он легко разгромит обе вражеские группы по отдельности.

«Превосходно!» – подумал Мюллер, узнав об этом плане, хотя ничего не мог поделать с неким чувством неуверенности. Если эта операция окажется успешной, Кемпф прославится как настоящий композитор военной стратегии, но станет ли враг танцевать под его мелодию? Этот план требовал безупречного исполнения, а также идеального выбора времени, ведь достаточно было одного неверного шага, чтобы флот Империи и вправду оказался зажат в клещи. Сама по себе тактика нападения на вражеские отряды по отдельности, очевидно, была верным решением, но Мюллер посчитал, что, возможно, будет лучше, если Гайесбург останется на месте, чтобы следить за Изерлоном, в то время как основной флот отправится уничтожать подкрепление врага.

Мюллер предложил это Кемпфу. Из-за ряда неловких обстоятельств ему потребовалось набраться смелости, чтобы сделать это, но Кемпф, показывая широту взглядов и щедрость, внёс изменения в план, включив в него некоторые идеи Мюллера.

– Значит ли это, что подкрепление приближается? Или же это ловушка?

В главном зале управления Изерлона высшее руководство, собравшееся вокруг контр-адмирала Алекса Кассельна, столкнулось с трудностями, пытаясь решить, что нужно предпринять. Имперский флот, до сих пор наводнявший пространство вокруг крепости, теперь отступал, словно море при отливе. Крепость Гайесбург продолжала сохранять дистанцию в шестьсот тысяч километров. С такого расстояния её орудия могли отреагировать на атаку в любой момент.

– А ты что думаешь, парень? – вопрос Шёнкопф Юлиану, только что принесшему кофе, был, скорее всего, шуткой.

– Возможно, это и то, и другое, – ответил Юлиан.

– И то, и другое?

– Так точно. Подкрепление во главе с адмиралом Яном наверняка уже рядом. Имперцы могут знать об этом и пытаться использовать против нас же. Когда наш флот покинет крепость, а они внезапно атакуют, мы решим, что всё это было лишь, ловушкой и отведём войска, так ведь? Изобразив такую уловку, они смогут быть уверены, что наш флот останется здесь, а сами, тем временем, бросят все силы против прибывшего подкрепления.

Высшие офицеры крепости долго молчали, задумчиво глядя на светловолосого юношу. Наконец, Кассельн прочистил горло и спросил:

– Что заставляет тебя так думать, Юлиан?

– Движения вражеского флота выглядят слишком неестественными.

– Это в самом деле так, но нет ли у тебя других оснований для твоей теории?

– Ну, скажем так: если это только ловушка, то какова её цель? Заставить нас сдаться? Использовать нашу собственную мобилизацию как шанс проникнуть в крепость? Что-то из этих двух вариантов, верно? Но к этому моменту враги уже должны хорошо понимать, что мы сосредоточены на обороне и не отойдём далеко от крепости. В таком случае, они, скорее, попытаются использовать наш защитный настрой против нас же самих. И гораздо более вероятно, что они рассчитывают на то, что мы проявим осторожность и останемся в крепости.

– Понятно, – немного подумав, со вздохом произнёс Шёнкопф. – Просто поразительно. Этот молодой человек был лучшим учеником адмирала Яна, прежде чем попасть ко мне и Поплану.

Шёнкофп взглянул на Кассельна, который как раз обратился к адмиралу Меркатцу, чтобы узнать его мнение по поводу необходимых мер.

– Если всё действительно обстоит так, то ответ прост. Мы должны сделать вид, что попались на их уловку. Затем, когда они сменят курс, мы развернёмся и атакуем их с тыла. После чего, если командование нашего подкрепления думает на той же волне, мы сможем провести идеальный манёвр со взятием в клещи, – ровным голосом сказал Меркатц.

Когда Кассельн предложил ему возглавить действия флота, старый адмирал тем же спокойным тоном согласился, а затем обратился к Юлиану:</p