Том 13. Глава 2. Течение времени. Вступление
Апрельский вихрь событий наконец-то закончился, и уже прошло как две недели с наступления мая. Учащийся из Белой комнаты не подавал никаких признаков подготовки атаки против меня. Видимо это было вне контроля Цукиширо, но о чем на самом деле думал этот человек? В любом случае пока мои дни проходят мирно, мне особо не на что жаловаться.
В одно такое утро, в середине мая, я должен был встретиться с Хорикитой в вестибюле общежития. Шум, поднявшийся из-за моего впечатляющего результата на экзамене, постепенно стих. Даже проходящие мимо студенты больше не бросали на меня странные взгляды. Конечно, осталось еще много учащихся, имевших свои мысли на этот счет, но на данный момент эта проблема временно была решена. Ожидая Хорикиту, я снова открыл уже обновленный «ОИС».
Система «ОИС», отражающая результаты каждый месяц, обновилась для второго года. Хотя я получил идеальный результат по математике, общий балл по пяти предметам составил 386 баллов. В результате этого моя оценка по критерию «Академические способности» стала A–. Моя общая оценка оказалась выше, чем я ожидал. Остальные же оценки практически не изменились по сравнению с прошлым годом.
***
Класс 2-D – Аянокоджи Киётака
Результаты второго года обучения:
Академические способности — A– (81)
Физические способности — B– (61)
Социальное взаимодействие — D+ (40)
Внесенный вклад — B (68)
Общая оценка — B– (62)
***
Как Хорикита и Мии-чан, получившие оценку А за академические способности, смогли сохранить ее? Возможно те, кто набрал больше 400 баллов на экзамене, получили оценку А и выше по этому критерию.
«ОИС» ясно давал понять, как сильно изменились результаты, но, как я уже и упоминал на днях, самый впечатляющий рост был у Судо. И даже если взглянуть на весь учебный год, он все еще показывает отличные результаты.
***
Класс 2-D – Судо Кен
Результаты второго года обучения:
Академические способности — C (54)
Физические способности — A+ (96)
Социальное взаимодействие — C– (42)
Внесенный вклад — C+ (60)
Общая оценка — B– (63)
***
Учитывая, что за первый год его общая оценка составляла C, – 47 баллов, – его рост действительно был потрясающим.
Его выдающиеся физические способности также повышали эту оценку.
Хотя это лишь сухие математические вычисления в «ОИС», но общая оценка у него была даже выше, чем у Кейсея и Акито.
В будущем, если у него получится улучшить свои академические способности и социальное взаимодействие, то сможет стоять наравне с Йоске и Кушидой. Видимо, в этом весь шарм выдающихся учеников.
Тем не менее, хотя было сказано, что результаты прошлого года не влияют на нынешний, исходя из оценок по критериям «Внесенный вклад» и «Социальное взаимодействие»… можно считать, что школа использовала часть данных с первого года обучения как материал для оценки. То, что мы перешли на следующий год не значит, что дружеские отношения и коммуникативные навыки сразу же изменятся. Однако если Судо серьезно бы относился к жизни в школе на протяжении последних шести месяцев, то по крайней мере его оценка по «Социальному вкладу» была бы выше.
Кроме Судо, общая оценка остальных учащихся в классе также улучшилась по сравнению с первым годом. У многих скачкообразно повысились оценки либо по «Внесенному вкладу», либо по «Социальному взаимодействию», либо же сразу по обоим критериям.
— Извини за ожидание.
Хорикита спустилась вниз чуть раньше назначенного времени.
— Я недолго ждал.
Так как не было нужды разговаривать в вестибюле, мы пошли прямиком в школу. Независимо от темы, на улице разговаривать все же легче.
— Еще раз спасибо. Благодаря твоей находчивой истории, на меня не обрушилось внимание всего класса. Думаю, это также повлияло и на остальные классы.
Хотя на самом деле это влияние было не таким уж и большим, но теперь они станут проявлять больше бдительности по отношению к нам.
Сакаянаги из класса А узнала обо мне еще в прошлом, а Рьюен познакомился с моей силой в прошлом году, так что он определенно знал, что я был хорош не только в математике. Ичиносе также почувствовала, что во мне есть что-то необычное.
— Все в порядке. Я просто подумала, что это поможет классу в дальнейшем. Если бы я сказала, что ты все это время сдерживался по собственной прихоти, то тебя бы возненавидели, не так ли? Кстати, что бы ты сделал, если бы меня там тогда не было?
— Кто знает, что бы я сделал.
Я сознательно уклонился от ответа, но итоговый результат, вероятно, был бы тот же.
В этом бы случае я сказал, что действовал согласно стратегии Хорикиты, после чего вновь поднял эту тему на следующий день. Даже не объясняя ей детали, она должна была все равно догадаться, что нужно сделать дальше.
— Я всего лишь сделала тебе одолжение.
— Тогда я послушно приму его.
Хорикита бросила взгляд на мою левую руку.
— С твоей рукой все в порядке?
— Медленно, но рана постепенно заживает. Хотя до полного восстановления еще понадобится какое-то время, но это не приносит сильных неудобств, потому что я правша.
— Хорошо… После того случая ты связывался с Хосен-куном?
— Нет. Один раз я прошел мимо Хосена и Нанасе, но так ничего и не сказал им.
Хотя мы встретились глазами, никто из нас не стал что-либо говорить друг другу.
— Извинений не последовало, но, думаю, они знают, что сделали что-то плохое.
— Кто знает. Непохоже, что они думают именно так.
— Оба?
— Да.
Для подобных ходов, не колеблясь ни секунды, требуется смелость. В этот раз первогодки определенно ведут себя более раскрепощенно.
— Возвращаясь к теме, если кто-то исключит тебя, он получит двадцать миллионов приватных баллов. Это правда?
— Сейчас у меня нет никаких доказательств. Но, если бы не было какого-либо вознаграждения, никто не взялся бы за нечто подобное.
— …Да, ты прав.
Нет никакого смысла ранить кого-то, учитывая риск быть исключенным.
Единственный, кто решился бы на такое – учащийся из Белой комнаты.
— Скоро станет ясно, правда это или нет.
— Но… все же такое развитие событий не является чем-то хорошим. Даже если сам экзамен абсурден, об этом ведь должны знать все классы на этом году обучения, разве нет?
— Нанасе уже сказала нам о том, что нужно быть более бдительными по отношению к другим классам.
В таком случае, по крайней мере, есть три человека из двух классов, которые знают об этом.
— Амасава-сан из класса А… Хотя мы в долгу перед ней за партнерство с Судо-куном, но в то же время она вовлечена в инцидент с Хосен-куном, верно?
Я слегка кивнул. Амасава Ичика из класса 1-А, скорее всего, была человеком, знавшим о специальном экзамене с вознаграждением в двадцать миллионов приватных баллов. Остались еще учащиеся из классов 1-B и 1-C, но я понятия не имею, кто из них знал об экзамене.
— Значит, есть только три человека, которые хотят, чтобы тебя исключили и уже предприняли какие-то действия?
— С учетом моих наблюдений – да.
— Как-то это странно… Даже если я постараюсь выразиться повежливей, Хосен-кун не должен быть таким популярным на первом году обучения. Могут ли остальные действительно игнорировать его, когда у него есть возможность получить огромное количество баллов?
Об этой части беспокоился и я, однако в данный момент довольно трудно сузить круг лиц, знающих об этом экзамене.
Возможно, они просто не считали, что Хосена и Нанасе будет достаточно для того, чтобы меня исключить…
Или так было потому, что они изначально не планировали участвовать в специальном экзамене?
Или, может быть, они просто не поверили в эти условия?
Шедшая рядом со мной Хорикита также не могла ответить на этот вопрос.
Поэтому я попытался немного изменить направление разговора.
— Как думаешь, почему первогодки не делятся информацией между собой?
Так как тема все равно всплыла, я решил спросить мнение Хорикиты.
— Верно… Если всю параллель проинформировали о специальном экзамене для твоего исключения, существует высокая вероятность того, что не только первый, но и второй, и даже третий год услышит об этом в скором времени. Услышав об этом необоснованном специальном экзамене, наш класс наверняка сделает все возможное, чтобы дать отпор. Получается, они предприняли меры ради того, чтобы мы не узнали об этом… Правильно?
Нет никаких сомнений, что это был правильный ответ. Однако в нем есть нечто глубоко зарытое: что-то, о чем следовало бы больше беспокоиться.
— Действительно ли школа одобрила такой необоснованный специальный экзамен…
— Хороший вопрос. Я попытался подтвердить это через Чабаширу-сенсей, но она не подала виду, что знает об этом.
Хотя это еще не подтвердилось полностью, но было очевидно, что Чабаширу-сенсей не проинформировали об этом.
— Сейчас у нас есть два возможных варианта. Первый – сказанное Хосеном и Нанасе является ложью, и нет такого специального экзамена, чтобы исключить меня. Однако, как я сказал ранее, без вознаграждения отсутствует какой-либо смысл идти на такой риск. Поэтому можно исключить этот вариант.
— Ага...
— Другой вариант заключается в том, что это не специальный экзамен. Другими словами, кто-то предложил заплатить двадцать миллионов приватных баллов, чтобы меня исключили, и таким образом побудил первогодок к этому.
— Понятно. Да, если кто-то из учащихся назначил бы вознаграждение за твою голову, то это хотя бы звучит правдоподобно.
Хотя сделанное находилось в «серой зоне», оно не нарушало никаких школьных правил. Пытаясь разобраться в ситуации, Хорикита продолжала блистать умом, постепенно приближаясь к истине.
— Другими словами, кто-то из учащихся на любом году обучения готов выплатить такую большую сумму?
У Хорикиты не достаточно информации, которая могла бы натолкнуть ее на возможность личного вмешательства Цукиширо, так что в выводах она была сильно ограничена.
— Нельзя отрицать вероятность того, что эту игру подстроил кто-то из первогодок, но я не думаю, что у них есть доверие или сама сумма для заключения сделки, потому что они только поступили в эту школу, а значит, вряд ли это они.
— Тот, кто может заплатить двадцать миллионов баллов, а также кому доверяют первогодки…
В ходе рассуждения на ум Хориките пришел один человек.
— …Президент студсовета.
Слова, которые она пробормотала, потрясли ее.
— Может ли быть, что президент Нагумо как-то связан с этим?
— Кто знает. Это правда, что я ему не нравлюсь, но использовать такую огромную сумму в двадцать миллионов приватных баллов лишь ради моего исключения? Сомневаюсь. К тому же использовать первогодок, чьи способности все еще неизвестны, само по себе чрезвычайно странно.
Ради того чтобы исключить меня, было бы разумнее использовать третьегодок, находившихся под его контролем.
— Есть еще вероятность того, что это не имеет какого-либо значения в нынешней ситуации.
Не было доказательств, которые могли бы опровергнуть его участие.
Первогодки уже могут не сомневаться в нем, потому что он находится на должности президента студсовета.
— Может быть, ты не осознавая, вызвал ревность у Нагумо. Президент Нагумо всегда интересовался делами брата. А он в свою очередь интересовался тобой. Даже если его чувства намного сложнее или похожи на мои, по крайней мере, в этом не было бы ничего странного.
Если все именно так, как она и говорит, то да, возможно, он также хотел получить признание от ее брата.
— Хоть уже поздновато, но именно об этом я хотела сегодня поговорить. После занятий я планирую пойти в студсовет и спросить президента Нагумо насчет вступления.
— Понятно.
Хоть и несколько хлопотно, но это отличный способ добиться прогресса в вопросе Нагумо, о котором беспокоился Манабу.
— Но если я не смогу получить одобрение президента Нагумо, то на меня не ляжет ответственность, так?
— Как я уже говорил, президент не откажет тому, кто к нему придет.
— …Да, точно.
Хотя Хорикита в то время была слишком эмоциональна из-за выпуска своего брата из школы, она, казалось, запомнила содержание разговора. Несмотря на то, что Нагумо говорил, что все новички приветствуются, дело было не только в этом. Сестра Хорикиты Манабу, которая последует за ним, куда бы тот ни пошел. Конечно же, он не станет игнорировать столь ценное существование.
— Причина, по которой ты хотел, чтобы я присоединилась к студенческому совету… заключается в слежке за президентом Нагумо, но на самом деле это не единственная причина, верно?
Хорикита спросила меня, что ей следует делать после вступления в студсовет.
— Я думаю, ты уже заметила, что способ мышления твоего брата кардинально отличается от Нагумо. Поскольку раньше ценились устоявшиеся традиции, реформы Нагумо ему не нравились. Он сказал это мне прямо перед тем, как уйти. Класс – это общество, которое должно делить одну судьбу. Он не хотел изменений этой структуры.
— И то, что сейчас творит студсовет, безусловно, является полной противоположностью.
— Но я не собираюсь судить, кто здесь прав, а кто нет. Я понял, что просто хочу увидеть реформы Нагумо.
В образе мышления Хорикиты-семпая и Нагумо не было ничего неправильного.
— Поэтому-то ты не даешь мне конкретные инструкции?
— Ага.
— Тогда зачем тебе нужно, чтобы я вступила в студсовет, если все, что тебе требуется – это наблюдать за реформами Нагумо? Разве для простого наблюдения нужна я?
— Если Нагумо повернет в неправильном направлении, необходимо будет его остановить, понимаешь?
И это должна сделать сестра Хорикиты-семпая – Хорикита Сузуне – а не я.
Конечно, чтобы заставить ее сделать это неразумное задание без какой-либо выгоды для нее, необходимо было поднять вопрос о споре, в котором бы выяснился победитель.
— Есть кое-что, что меня не устраивает, но все же это может принести свои плоды.
Вероятно, Хорикита имела в виду вознаграждение за специальный экзамен.
После вступления в студсовет увеличивается вероятность получения информации об этом.
— Я не думаю, что могу просить что-нибудь у тебя после моего поражения, но не сходишь ли ты со мной?
— Сходить с тобой?
— Да. Я хотела бы использовать нашу встречу с Нагумо в качестве доказательства.
Чтобы показать, что в случае отказа студсовета она не будет мне лгать.
— Если президент Нагумо имеет какое-то отношение к вознаграждению, мы также сможем понаблюдать за его реакцией.
Мы действительно можем найти какую-то зацепку о двадцати миллионах приватных баллов.
— Ладно. Тогда после занятий?
После назначения встречи с Хорикитой наш день начался.