Том 1. Глава 8. Союзники и враги
Вступление
(от лица Хорикиты)
На ком лежит ответственность за поражение класса A?
Ответ на этот вопрос был очевиден с самого начала.
На мне — на лидере класса, который, несмотря на вверенную роль, не устоял на ногах после перевода Аянокоджи-куна, не встал и не придумал хотя бы одну стратегию.
Придумай я одну-две эффективных стратегии… и тогда, быть может, у нас было бы достаточно шансов. Или я просто цепляюсь за близкие результаты, и на самом деле нас бы все равно разгромили?
Учебный день закончился, и я осталась одна в классе A, не в силах найти ответ.
После поражения никто открыто меня не упрекал. Напротив, меня старались утешить, говорили, что это еще не конец года.
Но почти все теплые слова Судо-куна и одноклассников не доходили до меня. Я не понимала, о чем они вообще говорили.
Не успела опомниться, и вот я сижу на стуле, совершенно одна и с пустой головой. Смотрю в окно, и вдруг оказывается, что класс окрасили цвета заката. Тогда до меня наконец-то дошло, что солнце скоро сядет.
— Мне пора идти…
Ни о чем не думая, я просто встала, положила руку на дверь и только тогда обратила внимание, что забыла свою сумку, поэтому вернулась к своему месту. Шагая по безлюдному коридору в сторону выхода, я задумалась.
Что я делаю?
Чего пытаюсь достичь?
Мне ужасно одиноко.
Чувствую, что становлюсь безнадежно бесполезной…
Соберусь ли я к завтрашнему дню?
Смогу ли послезавтра идти вперед?
Не знаю.
Я уже ничего не знаю.
В голове крутились одни и те же мысли.
Обулась, вышла на улицу, пошла.
К себе… Надо просто вернуться в общежитие, лечь на крова…
Мысль прервалась, мир зашатался.
Совершенно непредвиденный удар поразил меня до глубины души.
Спину пронзила острая боль, меня бросило вперед, а я даже не могла понять, что происходит. Инстинктивно попыталась выставить руки вперед, но прервать падение не получилось, и я покатилась по земле. Только мягкой ее не назвать даже при всем желании — все из-за того, что дорога была покрыта гравием.
Сумка отлетела, в воздух поднялась пыль.
— Чт!..
Чуть позже пришла вторая волна боли. Руки и колени, принявшие удар на себя, пульсировали.
— Что… Какого черта?!
С опозданием пришло понимание бредовой реальности — меня ударили. И еще чуть позже пришла мысленная команда узнать, кто именно.
— Ты размякла, Хорикита. Не смогла уклониться даже от такого удара, — раздался голос, начисто лишенный злобных намерений.
Сложив руки на груди, на меня сверху вниз с усмешкой смотрела Ибуки-сан.
— Ты… что творишь… Совсем из ума выжила?!
Она не понимает, чем грозит удар ногой в полную силу по человеку, который к этому совсем не готов?
Но прежде чем я успела выразить свой гнев и сделать замечание, Ибуки-сан с презрением посмотрела на меня.
— Твой вялый видок действовал мне на нервы. Тошно было смотреть.
— Тебя никто не заставляет… Не нравится, не смотри.
Вот почему я должна принимать беспричинные удары от дикарки сразу после болезненного поражения, которое только продлило трудные дни? Серьезно, насколько еще может стать хуже?
Я вздохнула, кинув взгляд на небольшие следы крови на ладонях.
— Опять ты за свое. Твоя изнеженность раз за разом попадается мне на глаза, что делать прикажешь? И вообще, ты должна поблагодарить, что я отправила тебя в полет.
— Ты сама-то понимаешь, что несешь?!
Я не хотела разбираться с Ибуки-сан, не сейчас.
Я поднялась, отряхнула с себя землю, подняла отброшенную сумку. Повезло еще, что колени не ободрала.
— Хмпф, что, даже разок не ударишь в ответ? Хотя я все равно врежу тебе, если попытаешься.
— Зачем мне бить в ответ?.. Я же… не…
Вдруг вспомнился Аянокоджи-кун.
— Фу, уверена, ты снова подумала об Аянокоджи!
— А если да, то, что с того?.. Не твое дело.
— Да все о нем говорят: «Аянокоджи то, Аянокоджи это». Сложно, что ли, порадоваться, что из вашего класса наконец-то исчез ангел смерти?
— Знаешь, я всегда подозревала, что ты слегка глупая… нет, даже не так, у тебя реально мозгов нет. У меня нет причин радоваться его уходу, с чего вдруг?
— Я бы на твоем месте танцевала от радости. Одна его рожа меня так сильно бесила, прям очень бесила… Ох-х-х, только подумала о нем, а уже взбесил! И только мне показалось, что вот, наконец-то этому перцу задали жару, и на тебе, Рьюен, козел этот, в итоге опозорил нас.
Ибуки-сан пнула землю, кипя от злости.
— О чем ты?.. — пробормотала я и вспомнила о результатах сегодняшнего экзамена.
Аянокоджи-кун, само собой, победил класс Рьюен-куна… И сделал это весьма эффектно, оставив впечатление о себе, что непохоже на него.
Такой результат, а для меня всего мгновение назад он ощущался каким-то далеким событием, не имеющим ко мне отношения.
— Если и дальше собираешься быть как зомби, то будешь только мне мешаться, и тогда с меня хватит. Больше никогда со мной не связывайся, даже не смей попадаться на глаза.
— Не припомню, чтобы хоть раз мешалась тебе, и у нас изначально не те отношения, чтобы их прерывать.
Если уж на то пошло, то это я выручала Ибуки-сан, когда у нее не было денег, — я помогала своими деньгами, своей заботой и своим временем. Не помню ни одного случая, из-за которого меня можно было упрекать, я заслужила благодарность.
— А, да? Ну пока! — выплюнула Ибуки-сан, теперь находившаяся в хорошем настроении, и ушла, словно она только хотела пнуть меня и сказать, что у нее на уме.
Я осталась на месте и присела на корточки, закрыв глаза от боли в спине.
— И почему со мной это происходит?..
Школьная жизнь на третьем году только началась. А единственное, что меня пока осчастливило, — это когда я увидела табличку «класс A» над дверью.
Так тяжело.
Кто-нибудь…
…помогите мне.
Аянокоджи-ку…
— Ты в порядке?.. — заговорил со мной кто-то, пока я сидела, опустив голову. — Тебя довольно сильно ударили по спине. Болит? Мне позвать учителя?
Это была Каруизава-сан, она с беспокойством смотрела на меня. Видимо, видела все произошедшее.
На ней до сих пор была школьная форма, значит она, должно быть, еще не возвращалась в свою комнату, несмотря на поздний час.
— Не волнуйся… Уже почти не больно. В этой девчонке нет ни капли здравого смысла…
Я хотела было взяться за протянутую руку, но вспомнила, что ладони были в крови, поэтому поколебалась. Но Каруизава-сан на опережение схватила меня за запястье и помогла встать.
Затем она принялась смахивать платком грязь с моей формы. У меня не было сил отказываться, так что я просто наблюдала за ее усердиями.
— Спасибо. И извини. Наверное, тебе пришлось смотреть на эту странную сцену… Ты много услышала?
— Не особо… Я сидела неподалеку, и тогда заметила вас с Ибуки-сан. — Она указала на скамейку на пути, куда я шла.
Я должна была увидеть Каруизаву-сан, но не увидела. Тогда неудивительно, что не заметила и Ибуки-сан.
Она подобрала мою сумку и сопроводила до скамейки. Мне хотелось показать себя хоть немного сильной, но боль давала о себе знать, так что я приняла ее помощь.
— Извини за платок. Испачкался?
— Ничего страшного! Он ведь для того и нужен.
— Да уж, я и правда сейчас в полном раздрае… — вздохнула я, закрывая глаза. Раз за разом выставляю себя в жалком свете. — Также прости за сегодняшний экзамен. Класс не победил из-за меня.
— Хорикита-сан, я не считаю, что это твоя вина. Получи мы больше баллов, вполне смогли бы выиграть в общей битве.
— Все равно… на мне тоже лежит ответственность.
Теперь я должна быть крайне осторожна… Даже Каруизаву-сан заставляю беспокоиться обо мне.
— Неожиданно, однако, — сказала она, присев рядом со мной.
— Неожиданно?..
— Я всегда представляла тебя крайне сильной, собранной и надежной.
— Но это не правда. Я ведь… — принялась я отрицать, но сразу умолкла. Потому что знала, если буду отрицать, то солгу. — Нет… Я сама так о себе думала. Но оказалась не права. Таким человеком я не была…
Я сжала руки, положенные на колени. От ушибленных ладоней распространилась боль.
— Я поняла, что была способна стоять прямо лишь потому, что в классе находился Аянокоджи-кун.
Меня просто поддерживали. Меня поддерживали, а я воспринимала это так, будто могу стоять самостоятельно.
— Я слабая. И пойму, если посмеешься надо мной.
Может, насмешки помогут нынешней мне лучше, чем утешение — поможет усвоить урок.
— Я не буду смеяться! Сама такая же слабая.
Но она не стала упрекать меня.
— Ничего подобного. Ты остаешься верна себе с самого поступления в школу. Оставим вопрос о том, все ли твои методы достойны похвалы.
Она почти сразу сблизилась с одноклассницами, быстро завела друзей в классе. Возможно, о ней ходили нехорошие слухи, но это не мешало ей оставаться центром.
Мне такое никак не повторить, даже если попытаюсь.
Интересно, как Каруизава-сан восприняла уход Аянокоджи-куна, хорошо ли?.. Наверное, для нее это к лучшему, раз уж она и рассталась с ним. Однако с того дня я больше не видела ее улыбки.
Она просто волнуется за будущее класса?
— Скажи, каким Аянокоджи-кун был для тебя?.. — невольно спросила я, хотя чувствовала, что не должна лезть глубже.
— Каким, спрашиваешь. Ну… Сложно описать его одним словом… — Каруизава-сан посмотрела на закатное небо и как будто погрузилась в воспоминания. — Человек, который нужен мне. Особенный… Любимый…
Ни в выражении ее лица, ни в произносимых словах я не видела в ней ту, кто бросила Аянокоджи-куна.
— Возможно ли… что это было его решение?..
— Не могу сказать. Молчание… есть цель моего существования.
— Ты…
Какая я глупая и легкомысленная. Мое бремя ни в какое сравнение не шло с тем грузом, который несла Каруизава-сан. И до меня дошло только сейчас.
— Когда наваливается много разного… кажется, что застрял на одном месте, да?
— Что правда… то правда…
Рядом с Каруизавой-сан мне постепенно становилось легче дышать. Затуманенный взгляд начал понемногу проясняться.
— Больно-то как… Она что-то с чем-то, конечно! Это насилие, с какой стороны не посмотри.
Чуть успокоившись, я снова почувствовала жжение в ладонях.
— Возможно. Но… возможно, Ибуки-сан волнуется о тебе, пусть и по-своему?
— Она, и волнуется обо мне? Быть такого не может.
— Между прочим, я давно сидела на этой скамейке и видела, как Ибуки-сан слонялась неподалеку и явно не собиралась уходить. Будто ждала кого-то, понимаешь?
— Уверена, она ждала другого человека.
Но если уж Ибуки-сан действительно волновалась обо мне, со мной правда что-то не так. Нет. Что бы она ни хотела от меня, факт есть факт: я в ужасном состоянии.
— Слушай, Хорикита-сан, можно задать грубый вопрос?
— Грубый? Задавай.
— Ты тоже… полюбила Аянокоджи-куна?
— Э?..
Каруизава-сан смотрела мне прямо в глаза, и это не выглядело так, будто она шутила. Ее взгляд был серьезен.
— Ч-что за глупости ты говоришь?
Я, полюбила его… как… как это возможно. Так я подумала, но событие на весенних каникулах само собой всплыло в памяти.
Тогда мое сердце учащенно стучало. Неописуемые чувства комфорта и неловкости. Раньше я никогда не испытывала подобных эмоций.
— Не может… быть… — выдавила я из себя. — Мне еще не доводилось любить, только семью…
— Но сейчас ты колеблешься, разве это не о многом говорит? Если у тебя совсем нет чувств к нему, то ты сразу бы так и сказала, нет? Мол, для тебя он был просто деловым партнером. Хотя «деловой партнер» здесь неуместен, наверное…
Сказав так, Каруизава-сан не рассердилась, а слегка улыбнулась. И это несмотря на грусть и сожаления, которые не идут ни в какое сравнение с тем, через что прохожу я.
— Ты… человек намного лучше, чем я думала.
— Ого, до тебя только дошло?
— Да. Я считала тебя, скорее, язвительной ученицей.
— Грубовато, вообще-то! Хотя пониманию, — посмеялась над собой Каруизава и продолжила: — По правде говоря, я думаю, что правда была неприятной личностью. Надменная, эгоистичная — настолько, что верила, будто могу занимать деньги и не возвращать. Я делала, что хотела. Такой я была на момент поступления.
— А, прости меня. За то, что чуть ранее сказала, что не все твои методы достойны похвалы… это было бестактно.
— Все нормально. Это ведь правда, что с ней поделаешь. Мне самой не нравится такая я. Я могу спокойно говорить об этом, потому что изменилась.
— А как ты смогла измениться?..
— Киётака… А-а-а, то есть Аянокоджи-кун, он… помог мне выбраться из тьмы.
— Тьмы?
Каруизава-сан посмотрела на меня, в ее взгляде читалась печаль.
— Об этой стороне Аянокоджи-куна не знает даже Майя-чан, но тебе я расскажу о ней, Хорикита-сан.
Она мягко сжала мою руку. Ее рука была холодной, но от нее почему-то исходило тепло, дарующее успокоение. Моя ладонь должна еще болеть, но жгучее ощущение пропало.
И Каруизава Кей-сан начала рассказывать о своей жизни. О прошлом, которое я даже представить себе не могла, о том, как над ней издевались в средней школе, о том, как она хотела изменить жизнь после поступления сюда, поднявшись на самый верх школьной иерархии и готовая стать ненавидимой, о фальшивых отношениях с Хиратой-куном. Затем — про новую искру издевательств со стороны нескольких человек, узнавших правду, и про то, как им помешал Аянокоджи-кун и то, что это было спланировано им.
Зашла речь про события первого года. О драке на крыше с Рьюен-куном. Я узнала об этом еще летом от Ибуки-сан, но ее воспоминания не внушали доверия: слишком обрывочные, без ясных деталей. Я слышала, что Рьюен-кун жестоко обошелся с Каруизавой-сан, но не была в курсе всей предыстории.
Все пробелы заполнялись одним кусочком ее воспоминаний за другим.
Я вдруг осознала, что по моей щеке скатилась слеза.
Часть меня сочувствовала ее страшному прошлому. Каким, должно быть, тяжелым и тернистым был ее путь — притворяться неприятным человеком, чтобы стать сильной.
Но я плакала не поэтому. Я должна была глубоко понять еще тогда, когда Ибуки-сан рассказала мне.
— Он… ничего из этого не говорил мне…
Я всегда была рядом с ним.
Убедила себя, что, находясь так близко, знаю его.
Но это не так.
Быть может, я знала про него еще меньше, чем другие.
Он показывал мне лишь спину.
И никогда не оборачивался, никогда не ждал.
— Жалкая…
Я — жалкая.
Все это время была за бортом, а вбила себе в голову, будто жертва именно я, будто я пострадала сильнее остальных.
— Какая же я жалкая…
— И я тоже, — улыбнулась Каруизава-сан.
От ее искренней улыбки мое выражение лица также смягчилось.
— Давно я не улыбалась по-настоящему, — сказала она.
— И я.
Я и Каруизава-сан. Никогда бы не подумала, что нас будет что-то связывать. Но теперь я чувствую, что связана с ней гораздо сильнее, чем с любым моим одноклассником.
Я сжала ее руку в ответ.
И, судя по всему, ее копившиеся внутри эмоции выплеснулись наружу. По щеке Каруизавы-сан скатилась блестящая слеза.
— Мы обе связались с очень трудным человеком, согласна?
— Да, это правда… Правда, — подтвердила я.
Лучше, наверное, не углублять эту связь с ним.
Только теперь я это поняла.
И все же…
Я уже не могу отступить.
— Раз такое дело, придется любой ценой заставить его повернуться к нам лицом. И обещаю, мы все обязательно выпустимся в классе A.
Это не будет легко. Когда он обернулся врагом, выпуститься классом A стало задачей намного сложнее, чем когда-либо можно было представить. Но я больше не собираюсь стоять на месте.
— И все-таки ты сильная, Хорикита-сан.
— Нет, ничего подобного. Я слабая. Но мне теперь ясно, что я не одна.
А с товарищами на моей стороне это кажется вполне возможным.
— Ну ладненько… Мне тогда тоже… пора собраться. — Каруизава-сан вытерла слезы, разок потянулась, встала со скамейки. И обернулась, вновь улыбаясь. — Давай вместе заставим его сожалеть о том, что ушел из нашего класса.
— Да… Мы непременно заставим его сожалеть.
Мы наконец-то сделали шаг вперед. И в наших сердцах, и в реальном мире.
Часть 1
(от лица Аянокоджи)
Специальный экзамен благополучно завершился, классы C и D смогли победить. После него Шимазаки и остальные устроили небольшую приветственную вечеринку в торговом центре Кёяки. Отпраздновав, мы вместе возвращались в общежитие, заходящее солнце вскоре уступит сумеркам.
Я позволил одноклассникам пойти вперед, а сам свернул с пути и сделал крюк. Размышляя о будущем, я смотрел в небо.
Скорее всего, до следующего школьного специального экзамена есть еще несколько недель. Ученики в это свободное время просто заряжаются энергией и наслаждаются жизнью обычных школьников. Однако день следует за днем, и отведенное время постепенно заканчивается. Особенно это заметно на третьем году, ведь по пятам постоянно следуют вопросы о дальнейшем пути.
Кто-то скажет, что еще только апрель, но на самом деле сейчас уже апрель, и у догоняющих классов нет времени на отдых.
Поэтому нужно сделать все необходимое сейчас. Учесть все и подготовиться ко всему. Будто заготавливаешь продовольствие на чрезвычайную ситуацию и предметы первой необходимости на случай бедствия. А не понадобится, то так даже лучше.
Поздний вечер. Ученица класса A — Кушида, которую я позвал, ждала меня в тишине, опираясь на перила.
— Почему ты выбрала именно это место для встречи? — спросил я, когда подошел.
Но она не обернулась.
— Вскоре после поступления ты ненамеренно увидел ту сторону меня, которую я хотела скрыть.
Она уклонилась от ответа, но я не видел смысла расспрашивать дальше, поэтому не стал.
— Было такое.
Так получилось, что Кушида воссоединилась с Хорикитой, которая училась с ней в одной средней школе. Из-за этого в ней копился стресс. Одноклассники видели только спокойный фасад, но ее истинный характер наверняка потряс их до глубины души.
Тогда Кушида настолько отчаянно хотела заставить меня молчать, что даже, не колеблясь, использовала свое тело.
Это произошло всего два года назад, но прошла уже как будто целая жизнь.
— Мне не повезло, но, надо сказать, после той угрозы я волновался и понятия не имел, что делать.
— Да ну? Или ты уже держал план в уме, как загнать меня в угол?
— Таких намерений у меня не было. Честно, — ответил я, однако Кушида, мельком глянув на меня, явно не поверила.
На момент поступления я многого не знал. В основном, наверное, про взаимодействие с людьми моего возраста.
В Белой комнате мои ровесники выбывали один за другим и исчезали. Я долгое время пробыл в этой среде, по сути, один. После ухода из Белой комнаты и перед поступлением в эту школу у меня не было возможности сблизиться с девушкой моего возраста.
Хотя нет…
До поступления я однажды встретился с девушкой, выбывшей из Белой комнаты. Я почти ничего не помню о ней, видимо, мозг посчитал это ненужной информацией.
На мгновение ненужные воспоминания вдруг мелькнули перед глазами — ее образ в детские годы. Как ее звали? О чем мы разговаривали? Или мы даже не общались? Не могу вспомнить и девяносто девяти процентов связанного с ней.
Может, это расплата за то, что все ресурсы мозга идут на обучение.
Я, наверное, даже не задумался бы об этом, не покинь Белую комнату. В этой школе я узнал о разных особенностях человеческих отношений, и теперь меня немного заинтересовало прошлое.
Что сейчас с той девушкой, с другими? Возможно ли, что они, как и Ягами, проходят через переобучение?
— Так зачем ты меня позвал? — подтолкнула меня Кушида, пока я молча вспоминал о прошлом.
— Хотел узнать, как ваш класс. Я немного волнуюсь за него.
— Серьезно? Если тебе так интересно, не надо было переводиться.
— Твоя правда.
— Но есть и другая причина, не так ли?
Я встал рядом с Кушидой и, признавая ее проницательность, перешел к сути.
— Сократить разрыв с классом A будет легче со своим человеком внутри.
— А? Только не говори, что хочешь, чтобы я предала свой класс.
— Именно этого я и хочу. Если добьешься достойных результатов, я заплачу тебе приватными баллами, — подтвердил я, на что Кушида усмехнулась.
— Я уже обожглась из-за сделки с приватными баллами, не забыл? Ты думаешь, Аянокоджи-кун, что после этого я буду сотрудничать с тобой, когда ты стал врагом? — высказалась Кушида, ни разу не взглянув на меня.
— Хочешь отказать, пожалуйста, но тогда я не даю гарантии, что о твоей тайне никто не узнает.
Ее истинный характер был раскрыт в классе A. Но до других классов об этом мало что дошло.
— И это, по-твоему, угроза? Рьюен-кун тоже знает.
— Это ведь Рьюен. Если он и начнет распространять слухи о твоей дурной славе, его словам мало кто поверит.
Допустим, Рьюен в будущем будет говорить о коварстве Кушиды, но она может просто все отрицать и говорить, что ни о чем таком не в курсе. Ученики класса A вряд ли сознательно подсобят ему.
— Значит, и с тобой также? Ты перевелся сам по себе, и если попытаешься раскрыть меня, никто тебе не поверит.
— Зависит от того, как это сделать.
— Говоришь так, будто уверен в себе…
— Не отрицаю.
Кушида прищурилась, она не удивилась моему ответу и как будто ожидала его.
Что еще отражалось в ее глазах, помимо пейзажа?
— Ты и без моей помощи можешь выбить почву из-под класса потерянной Хорикиты.
— Не все так просто. Хорикита уже в ближайшее время придет в себя.
— Э? Ты настолько высокого мнения о ней?
Одной Хориките, возможно, трудно будет справиться, но с поддержкой одноклассников — уже другой разговор. Рано или поздно она станет серьезным препятствием на пути классов C и D.
— И еще мне может понадобиться человек, если в будущем надо будет выгнать ученика из школы.
Когда я это сказал, Кушида наконец-то посмотрела на меня, желая убедиться в моих истинных намерениях.
— Выгнать ученика… Из нашего класса?
— Не вижу причин делать исключения.
Использовать информацию Кушиды, чтобы исключить ученика из класса A. Только одно приходит на ум, когда слышишь об этом.
— Это слишком рискованно. Мне нет смысла получать карманные деньги за то, что я тяну класс вниз, если не смогу выпуститься из класса A. В худшем случае, если кто-то узнает о нашей связи, со мной точно будет покончено.
— Тогда тебе остается за один год накопить нужную сумму приватных баллов на перевод.
— Понятия не имею, серьезен ты сейчас или нет.
Она лишь делала вид, что сомневается. Даже не стала докапываться, что из сказанного мною правда. В самом начале определила, что все — ложь? Или причина в другом? И потом, она старательно прятала от меня то, о чем думала на самом деле. Словно не хотела дать понять, к какой стороне ее тянет.
— Я не прошу дать ответ прямо сейчас. Можешь рассказать Хориките или кому-нибудь еще о моем предложении предать их. Если ты записываешь разговор на телефон, можешь распространить ее — как хочешь. Возможно, это сплотит класс Хорикиты.
— Что? Чего именно ты добиваешься, Аянокоджи-кун? Сбросить класс A или нет?
— Разочарую, но я хочу не только это.
Я не стал объясняться, но Кушида вроде и не пыталась копать глубже.
— Я не понимаю, но уверена в одном: ты делаешь все по-своему. Даже взять прошедший специальный экзамен, ты получил максимальный балл, устроив из этого какое-то шоу. Этим ты показал, что прятаться тебе больше не нужно?
— Что-то вроде того.
Сегодня я сказал здесь ровно столько, сколько хотел сказать. А ее ответ может подождать до следующего раза.
— На этом экзамене ты подсказывал Ичиносе-сан? Три участника были определены верно.
— Чуть-чуть подсказал. Что, если учесть психическое состояние Хорикиты, почти наверняка ответственным станет Хирата. Что Юкимура будет настаивать, что он с высокой вероятностью победит, несмотря на штрафные очки. Что Ван Мэй Ю, скорее всего, постарается соответствовать ожиданиям Хираты. Что Хорикиту вряд ли назначат участником: она, как лидер, слишком очевидная цель, и заодно ей дадут передохнуть. И что можно попробовать воспользоваться Коенджи, который сравнительно серьезно выкладывается, если дело касается учебы. Как-то так.
— Ты не боялся, что на тебя возложат ответственность, если эти догадки не оправдаются?
— Разумеется, это были лишь предположения, и я не давал гарантии. Но оно того стоит, когда другой вариант — выбрать пятерых случайным образом, согласна?
Еще нельзя забывать, что за всеми этими расчетами стоит не только мой анализ, а еще сведения, собранные самой Ичиносе, — например, с кем собирался Хирата, что они планировали и так далее. Поэтому-то она и прислушалась к моим подсказкам. Эти отношения нежизнеспособны, если одна из сторон полагается исключительно на другую сторону.
Телефон завибрировал, я достал его и проверил экран.
— Кто там?
— Хашимото. Позвал продолжить приветственную вечеринку в общежитии.
— Ты показал себя на этом специальном экзамене, и похоже, класс C тебя признал.
— Так и есть.
— Скажи-ка… — окликнула меня Кушида, когда я уже хотел уйти.
— Что?
— Ты был серьезен, когда предлагал мне приватные баллы?
— Конечно. Я назову сумму до того, как тебе нужно будет предать. Если она не устроит, можешь отказаться. Но я не требую ответа прямо в эту минуту. У меня и класса денег пока не особо много.
К сожалению, сейчас мне не собрать сумму, которая удовлетворила бы Кушиду.
— Я немного подумаю об этом, идет?
— Вполне. Крайнего срока нет.
Сделав несколько шагов, я почувствовал на себе взгляд и обернулся. На меня смотрела Кушида, по-прежнему опиравшаяся на перила.
— Я… Не хочется признавать, но я в какой-то степени признаю тебя.
Не успел я ответить, как она отвела взгляд.
— Все. Я хотела сказать лишь это.
— Ладно. Пока.
В ее словах было еще что-то скрыто, но пока что нет нужды обращать на это внимание.
Теперь Кушиде решать, кому или чему отдать приоритет, себе или классу. В любом случае можно сказать, что в будущем ее выбор добавит интереса.