Том 1. Глава 1. Хаос
Вступление
Церемония начала учебного года в спортивном зале подошла к концу, и ученики третьего года обучения вернулись в свои классы. Через несколько минут должен прозвенеть звонок на второй урок.
— Странно… — задумалась Хорикита, в очередной раз выглянув в коридор.
— Ты чего? Тебя что-то беспокоит? — слегка взволнованно спросил Судо, сидящий по диагонали позади нее.
— Я не видела Аянокоджи-куна с момента окончания церемонии. А ведь уже время.
К этому моменту, как и положено, в классе собрались все, кроме Аянокоджи. Пускай уроков сегодня не будет, но присутствовать необходимо. Школа зачтет опоздание без уважительной причины.
По опыту Хорикита понимала, что за однократное отсутствие классные очки не спишут. Тем не менее это первый день в составе класса 3-A, и надо взять себя в руки. И в отличие от Судо и Ике, которые прежде имели привычку опаздывать, Аянокоджи не любил выделяться, потому-то его отсутствие и не давало покоя.
— Слушай, и правда. Хотя я вроде видел его, когда выходили из спортзала, — глядя на потолок, пробормотал Судо, перебирая в голове события, которым нет и тридцати минут.
— Теперь понимаешь меня?
Утром, когда Хорикита только пришла в школу, она обменялась парой слов с Аянокоджи насчет того, что они будут соседями по парте. И в тот момент она не заметила ничего странного — он был обычным собой.
— Может, живот прихватило, и сейчас он сидит в туалете?
— Ну-у, возможно…
Столь бестактное выражение немного смутило ее, однако такой вариант не исключен. Пока Хорикита по-прежнему сомневалась, Судо, словно вспомнив о чем-то, сложил руки на груди и медленно кивнул.
— А может, он притворяется больным? — сказал Судо, после чего натянуто улыбнулся: похоже, погрузился в мысли, а слова вырвались случайно.
— Притворяется? Зачем? — спросила Хорикита. Для нее эта причина была неожиданной.
Судо понизил голос, перейдя на шепот.
— Он же недавно расстался с Каруизавой. Наверное, ему неловко пересекаться с ней.
— И поэтому он притворился больным?.. Но утром с ним все было в порядке.
— Может, пришел в школу и реальность застала врасплох? Я тоже… как бы сказать, морально пострадал из-за неудачи в любви, — сказал Судо, глядя Хориките в глаза, но мигом позже смущенно отвел взгляд.
Он говорил из опыта. В прошлом году во время школьной поездки Судо признавался Хориките в любви. Она подумала о его чувствах в тот момент. И да, ей тоже стало неловко.
— И такое бывает, да?..
Судо не считал, что куда лучше разбирается в вопросах любви, но факт есть факт — в несостоявшихся отношениях пара всегда делится на того, кто отверг, и того, кого отвергли.
Хориките не доставало опыта в этих делах, поэтому ей было сложно понять.
Увидев противоречивые чувства на ее лице, Судо от смущения почесал затылок.
— А, ну… Я-то это все преодолел! Просто Аянокоджи может оказаться весьма ранимым, как бы странно это ни звучало. Знаешь, расставание парочки из одного класса может привести к неудобным моментам. Видела, как утром Каруизава избегала Аянокоджи?
Хорикита вспомнила, что вплоть до конца третьего триместра, то есть еще до начала весенних каникул, между ними была такая дистанция, на которую подпускают лишь самых близких. Для посторонних людей этот уровень близости недостижим. Но этим утром в кабинете они даже шаг навстречу друг другу не сделали. Ни физически, ни психологически.
Когда в деле замешана любовь, человеческие отношения и вправду усложняются, — вновь подумала она.
— Я поняла, к чему ты ведешь, но разве они не думали о подобном конце, когда только начинали встречаться?
Она не намерена совать нос в чужие отношения, просто реальность такова, что не все могут расстаться мирно.
— Риски-то надо учитывать, — пробормотала Хорикита.
— С чего бы? Кто начинает встречаться с расчетом на то, что потом придется расставаться? Я даже от кохаев то и дело слышу, что в отношениях проблем с дистанцией нет, а как расстались — сразу не могут понять, как вести себя с друг другом.
Хорикита украдкой бросила взгляд на Каруизаву, сидящую сзади у окна. Та с поникшим видом смотрела на улицу.
— Мне бы хотелось, чтобы они хотя бы были готовы к этому…
Тем не менее к делу это отношение не имеет. Никто не примет прогул или опоздание просто потому, что кому-то неловко.
— Но… я все равно сомневаюсь, что причина в этом.
Она снова подумала о том, что Аянокоджи, независимо от того, заболел у него живот или он проходит через сложный период после расставания, вел себя как обычно. Возможно, он просто ловко скрывал свои эмоции за каменным лицом, но это будет непохоже на него.
— Я лишь говорю, что может быть и такое. Закрой глаза на небольшое опоздание.
— Если один раз, то ладно. Но если это повторится, то нам нужно будет что-то с этим сделать ради класса. Ладно, со временем все выяснится.
Что бы там ни было на самом деле, из школы он точно не исчезнет без предупреждения, — рассудила Хорикита.
Часть 1
Наконец-то прозвенел звонок.
Первым в глаза Хорикиты бросилось странное поведение классного руководителя Чабаширы-сенсей. Осмотрев класс, она побледнела.
Внезапные перемены в ней встревожили учеников. Ее взгляд ни на чем не сосредоточен. Вот уже несколько секунд она просто молча оглядывает класс, стоя перед кафедрой. Хотя это только казалось, что оглядывает, на самом же деле она смотрит в никуда. В ее глазах нет сил, они пусты.
Даже редкие тугодумы класса наверняка тоже почувствовали, что что-то не так.
Хорикита хотела первым делом спросить насчет до сих пор отсутствовавшего Аянокоджи, но обстановка к этому не располагала. Она решила, что прежде всего нужно поинтересоваться состоянием Чабаширы.
— Сенсей, с вами все в порядке? — Хирата опередил ее.
Однако Чабашира не отреагировала. Словно даже не услышала его.
Ее поведение было слишком странным, и молчавшие ученики начали беспокоиться.
— С… Сенсей? — робко обратилась Кикучи с первой парты.
Она была ближе всех к кафедре, но Чабашира снова не отреагировала, даже не дернулась.
Кикучи встала и помахала перед ее глазами рукой в надежде, что хотя бы так чего-то добьется.
Чабашира наконец бросила взгляд на Кикучи, видимо, заметив ее попытки. Однако тут же отвернулась и посмотрела на Хорикиту. Или Хорикита так подумала, но их взгляды так и не пересеклись. Чабашира смотрела куда-то сквозь нее.
Напрашивалась мысль, что ее не достигали голоса Хираты и других учеников. Стало быть, у нее плохое самочувствие?
Когда они направлялись на церемонию начала учебного года, внешне с ней все было в порядке, поэтому сидеть сложа руки больше нельзя. Ей могло стать плохо, и с этим нужно было разобраться срочно.
Хорикита отодвинула стул, встала и уже было направилась в сторону кафедры…
— Со мной… все в порядке, — обессиленно проронила Чабашира.
Так она слышала голоса учеников или очнулась только сейчас?
— Хоть вы и говорите так, но вам явно нездоровится, — сказал Хирата. Он вздохнул от облегчения, потому что учитель наконец-то заговорил.
— А… Нет, со мной правда все в порядке. Просто…
Чабашира умолкла, положила руку на кафедру. Затем снова посмотрела в сторону Хорикиты, точнее, на единственную пустующую в классе парту, принадлежавшую Аянокоджи.
— Что-то случилось с Аянокоджи-куном?
По дороге из спортзала он мог получить серьезную травму или внезапно слечь. Если это так, то перемены Чабаширы вполне объяснимы.
Что-то с ним все-таки случилось. Предположение отчасти оказалось верным.
Чабашира должна была услышать вопрос Хорикиты. Тем не менее ответа не последовало. Молчание говорило само за себя.
— Он получил травму? Или заболел? — спросила взволнованная Хорикита, на что Чабашира лишь слегка покачала головой.
Значит, догадка неверная.
Раз это не травма и не болезнь, значит ничего чрезвычайного не произошло. Тогда почему Чабашира так помрачнела?
— Да ладно вам, что стряслось-то? Что там с Аянокоджи? Скажите, пожалуйста! — выпалил Ике, желая поскорее узнать о произошедшем.
Он старался проявить чуткость, но из-за нерешительности Чабаширы начал терять терпение.
Она бросила взгляд на Ике, а затем осмотрела весь класс. Однако выражение ее лица по-прежнему оставалось напряженным, что нисколько не приносило хоть какого-то успокоения.
— По правде говоря… — тихо произнесла Чабашира. Казалось, она наконец расскажет, в чем дело, но нет — умолкла и закрыла глаза. Однако молчать вечность не выйдет, поэтому подняла голову. — Я должна вам кое-что сообщить. Этим утром… Точнее, только что один ученик… вроде как воспользовался приватными баллами и правом… — сильно запинаясь, Чабашира объясняла обстоятельства ученикам.
— А? Это же ничего не прояснило. На что были потрачены баллы? — расспрашивал Ике.
Один ученик. Воспользовался приватными баллами и правом.
Из этого объяснения мало что было понятно, и оно вызвало замешательство. Возможно, другой класс создал какую-то проблему, потому она не может раскрыть подробности?
Ученики начали строить у себя в головах самые разные предположения.
— Сейчас… в классе нет Аянокоджи… Это он… воспользовался правом… — со всей серьезностью сказала Чабашира.
Однако ученики по-прежнему не понимали, о чем шла речь. Каким правом воспользовался Аянокоджи?
Когда они уже хотели снова задать вопрос, Чабашира вдруг выложила суть:
— На перевод… в другой класс.
Аянокоджи перевелся в другой класс.
Вот что говорила Чабашира, но это не имело смысла. Ведь перевод из класса A неминуемо произойдет в класс позицией ниже. Но главное не это.
— Извините, Чабашира-сенсей, но шутка несмешная. Поймите, мы вас серьезно слушаем.
Если бы перевестись можно было по одному лишь желанию, мучаться не приходилось бы. Для перевода в другой класс ученику нужно накопить двадцать миллионов приватных баллов. Это общеизвестно, и потому — малореально. Поэтому часть учеников сочли ее объяснение шуткой.
— Я полностью разделяю мнение Хорикиты-сан, — вмешался Хирата. — Но важнее другое, с вами точно все в порядке?
Словам Чабаширы не хватало достоверности, они чуть ли не расходились с тем, что им было известно. Может, у нее и правда плохое самочувствие? Или…
— Что, это типа начался специальный экзамен? — сложив руки на груди, Судо спокойно озвучил свои мысли.
Хорикита в эту минуту подумала как раз о том же.
Начался некий экзамен, в ходе которого нужно расшифровать поведение и слова Чабаширы. Идея странная, но казалось, что более реалистичная.
— Я понимаю, вам сложно в это поверить. Но… такова правда.
— Как это может быть правдой…
— Можете сами заглянуть в телефоны и проверить список класса в «ОИС». — Чабашира, опустив взгляд, отказывалась признавать ложь.
— Знаете, всяким шуткам есть свои пределы…
Но Хориките стало неспокойно. У нее появилось дурное предчувствие.
Все еще сомневаясь, многие ученики послушались Чабаширу и достали телефоны. Они открыли список учеников класса 3-A. Разумеется, в нем должны быть оценки всех тридцати семи учеников класса. Нет, иначе и быть не могло.
И тем не менее…
Хорикита несколько раз пролистнула список, считая, что могла пропустить имя Аянокоджи, однако его там не было. Он исчез, словно никогда и не учился в их классе.
Такого рода обновление в «ОИС» она видела не в первый раз. То же самое было при переводе Кацураги Кохея и исключении других учеников.
— Недавно обновилась информация по Аянокоджи… Значит он перевелся.
— Ч-что… Что вы говорите, сенсей? Этого… просто не может быть!
Хорикита и сама не заметила, как ее голос начал дрожать.
— Перевод Аянокоджи из этого класса в класс C был утвержден… сегодняшней датой, — четко сформулировала Чабашира.
Стало быть, отсутствие Аянокоджи после церемонии начала учебного года было из-за его ухода из класса.
— Э?..
Хорикита слышала слова, поняла объяснение Чабаширы, но ее организм посылал сигнал об обратном.
— Ну как такое может быть?.. Чтобы Аянокоджи-кун перевелся в класс C…
— Сенсей, ну правда, хватит. Шутка совсем несмешная. Сегодня же не первое апреля, в самом-то деле!
У большинства даже сомнений не было. Они были убеждены, что это ложь.
— Мне тоже… не нравятся такие шутки.
Ту-дум-ту-дум-ту-дум.
— Чабашира-сенсей, сегодня с вами точно что-то не так.
Ту-дум-ту-дум-ту-дум-ту-дум-ту-дум.
Хватит, перестань, — мысленно проронила Хорикита.
Почему ее сердце бьется так быстро, словно готово выпрыгнуть из груди? Она знала причину, но не хотела признавать. Неудачная шутка Чабаширы выбила ее из колеи.
— Я сама не могу поверить. Но… это правда.
Ту-дум-ту-дум-ту-дум-ту-дум-ту-дум-ту-дум-ту-дум.
— Этого не может быть. Тут какая-то ошибка, — произнесла Хорикита, вчитываясь в список класса 3-C в «ОИС».
Если он действительно перевелся, в списке должно быть указано имя Аянокоджи. Чего быть не могло. Так она думала, пока не открыла страницу «ОИС» другого класса. Там нашлась запись «Аянокоджи Киётака».
Стоило Хориките наткнуться на его имя, как она перестала что-либо понимать и оцепенела.
— Э-это ведь неправда, сенсей. Как Аянокоджи-кун мог перевестись в класс C… — взволнованно повысила голос Мацушита.
Некоторые ученики не смогли скрыть своего удивления, до того это поведение было ей несвойственно.
— Но это правда… Не ошибка. Ошибки тут нет, — повторила Чабашира, снова посмотрев на планшет. Вполне возможно, ей как раз пришло уведомление от школы.
Хориките захотелось остановить ход времени. Она все еще не могла осознать происходящее.
Аянокоджи перевелся в другой класс.
Сколько бы она ни ворочала эту мысль в голове, найти смысл не удавалось. Такого просто не может быть. Им же столько времени и сил потребовалось, чтобы выбраться из класса D. И после всего они наконец-то достигли класса A. На следующий год у них была цель — объединившись, держаться за свое место.
Так зачем переводиться в класс C, если от этого нет выгоды?
— Н-но как же приватные баллы? Двадцать миллионов — огромная сумма, даже он…
— Сейчас я не знаю подробностей. Но перевод уже подтвердила школа, значит ему точно удалось собрать нужную сумму.
— А? Допустим, это правда, но Аянокоджи… Э, а зачем? — вставил слово Ике.
— Нет, полная же чушь! Мы достигли класса A, о котором столько мечтали. И тут раз, в первый же день в классе A взять и перевестись в нижестоящий класс C. Еще и в класс, откуда ушла Сакаянаги.
— Что он затеял?.. Ничего не понимаю. Акито, он тебе что-нибудь говорил?
— Нет, ни слова… Мы в последнее время не были особо близки. Если и Хорикита не знала, то кто вообще знал?
Как выяснилось, Юкимура и Мияке — члены группы Аянокоджи, дружившие с ним, — тоже ничего не слышали о его переводе.
— Погодите, а вдруг ему было неловко оставаться после того, как Каруизава его бросила?
— Нет, вряд ли. Даже если ему было неловко, откуда у него могли взяться деньги на перевод?
— Может, он одолжил у кого-то?.. Хотя это тоже сомнительно.
— Выходит, он предал нас? — задался вопросом Хондо.
— Ну слушайте, он же ушел не в класс выше, а наоборот. Это уже ненормально. Сакаянаги там теперь нет, то есть он не примкнул к однозначным победителям. И это не похоже на случай Кацураги, которого, по сути, лишили места в классе и изгнали, верно? — ответила Шинохара вопросом на вопрос.
Кое-что им было сложно представить. Точнее, большинству. А именно — Аянокоджи обладает способностями, позволяющими ему в одиночку определять исходы сражений между классами.
Они могли посчитать, что он просто не хочет тратить силы. Но даже так, в нынешней ситуации у него больше шансов на победу, если останется в текущем классе A и не будет ничего делать, чем при переводе в отстающий класс C, лишившийся Сакаянаги.
— Вот уж не знаю. Перевод в нижестоящий класс странен сам по себе, но, может, дело в приватных баллах? Что, если вместе с деньгами на перевод он получил компенсацию расходов на весь оставшийся год…
— Тогда это еще страннее. Хочешь сказать, его выманили как замену Сакаянаги? Выложили огромные деньги, чтобы он помог им стать классом A? Тогда причем тут Аянокоджи? Не спорю, с недавних пор он начал выделяться своими достижениями, но…
У Хорикиты перехватило дыхание.
Пускай намерения Аянокоджи остаются неясны, она не могла исключить варианта, что бывший класс Сакаянаги в самом деле решил заполучить его в свои ряды. Более того, это можно назвать самым правильным решением, если они хотят переломить ход игры.
Впрочем, остается открытым вопрос, согласился бы Аянокоджи на такое предложение.
— В этом есть смысл… — спокойно проронила Кушида, пока остальные одноклассники пребывали в замешательстве и смятении.
— Нет, так-то…
— Ну, давайте допустим, что это правда… Но мы не слишком много шуму делаем из этого? Не Хорикиты или Хираты лишились же, в конце-то концов.
— Канджи… уход Аянокоджи — вопрос не такой уж и простой!
— А что в нем не такого простого? Не будет его, и что с того? — спросила Шинохара.
Некоторые ученики не видели проблемы в его переводе.
Кушида снисходительно посмотрела на них.
— Разочарую вас, Ике-кун, Шинохара-сан, но Аянокоджи-кун намного важнее, чем вы о нем думаете.
— В смысле «важнее»?..
— На публику это не выносилось, но он все это время тайно поддерживал класс во многом. Подтвердишь, Хорикита-сан?
Даже в такой ситуации Кушида сохраняла спокойствие. Она передала мяч Хориките, и та кивнула.
— Да… Что затеял конкретно Аянокоджи-кун — неважно, но он лучший выбор для класса C, если они хотят вернуться в игру. Стала бы Чабашира-сенсей так вести себя, если бы от него можно было просто отмахнуться?
Чабашира не слышала учеников, она по-прежнему стояла, оцепенев.
Шинохара и Хондо посмотрели на нее.
— Реально, что ли?
— Хорикита говорит правду, Аянокоджи имеет большое значение. Без него мы, наверное, не стали бы классом A. Нет, у нас получилось не только из-за него одного, но… его потеря серьезней, чем может показаться… Но почему…
Ни учитель, ни ученики не знали ответа. Если и был среди них кто-то, кто понимал, что происходит, то…
Закономерно, многие ученики, включая Хорикиту, посмотрели в сторону Каруизавы. За это время она не проронила ни слова.
Каруизава была его девушкой и провела с ним больше времени, чем кто-либо другой, и уж она-то… Наверняка все подумали именно об этом.
— Каруизава-сан, он говорил тебе что-нибудь?
— Нет… Ничего не знаю. Я не пытаюсь скрыть причины или еще чего, а правда не знаю, — не оборачиваясь, безразлично ответила Каруизава.
Ее мрачный вид вызван не только переводом Аянокоджи, но и, быть может, виной за то, что причиной мог стать разрыв их отношений.
Хотя нет, это не имеет к делу отношение, — отмела мысль Хорикита. Если Аянокоджи правда перевелся, сейчас не до этого.
— Перевод можно аннулировать, если он был сделан ошибочно?
— При нарушении правил перевода — возможно, но… нарушитель понесет соответствующее наказание. Скорее всего, Аянокоджи это не обойдет стороной.
Аянокоджи по собственной инициативе перевелся с нарушением правил. О таком и думать не хочется.
— Но это маловероятно. Раз школа официально утвердила перевод…
— Все равно… мы не можем знать наверняка! Вдруг позже выяснится, что ему угрожали, или же возникли непредвиденные обстоятельства.
Иначе объяснить это Хорикита не может.
Перевестись в другой класс и ничего не сказать об этом заранее. Уму непостижимо.
— Нет, как же…
— Хорикита-сан, — спокойным тоном обратился Хирата к растерянной Хориките. — Я думаю, нужно сперва принять реальность.
— Реальность?.. В каком смысле?
— В самом прямом. Аянокоджи-кун перевелся в другой класс. Это факт. Школа уже одобрила, и его отсутствие это подтверждает.
— Но… Но это нельзя назвать подтверждением. Возможно, он все-таки заболел, или произошла какая-то ошибка…
— Как уже объяснила сенсей, даже в «ОИС» отмечен перевод Аянокоджи-куна. Отрицай сколько хочешь, но прежде всего тебе нужно принять этот факт, — холодно продолжил Хирата, в то время как Хорикита не находила, что сказать.
В Кушиде пробудилось любопытство.
— Ты больно спокоен, Хирата-кун. Перевод, исключение — неважно как, но из класса, возможно, исчез один из учеников, а тебя это совсем не волнует.
Прежде каждый раз, когда кому-то угрожало исключение, у Хираты разрывалось сердце. А после потери ученика он как никто другой не находил себе места.
— Перевод и исключение — не совсем одно и то же. Тем более это было его решение. Кроме того, паникой мы ничего не добьемся. Сколько ни возмущайся, Аянокоджи-кун от этого не вернется.
— Разве причина в этом? Хорикита-сан, например, все еще не исключает, что перевод был по ошибке. И будь ты обычным собой, то должен был встать на ее сторону, нет?
Спокойствие в классе сохраняли несколько человек, и Хирата был первым в этом списке. К тому же молчаливое наблюдение за одноклассниками ему несвойственно.
— Что ты хочешь этим сказать, Кушида? — отодвинув стул, встал Судо. Он заподозрил, что Кушида снова пытается внести разлад.
— А то, что бессмысленно обсуждать случившееся весь классный час, когда мы ничего не знаем. Я права, Чабашира-сенсей?
Для большей ясности Кушида указала головой на коридор. Там уже становилось шумно. Похоже, у других классные часы уже подошли к концу.
— Д-да, пожалуй…
Поскольку в кабинете хорошая звукоизоляция, спокойный разговор внутри не будет слышен в коридоре. Но если кто-то прижмется к стене или двери, часть разговора можно расслышать. Ученики из дурных намерений могут подслушать.
Впечатленный Судо кивнул и сел на свое место.
— На этом закончим наш классный час. Однако постарайтесь воздержаться от нападок на Аянокоджи. Сейчас известно лишь то, что он не нарушал правил.
Пускай у нее столько же вопросов, сколько и у ее подопечных, но положение школьного учителя обязывает предостеречь от проблемных действий. Ей, как взрослому человеку, нужно предупредить.
— Я… — заговорила Хорикита, — согласна с Чабаширой-сенсей. И даже не с точки зрения правил. Если столпимся вокруг него, не зная всех обстоятельств, то лишь нарвемся на неприятности. Давайте сначала я подойду к нему и все выясню, а вас попрошу проявить сдержанность.
— Мудрая позиция. Но это касается не только Аянокоджи, не устраивайте стычек и с другими классами. Если что-то случится, непременно сообщите мне или школе, все ясно?
Чабашира сочла, что, как учитель, она не может и дальше вместе с учениками хранить молчание, поэтому сильнее прижала руки к кафедре, заставляя себя воспрять духом.