Пролог. Семь смертных грехов
Внезапная катастрофа оставила после себя искалеченную землю. Произошла мутация видов, наступил голод, условия жизни стали ужасающими. Целая эпоха была уничтожена, цивилизация стерта с лица земли.
…
Территория Безвластия, в трестах километрах левее от Девятого специального района. На безымянной улице, двадцатитрехлетний парень, прижимая куртку, быстро шел, опустив голову.
Улица была уродливой и заброшенной. Канализационная система вышла из строя много лет назад, и множество самодельных уличных туалетов отдавали зловонием, смешиваясь с рядами магазинов. На всей территории редко можно было увидеть свет. На обочинах время от времени собирались группы людей, в основном женщины, мужчин было мало.
Спешащего парня, который старался не смотреть по сторонам, звали Цинь Юй. Ростом он был метр восемьдесят два, крепкого телосложения. Сегодня он потерял работу и собирался купить себе статус полноправного жителя Девятого специального района, чтобы сделать первый шаг к осуществлению своего плана.
Цинь Юй обладал приятной внешностью, правильными чертами лица, он мог бы считаться симпатичным парнем, но сейчас выглядел неряшливо: небритый, с сальными, слипшимися волосами, в одежде с пятнами масла и грязи. В толпе он был неприметен.
Продолжая идти быстрым шагом, Цинь Юй поднял голову и посмотрел на перекресток, собираясь свернуть налево, чтобы вернуться в свое жилище.
— Парень, парень!..
Раздался мелодичный голос. Женщина в выцветшем платье, накинув куртку, слегка потянула Цинь Юй за рукав.
Цинь Юй опешил и обернулся: — Чего тебе?
— Тридцать юаней, — женщина подняла три тонких пальца и, оглядываясь на ветхое здание магазина за спиной, прошептала: — Пойдем туда.
— Хех, не по карману, — усмехнулся Цинь Юй и пошел дальше.
— Подожди, — женщина снова схватила Цинь Юй за руку. — Двадцать пять, пойдешь за двадцать пять?
Цинь Юй оглядел женщину, помедлил и покачал головой: — У меня нет денег.
— Я тебе не нравлюсь? Внутри есть другие, — прошептала женщина.
— Я сказал, у меня нет денег, — Цинь Юй попытался высвободить руку. — Отпусти, мне нужно домой.
Женщина закусила губу, не разжимая хватки. Помолчав, она прошептала: — Две миски риса тоже подойдут. Но мерить будем моей миской.
Цинь Юй нахмурился: — Я же сказал, у меня ничего нет! Отстань!
Женщина не разжимала хватку, ее взгляд метнулся к группе детей семи-восьми лет возле магазина. — У меня… трое детей. Сегодня не было клиентов, мне нечем их кормить… Парень, прошу тебя, помоги. Хоть одну миску риса. Я перед тобой на колени встану.
Цинь Юй посмотрел на женщину и холодно сказал: — Сколько лет мир катится в пропасть? Как ты могла рожать детей в такой ситуации, если не можешь их прокормить?
Женщина застыла.
Цинь Юй резко выдернул руку и, прижимая куртку к груди, пошел прочь.
Женщина стояла на месте, а затем бросилась обратно к магазину.
— У него есть, у него есть! — задыхаясь, прокричала она, — я видела, когда схватила его, у него в куртке что-то было!
…
Примерно через полчаса.
Цинь Юй вернулся к полуразрушенному шестиэтажному дому. Поднявшись по старой пыльной лестнице, он вошел в свое жилище на пятом этаже.
В этом доме жили только Цинь Юй и его друг Сяо Чжуан. Некоторые внешние стены обрушились, в прошлом его бы уже давно признали аварийным. Но в это время понятие дома ограничивалось лишь местом, где ты находишься, неважно, в каких условиях. Цинь Юй выбрал это место, потому что здесь не было ни электричества, ни водопровода, и ему не приходилось оплачивать дорогостоящие коммунальные услуги.
В комнате было очень просто: кровать, два старых шкафа, никаких развлечений. Единственной книгой был зачитанный до дыр журнал для военных энтузиастов, выпущенный еще в 2019 году.
Войдя в дом, Цинь Юй снял грязную куртку, достал из-под нее потертый холщовый мешок и осторожно подошел к кровати. Достав старую миску, он начал насыпать в нее из мешка белый рис, одновременно крикнув: — Сяо Чжуан, еда готова?
— Еще нет, я только вернулся, — ответил кто-то из дальней комнаты, и вскоре появился молодой человек, ровесник Цинь Юй, со смуглой кожей и волевым лицом.
Топ...топ...!
Цинь Юй только хотел было что-то сказать Сяо Чжуан, как снизу раздался оглушительный топот. Он опешил, быстро спрятал мешок и миску в шкаф и подошел к двери, на которой висела лишь старая деревянная доска.
Не прошло и двадцати секунд, как на лестничной площадке появились семеро или восемь детей младше десяти лет, за которыми следовала толпа мужчин и женщин.
Лестница находилась снаружи, бетон потрескался, железные перила проржавели. Когда столько людей одновременно бежали вверх, да еще и в такой спешке, казалось, что хлипкое здание вот-вот рухнет.
Цинь Юй поспешно закричал: — Не надо… Не бегите так быстро! Черт возьми, лестница рухнет!
— Дядя, кушать…
— Дядя, я есть хочу…
…
Дети, каждый с миской в руке, стояли на лестнице и смотрели на Цинь Юй своими грязными мордашками.
— Дядя тоже голодный. А вы дома ужинали? Если нет, давайте вместе поедим, — с улыбкой ответил Цинь Юй.
Дети были простодушны и наивны, чего нельзя было сказать о взрослых за их спинами, которые, казалось, отбросили все приличия. Коренастый бритый мужчина первым подал голос: — Давай еду! Иначе не уйдем!
— У меня нет еды, — Цинь Юй покачал головой, — честное слово, нет. Мы все здесь в этой дыре на голодном пайке, никому не легко. Если бы у меня было, я бы…
— Меньше слов, мы видели, что ты принес еду! — рявкнул здоровяк, — быстрее давай, заберем половину и уйдем.
— Нет у меня ничего.
— В дом его! — скомандовал громила.
— Дядя, дай поесть!
— Давай еду сюда!
…
Толпа хлынула вперед, хлипкая лестница снова затряслась, грозя вот-вот рухнуть.
Цинь Юй, увидев надвигающуюся толпу, побагровел. Он выставил вперед правую ногу и левой рукой вытащил из грязного кармана нож. — Да пошли вы все! Думаете, я один боюсь смерти?! Все мы здесь на волоске! Еда у меня есть, но получите её если переломаете этот нож!
Толпа на мгновение замерла, а затем здоровяк холодно произнес: — Дети впереди, давай, режь их первыми.
— Да чтоб тебя!.. — Цинь Юй онемел.
— В дом, за едой! — крикнул громила, махнув рукой.
С этими словами люди на лестнице бросились вперед, дети окружили Цинь Юй, цепляясь за него: — Дядя, дай нам поесть.
— Дядя, я уже несколько дней ничего не ел…
— Прочь все от меня! — крикнул Цинь Юй, размахивая ножом. — Иначе я правда начну резать, я вас предупредил…
Сяо Чжуан, увидев столпотворение у входа, бросился к Цинь Юю, пытаясь остановить его.
— Успокойтесь! Давайте поговорим, — обратился он к толпе.
Голодные дети ничего не боялись, они продолжали виснуть на Цинь Юе, в то время как взрослые, пользуясь неразберихой, пытались прорваться в образовавшиеся проемы.
Цинь Юй, широко расставив ноги, перегородил собой проход: — Я сам еле жив, не вынуждайте меня!
Толпа, не обращая внимания на слова Цинь Юя, продолжала напирать на дверь.
Низкорослые дети тянули Цинь Юй в стороны. Он не мог ударить их, поэтому только и оставалось, что отбиваться от напирающих взрослых.
— Дядя, мне бы хоть мисочку риса…
— Пошел вон!
Один из мальчиков, лет десяти, изо всех сил дернул Цинь Юй за куртку, и тот, пытаясь высвободиться, резко оттолкнул его. Ребенок, не удержавшись на ногах, упал с лестницы, пролетев между прутьями перил.
— А-а-а!! — раздался полный ужаса детский крик, который долго еще отдавался эхом в воздухе.
Бам!
Раздался гулкий звук падения тела этажом ниже.
Цинь Юй и Сяо Чжуан ошарашенно переглянулись, переводя взгляд на железные перила. Оба тяжело дышали, не зная, как реагировать на происходящее.
Толпа замерла, лестница перестала ходить ходуном.
— Ребёнок… Ребёнок упал! — первым воскликнул Сяо Чжуан.
Десятки людей равнодушно посмотрели вниз, но уже через пару секунд отвернулись, словно ничего не произошло. Лишь мать, замерев на мгновение, с душераздирающим криком бросилась вниз по лестнице.
Цинь Юй остолбенел.
— Еду!
— Пацан разбился, без еды отпускать его теперь точно нельзя!
— Отбираем у него!
Раздался оглушительный рёв, толпа напирала с новой силой. Никто и не думал оборачиваться на упавшего ребёнка, все жаждали лишь одного - прорваться внутрь.
Сяо Чжуан стоял в дверях, оглядывая надвигающуюся толпу. Он прекрасно понимал, что сегодня им не обойтись без жертв, если они хотят унести ноги.
— Ладно, вы победили, — облизнув губы, прокричал он, — сдаюсь, мать вашу… Сейчас принесу!
— Нельзя им давать! Ни крошки! — Цинь Юй вцепился в руку Сяо Чжуана, цедя слова сквозь зубы.
Сяо Чжуан, не отрываясь от напирающей толпы, прошипел в ответ: — Еда уже попалась им на глаза, без подачки они отсюда не уйдут.
— Подачка принесёт ещё больше проблем, — отрезал Цинь Юй, — лучше драться до последнего, чем сдаваться.
— Хватит пороть чушь! — Сяо Чжуан был другого мнения, — у тебя один ржавый нож и та пушка, а их сколько? Думаешь, справишься? Если не получится, нас разберут на запчасти. Они озверели, не видишь разве?
— Слушайся меня, и всё будет хорошо. Я сейчас схожу за оружием.
— Сяо Юй, ты что, слепой? — Сяо Чжуан оттолкнул Цинь Юя, — ребёнок разбился, а им всё равно! Эти животные потеряли рассудок… У нас и так еды навалом, всё, что нужно, мы уже обменяли. Одна миска риса для нас - пустяк, а рисковать жизнью я не хочу. Это и моя еда, я решаю, что с ней делать!
Цинь Юй промолчал.
Сяо Чжуан выпрямился, глядя на главаря банды: — В Планировочном районе свои законы! Забирайте рис и проваливайте отсюда!
— Если с голодухи не сдохнем, — кивнул громила, — свалим сразу.
Сяо Чжуан скрылся в комнате и вернулся с полной миской риса, которую с грохотом поставил на пол: — Проваливайте!
Десятки глаз уставились на рис, жадно сверкая, но никто не решался подойти.
Главарь молчал несколько секунд, затем снял с пояса холщовый мешок и высыпал туда рис.
— Проваливайте! — нетерпеливо рявкнул Сяо Чжуан.
Толпа не двигалась с места. Главарь, обливаясь потом, завязывал мешок, но и он не спешил уходить.
— Я же сказал, убирайтесь! — нахмурившись, повторил Сяо Чжуан.
По толпе пронёсся ропот, кто-то крикнул: — Да у него, мать его, целый мешок риса припрятан, не меньше!
— Давай ещё! Нас много, этим не наешься!
— Давай еду!
— А то, может, сами возьмём? Чего церемониться?
Вопли и ругательства вновь огласили лестничную клетку. На этот раз в руках у некоторых блеснули ножи и самодельное оружие. Они смотрели на Сяо Чжуана уже без тени благодарности…
Главарь, раскрыв ладонь, тихо произнёс: — Сам видишь, они с голодухи совсем озверели, я их не удержу. Давай лучше сам отдавай мешок, пополам поделим.
— Ах вы ж, твари! — вышел из себя Сяо Чжуан и выхватил нож.
— Что, решил пободаться?
— Думаешь тут кто смерти боится?! Когда жрать нечего, вам всё равно!
Толпа, не обращая внимания на Сяо Чжуана, двинулась вслед за главарем в комнату.
Сяо Чжуан растерялся. Драться? Но он прекрасно понимал, что им двоим не справиться с толпой голодных дикарей. Не драться? Но как тогда защитить то, что принадлежит им?
Щёлк, щёлк…
Цинь Юй достал из шкафа большой револьвер, щёлкнул затвором, досылая три патрона в патронник.
При виде оружия толпа инстинктивно отпрянула.
Цинь Юй, не меняясь в лице, вытащил из шкафа мешок с едой и бросил на пол: — Вот он, рис! Подходите, берите!
Толпа замерла.
— Думаешь, напугал?! — крикнул главарь с налитыми кровью глазами, — все тут рано или поздно сдохнут, что нам твоя железка?!
Цинь Юй, изогнув шею, указал левой рукой на мешок: — Еда здесь! Руки есть - забирайте! В чём дело?!
Главарь помялся лишь на секунду, а затем развернулся к толпе: — Нас много, а он один! Неужели всех перестреляет?!
С этими словами он шагнул вперёд и потянулся к мешку.
Бабах!
Выстрел, скрежет шестерёнок…
Главарь отлетел на полметра, окропив пол кровью. В груди зияла огромная дыра.
Цинь Юй стоял, держа револьвер наготове: — Без еды вы, может, и умрёте через пару дней. Но сейчас я пристрелю любого, кто сунется к еде!
Люди в ужасе переглядывались, не проронив ни слова.
— У меня ещё два патрона! Будете брать?! — рявкнул Цинь Юй.
Толпа отступила на пару шагов.
Цинь Юй подошёл к убитому, поднял с пола мешок с едой и бросил Сяо Чжуану: — Собирай вещи, уходим.
Сяо Чжуан, не мешкая, бросился в комнату.
— В две шеренги! Дайте пройти! — скомандовал Цинь Юй, держа револьвер наготове.
Толпа не двигалась.
Цинь Юй навёл револьвер на ближайшего: — Пропускаешь или нет?!
Тот замешкался на секунду и отступил в сторону. За ним последовали и остальные, освобождая проход.
Через пять минут Цинь Юй спустился вниз. У стены сидела женщина, оплакивая своего покалеченного ребёнка.
Цинь Юй молча подошёл к ней, протягивая маленький мешок с едой: — Возьми. Они сейчас спустятся, спрячь его получше.
Женщина, опешив, схватила мешок: — Спасибо! Спасибо вам! Да продлит небо ваши годы! С едой мы не умрём…
Цинь Юй, не оглядываясь, растворился в темноте вместе с Сяо Чжуаном.
…
Около трёх часов ночи, посреди бескрайней пустыни Гоби, Цинь Юй разделил еду пополам и бросил мешок Сяо Чжуану: — Забирай свою долю, и прощаемся.
— Ты серьёзно? — опешил Сяо Чжуан, — из-за такой ерунды? Ну, повздорили немного… Не думал, что ты…
— Сяо Чжуан, если люди не могут найти общий язык, им лучше не ходить вместе, — перебил его Цинь Юй, — иначе это плохо кончится. И для тебя, и для меня. Мне нужно в Девятый район… Береги себя.
Не прощаясь, Цинь Юй развернулся и зашагал в сторону Девятого специального района - места, где должна была начаться его новая жизнь.
…
В казарме, расположенной слева от Планировочного района, темнокожий великан, сверкая белыми зубами, спросил на чистом китайском: — Слыхал, там стреляли. Может, глянем, что случилось?
— Ага, размечтался, — лениво отозвался с расшатанной кровати старый вояка, попыхивая дешёвой махоркой, — да там каждый день за еду убивают друг друга! Даже на военных с засады бросаются! А мы кто такие, чтобы туда лезть…