Глава 1550. Заговор начинается (часть 4)
Молодые люди были более остальных склонны собираться в толпы. Они были буйными и горячими, в то время как их способность отличать правду от вымысла обычно легко поддавалась влиянию сторонних мнений. После этого спора между Линь Хао Юем и молодыми людьми репутация Цзюнь У Се среди новичков в Академии Облачного Ручья стала чрезвычайно мерзкой.
Все тайно презирали Цзюнь У за то, что он так высоко ценил себя, думая, что приглашение от всех Двенадцати Дворцов было каким-то таким великим подвигом. Выбрав Дворец Нефритового Духа, он все еще бесстыдно цеплялся за крепкое бедро Дворца Кровавых Извергов, и в конце концов академия проигнорировала его, как кусок мусора, отправив в винный погреб для выполнения грязной работы.
Под всеми этими проклятиями только юноши из Дворца Кровавых Извергов высказывались в защиту Цзюнь У. Пока все остальные презирали и ругали Цзюнь У, молодые люди из Дворца Кровавых Демонов вместе встали на его сторону, вступая в яростные споры.
Но все, что они делали, не только не уменьшило количество проклятий, от которых страдала Цзюнь У Се, но, скорее, привело к ситуации, когда ненависть к ней стала еще более интенсивной.
После того как Гу Синь Янь узнала об этом, на ее лице появилась широкая улыбка.
То, что Линь Хао Юй сделал на этот раз, оставило ее очень довольной. Это не только настроило всех юношей из других дворцов против Цзюнь У, но и сделало Дворец Кровавых Извергов единственным союзником этого ребенка. Эти притворные благие намерения со стороны людей, которые на самом деле подставляли Цзюнь У под удар, дали результаты, превосходящие ее ожидания.
В результате отношение Гу Синь Янь к Линь Хао Юю улучшилось.
Услышав все эти оскорбления, Цяо Чу и другие спутники ничего не могли сделать, кроме как наблюдать за происходящим холодным взглядом. Небеса знали, сколько раз они почти не могли сдержаться и хотели броситься вперед, чтобы избить всех этих идиотов-болтунов до крови и мяса.
Цзюнь У Се была мусором?
Их маленькая Се достигла четвертого уровня фиолетового духа! Кто еще обладает двумя растительными кольцевыми духами и духом маленького черного кота, который может трансформироваться!
Если ее считать мусором, то все эти люди стали бы отбросами еще хуже, чем мусор!
Однако для того, чтобы свергнуть Двенадцать Дворцов, они могли только сохранять молчание, беззвучно ворча в своих сердцах, и запоминая каждый новый долг. После того дня, когда их задачи будут выполнены, они дадут этим тупым креветкам попробовать вкус мерзких плодов, выросших из семян, которые они посадили сегодня!
Двенадцать Дворцов настолько сильны?
Интересно, что бы подумали все эти идиоты, если бы знали, что Цзюнь У Се, к которой они питали такое сильное презрение, появилась здесь, чтобы стереть их священные дворцы с лица земли.
В отношении всех предостережений сама Цзюнь Се вела себя так, как будто ничего не произошло. Она просто отправлялась в Палаты Убывающей Луны в определенное время каждый день и продолжала проходить свои горькие испытания в руках Су Я.
Однажды, когда Цзюнь У Се только вошла в подвал, Тянь Цзе явился в Палаты Убывающей Луны. Су Я лежала на своей мягкой кушетке и пила вино. Когда она заметила появление Тянь Цзе, ей было лень даже поднять глаза, и поэтому она не обратила на него внимания.
- Старшая... - сказал Тянь Цзе с горькой улыбкой, глядя прямо на Су Я, которая полностью игнорировала его.
- Не называй эту женщину своей старшей. У меня нет такого тупого младшего! - сказала Су Я, глядя на Тянь Цзе презрительным взглядом.
Если бы кто-нибудь увидел эту сцену в этот момент, их челюсти немедленно упали бы на пол.
Тянь Цзе занимал очень высокое положение в Академии Облачного Ручья, и при встрече с ним обычные преподаватели были вынуждены преклоняться перед его авторитетом. Все ученики были также очень почтительны и уважительны по отношению к нему, и кто бы мог подумать, что Тянь Цзе, занимающий столь высокое положение в Академии Облачного Ручья, сам мгновенно превратится в почтительного лакея, столкнувшись с Су Я, охраняющей этот винный погреб. Он даже не осмелился продемонстрировать ей свое обычное суровое выражение лица и был только рад улыбаться!