Глава 3

Пё-вол поспешно поднес тарелку к лицу.

Неопознанный запах стимулировал его обоняние. Он не знал, что это за еда.

Было ясно, что смесь вещей, вероятно, была набором остатков.

Тем не менее, на вкус он будет лучше, чем мох, который когда-либо собирал Пё-воль. На самом деле, сразу же после того, как он почувствовал запах еды, изо рта Пё-воля постоянно текли слюни.

Однако Пё-воль не воспринимал еду как должное.

Это была еда, которую дал ему человек, заточивший его здесь.

Он не мог сказать, что внутри еды.

Если он содержит яд, он может умереть.

У него нет выбора, когда дело доходит до поедания мха.

Однако сейчас ситуация иная.

Он может выбирать, есть ли еду в тарелке или есть мох. Ведь мха оставалось еще предостаточно. Так что, даже если он не ест эту еду прямо сейчас, он все еще может выжить какое-то время.

Эта мысль не помешала слюне стекать с уголков его рта. Тем не менее, у него есть время подумать об этом.

Он должен был получить информацию о еде.

Средства для получения информации в темноте, куда не проникает ни один свет, были крайне ограничены.

Поскольку он не может использовать свое зрение, являющееся наиболее удобным средством получения информации, то необходимо мобилизовать следующее развитое чувство, которым является его обоняние.

«Ху!»

Пё-вол глубоко вздохнул, почти прижавшись носом к тарелке.

Смешалось много запахов.

Как будто мусор собрали в одном месте, а разные запахи смешались. Некоторые пахли, некоторые все еще пахли съедобным.

Если бы это был старый он, он бы не смог различить запахи, смешанные вместе. До заключения здесь Пё-Воль был обычным мальчиком. Он был просто ребенком без таланта, чтобы выделиться.

Однако, находясь здесь, в нем произошла большая перемена.

Он стал бдительным и во всем сомневался.

Даже если это мелочь.

Будучи запертым в подземном пространстве без единой точки света в течение длительного времени, обоняние Пё-воля стало таким же чувствительным, как у охотничьей собаки.

Вскоре Пё-вол различил запахи, которые невозможно было различить один за другим. Он не был бы способен сделать это раньше, если бы все еще жил снаружи.

Пеовол сравнил различаемые им запахи с теми, что остались в его памяти.

«Здесь пахнет тухлой рыбой и чайными листьями. Это свиная кость и оставшаяся стружка.

Виды еды в маленькой тарелке были невероятно разнообразны.

Невероятно, что сам Пё-воль различал все эти запахи.

Там не было подмешанного яда.

Это были все остатки еды, которые кто-то оставил.

Для кого-то это может быть просто гниющая вонючая пища, но для него это был ценный ресурс, давший много информации.

Было более пяти видов еды, которые Пё-волю удалось идентифицировать.

Это означало, что людей было достаточно, чтобы съесть по крайней мере пять видов пищи.

— Как я и думал, я буду не единственным.

Он не думал, что они будут делать больше трех на три квадратных метра под землей для себя. Для подготовки такого пространства требовались немалые средства и рабочая сила.

Это означало, что это не было пространство, которое могло быть создано индивидуальным отклонением или навязчивой идеей.

Если было пять видов еды, то с высокой вероятностью ее съели пять или более человек. Кроме того, разная степень порчи продуктов означала, что время их употребления было разным. Это означало, что несколько человек ели одновременно. Предложенная сумма была слишком большой для одного или двух человек.

Прежде всего, каждая еда содержала запах другого человека.

Было только пять ориентаций тела, которые знал Пё-Воль.

Было ясно, что здесь с какой-то целью заточили себя более пяти человек.

— Нет, я не могу быть единственным.

Пё-вол думал, что помимо него в тюрьму посадят и других.

Использование такого пространства для содержания только одного человека слишком дорого и неэффективно.

Пё-вол привел свои мысли в порядок.

«Число людей, которые управляют этим местом, не менее пяти, а количество людей в такой же ситуации, как у меня, должно быть как минимум больше».

Мысль укусила хвост за хвост.

«Те, кто нас запер, создали это место для какой-то цели. Проблема в том, что может быть их целью?

Он еще не мог догадаться о цели тех, кто заперся здесь.

Это произошло потому, что информации было слишком мало, чтобы сделать вывод только об одном неопознанном продукте, смешанном с пищевыми отходами.

Пё-воль не беспокоился.

Для него оставалось много времени.

Ведь делать здесь было нечего.

Лучшее, чем он мог заниматься, это думать.

Если он будет продолжать думать, и думать бесконечно, однажды он сможет наткнуться на истину.

К счастью, не было никакого запаха, который мог бы быть ядом от неопознанной пищи.

Пё-вол осторожно принялся за еду.

Это тоже была авантюра.

Питательные вещества, отличные от мха, были необходимы для восстановления выносливости и мышечной силы.

Даже если это смесь мусора.

Разобравшись со всеми своими мыслями, Пё-воль начал есть неопознанную еду на тарелке руками.

Фурук! Хлюп!

Звук того, как он ел еду, эхом отдавался в темноте.

Еда была ужасна на вкус, но все же съедобнее мха.

* * *

Пищу давали в одно и то же время один раз в день.

Время на самом деле было не точным. Просто Пё-воль догадался своим чутьем.

Приведенное количество таково, что человек едва может прожить сутки.

Еда тоже каждый день была разной.

Это потому, что каждый день смешиваются разные виды пищи. Однако были продукты и специи, которые всегда присутствовали.

Это были свиные субпродукты и острые специи.

Какая бы пища ни смешивалась, эти две всегда включались.

Это означало, что здешнему персоналу было легко достать свинину и острые специи.

«Место, богатое свиньями и острыми специями».

Таких мест в мире очень мало.

Пё-воль с детства странствовал по миру в одиночестве. Благодаря этому, по сравнению со своими сверстниками, у него было намного больше информации.

Одним из них была провинция Сычуань.

В кувшинообразной закрытой местности была широкая впадина.

По этой причине он был особенно известен тем, что выращивал большое количество диких травоядных животных, особенно свиней и овец. А летом сохранялась невыносимая жара из-за природы котловины, приуроченной к высокому горному хребту, и люди искали острую пищу, чтобы перебить жару.

Острая пища с использованием свинины и баранины была известна как символ провинции Сычуань.

Пё-воль думал, что это место где-то в провинции Сычуань.

Я не знал точного названия места, но у меня было ощущение, что это место будет недалеко от Сычуани».

«Замок Сычуань известен своей уникальной близостью».

Слово «закрытый» также означало, что здесь легко избежать наблюдения других людей.

Другими словами, группа, которая заточила здесь Пё-воля, планировала что-то, чтобы избежать чужих глаз, и было ясно, что они выбрали место в провинции Сычуань в качестве места.

Это никогда не было хорошо, если они пытались избежать взгляда других вот так.

«Те, кто творит добро, не могут совершать такие бесчеловечные поступки».

Пё-вол закусил губу.

Кровь брызнула и увлажнила его губы, но он не чувствовал боли.

Такая боль ничто, потому что он уже привык к сильной боли.

Пё-воль чувствовал даже сильную злость на тех, кто заточил его здесь.

Было ясно, что он, как и любой другой, был бы в такой же ярости, если бы они оказались в ловушке в этом пространстве без всякой причины и с ними обращались как со зверем.

Пё-Воль подавил свой пламенный гнев.

Чувство гнева никоим образом не полезно в этой ситуации.

Ему пришлось скрыть свой гнев и стать более холодным.

Он должен был собрать как можно больше информации и использовать ее в своих интересах.

Его никто не учил, но Пё-воль изучал свой собственный способ выживания в темноте.

Время прошло.

Судя по количеству съеденной пищи, он догадался, что застрял здесь как минимум на четыре месяца.

Податель пищи ничего не сказал Пё-волю.

Маленькое окошко просто механически открывалось раз в день и снабжало его едой.

Пё-вол также чувствовал предел своих умственных способностей, потому что он не мог ни с кем разговаривать в течение четырех месяцев и был изолирован в одиночестве в темном пространстве.

Все больше и больше времени уходило на разговоры наедине.

Спросив и ответив сам, он задался вопросом, не раскололся ли уже его разум.

Но каждый раз Пё-воль держался за свое настроение как сумасшедший.

Здесь как будто время остановилось.

Оставаться в здравом уме в таком месте никогда не было так просто.

В частности, легко сойти с ума, если ему нечем заняться. Итак, что выбрал Пё-воль, так это двигаться. Он шел вдоль стены в узком пространстве из трех или более во всех направлениях. Он шел, шел и шел, пока не рухнул от истощения.

Он был похож на хомяка, бегущего в колесе.

На подошвах ног образовались мозоли, и понемногу начали формироваться мышцы ног. Когда он стоял на месте, его голод был терпим, но когда он начинал двигаться, его мучило чувство крайнего голода.

Еды, которую давали один раз в день, было недостаточно. Так что он соскоблил стены и съел мох.

Он решил есть мох, чтобы выжить в течение дня, несмотря на адский ошеломляющий вкус.

«Ху! Ого!»

Все тело Пё-воля было мокрым от пота.

Он ел мох и целыми днями бродил по узкому пространству. Благодаря этому у него теперь есть мышцы в ногах. Кожа все еще была тонкой из-за недостатка питательных веществ, но она не была такой слабой, как если бы она порвалась, если бы он коснулся ее пальцами, как раньше.

Когда мышцы ног немного окрепли, Пё-воль задумался о том, чтобы сделать несколько упражнений для верхней части тела. Вскоре он решил заняться отжиманиями. Так что теперь его время разделено на ходьбу и отжимания.

Отжимания причиняют ему такую же боль, как и при первой ходьбе.

Поначалу от десяти повторений у него перехватывало дыхание. Но по мере того, как он терпел боль и продолжал попытки, количество повторений увеличивалось день ото дня.

Так прошло несколько месяцев.

Хотя он не мог видеть это своими глазами, Пё-воль чувствовал, что его тело немного изменилось.

Он все еще был худым, но это была не просто кожа, которая была покрыта, как раньше, а сильные мышцы под кожей.

Пё-волю пришлось приложить немало усилий, прежде чем это произошло.

Он постоянно боролся сам с собой, а не с кем-либо еще, до потери сознания.

Это была другая боль, чем первоначальный голод. Пё-Воль научился терпеть такую боль самостоятельно. Это было не единственное, чему он научился. Он начал воспринимать ход времени через собственные внутренние реакции тела.

Можно измерить приблизительное течение времени через цикл дефекации, время, когда ум становится ясным, и различные другие изменения тела.

Было еще одно изменение.

Это были его глаза.

Его глаза начали приспосабливаться к ужасной темноте.

Он не знал, когда это началось, но мало-помалу окружающий пейзаж медленно предстал перед его глазами. Возможно, это было просто различение форм и линий, но это все равно был большой прогресс.

Пё-воль был доволен хотя бы тем, что смог перестать быть слепым.

Подземное пространство, которое он увидел своими глазами, было пустынным, как он и ожидал. На квадратном пространстве не было ни одного предмета мебели.

С одной стороны, фекалии и экскременты, выделяемые Пё-волем, скапливались и издавали неприятный запах. И неопознанные насекомые собрались, чтобы полакомиться фекалиями.

Удивительно, что так много жуков жили в темном пространстве, где не было света.

Пё-воль смотрел на рой насекомых издалека. Если бы он увидел такое зрелище до прихода сюда, ему было бы противно и страшно, но сейчас он ничего не чувствует.

Изоляция в темноте истощила его эмоции, и его способность чувствовать страх, казалось, была убита.

Его запястье внезапно заныло.

Удивленный болью, словно его укололи иглой, Пё-воль посмотрел на него и увидел, как маленькая змея кусает его за запястье. Это была маленькая змея с выродившимися глазами, как и у других жуков.

Змея вскоре обвилась всем телом вокруг запястья Пё-воля, крепко укусив его.

«Хисс…»

Пё-вол попытался немедленно избавиться от змеи. Но в этот момент его глаза внезапно покраснели, а голову наполнил сильный жар.

'Яд?'

Это была его последняя мысль перед тем, как Пё-воль потерял сознание.

Змея, укусившая его за запястье, упала. Змея уползла от Пё-воля и вернулась с другими насекомыми.

Пища, которую змеи могли есть глубоко под землей, была крайне ограничена. Для маленькой змеи единственным источником пищи были насекомые.

По совпадению Пё-воля укусила змея, проделавшая весь этот путь за роем насекомых. Змея наслаждалась ужином, не обращая внимания на упавшего Пё-воля.

Пё-воль упал на пол, не в силах пошевелиться.

Все его тело словно горело.

Яд маленькой неизвестной змеи был поистине ужасающим.

Яд протекал по его кровеносным сосудам и атаковал все его тело. Нервы и внутренние органы были атакованы ядом. Несмотря на сильную боль, Пё-воль ни разу не закричал. Все его тело так затекло, что он даже не мог пошевелиться.

Глаза Пё-воля были широко открыты от невыносимой боли. Его глаза были красными, как будто кровь залила все вокруг, и он вот-вот истечет кровью.

По мере того как яд атаковал его тело, жар продолжал усиливаться.

Пё-воль даже не мог издать крик, и ему пришлось терпеть боль.

Было бы менее больно, если бы он потерял сознание, но, возможно, это было действие яда, его разум был довольно ясным. Поэтому он должен был живо ощутить мучительную боль голым разумом.

Три дня прошли в мучительной боли.

Последние три дня были более болезненными и долгими, чем то время, которое он провел в подземном пространстве.

Различные части тела Пё-воля были сломаны, когда он терпел боль, сжимая зубы.

Прошло почти три дня после снятия паралича.

Онемение, которое сковывало его тело, как будто это было ложью, освободилось, и жар в его теле исчез.

В конце концов, он выиграл битву с ядом.

Ему удалось удержаться за свою жизнь, но результат дался нелегко.

Он преодолел яд, но большая часть его внутренних органов, мышц и нервов была повреждена. Со временем он вернется в исходное состояние.

Сейчас у него нет сил двигаться, но он заставил себя. Пё-вол пополз к единственной двери, ведущей наружу.

Перед железными воротами поставили тарелку с едой.

Во рту пересохло, и он не чувствовал вкуса, но ему нужно было что-то съесть, чтобы выжить.

Пё-воль полз, как змея, которая его отравила.

Пополз немного, Пё-воль, едва добравшийся до железных ворот, поспешно уткнулся лицом в тарелку. Облизывая еду, Пё-воль пробормотал.

«Я не умру. Не важно что!"

Его глаза, теперь ярко-красные в темноте.Пё-вол поспешно поднес тарелку к лицу.