Том 3. Экстра: Каори Ширасаки, 17 лет. Особенное умение — «Напролом» (LN)

Когда я увидела его в первый раз, повсюду раздавались гневные вопли, и вокруг нас скопилась толпа любопытных зрителей…

После школы в этот день я взяла курс на крупномасштабный супермаркет в близлежайшем городе. Шагала одна по улицам города. Вытащив свой телефон из кармана, я проверила почту. Учитывая блюдо, которое нужно было приготовить и продукты, что ей требовались, под мамины запросы подходило только такое местечко.

Как бы там ни было, мы обладаем такими яствами и торжественным столом, что любые профессионалы готовы были бы биться друг с другом до последнего, и отдали бы всё за то, чтобы удостоиться чести сервировать и украшать наш стол в доме Ширасаки каждый день. Я этому конечно несказанно рада, но выискивать ингредиенты и пряности после школы это как-то… Ну да ничего, раз все счастливы за дегустацией и открытием для себя разных новых блюд, верно?

Когда Мама просит: «Пожалуйста?», я даже не задумываюсь об отказе. Мама обычно собрана, подходит ко всему с достоинством и добрая, недосягаемый для меня идеал. Но когда она злится, то воистину пугает. Кажется, будто в ней живет неведомая сущность, чью истинную природу невозможно разгадать, это трудно объяснить словами. Папа часто говорит так: «Дьявол Ширасаки! О Дьявол Ширасаки, отпусти меня грешного, боже, помилуй меня! Мне, правда, очень жаль! Я зазнался, как я мог! — и затем он прошибает лбом пол, символизируя поклон, но… Что есть дьявол Ширасаки?

Пока я гуляла одна-одинешенька, не особо вдаваясь в мысли, на горизонте показался супермаркет. В этот момент нечто неприятное порезало мне слух.

— Слышь, ты, бабуля, это в натуре брендовая одежда. Редкая вещь. От такого ты не отделаешься одними извинениями. Усекла, бабуся? Врубилась? Ты въехала, куда влипла?

— Мне, правда, очень жаль. Я заплачу вам за прачечную…

— Как. Я. Уже сказал. Этого недостаточно!

Услышав гневный возглас, я в раздражении повернула голову. Увидела испуганного и заплаканного малыша, а перед ним стояла старушка, она непрерывно и энергично для своих лет кланялась.

Она склонила голову перед одним из школьников, от него исходила такая энергетика, что хотелось держаться от этого типа подальше. Прошу прощения за мои слова, но выглядел он как отпетый хулиган.

Присмотревшись повнимательнее, я заметила, что ребенок обронил такояки на «в натуре брендовые джинсы» хулигана, покрыв их соусом  и оставив пятно.

Понятно. Ситуация проясняется.

Что мне делать… Обстановка накаляется и мне стоит вмешаться и помочь.

Сложно сказать наверняка, так уж ли цены эти крикливые джинсы, о которых так трепетно отзывается хулиган или нет. Но быть настолько редкими, чтобы он разглагольствовал о том, что прачечная не в силах отбелить пятно и пытался содрать при этом плату в столь людном месте… Это остается для меня нерешенной загадкой. По крайней мере, угрожать этой извиняющейся бабушке неправильно.

— Но, но…

Так страшно.

Я не могу пошевелиться, даже шаг вперед сделать. Чем больше я рассуждаю о том, что: «Мне нужно им помочь!», тем сложнее двинуться с места. У него колючий взгляд, светлые  волосы и всем своим видом он говорит, что ему угрожать, как мне дышать, насилие его второе «я». Жуть… Ноги подкашиваются.

— Кто-нибудь… — Тоненьким, едва слышным голосом пискнула я, прося помощи у невесть кого. Я посмотрела по сторонам: «Кто-нибудь, пожалуйста, помогите! — хоть я и понимала, насколько жалко  в данный момент перекладывать всю ответственность на других.

Но в тот миг, когда женщина умоляюще озиралась вокруг, выискивая поддержки у окружающих, все они как один отворачивались… И я не имею права называть их небрежными как лед, нет. Ведь я сама от них ничем не отличаюсь.

— Т-точно, лучше позвоню Шидзуночке… И Куки-куну, и Рютаро-куну тоже.

Я вспомнила друзей моего детства, которые каким-то образом могли  так здорово отбиваться, и в панике достала телефон, в надежде набрать их номер. Как только мои пальцы коснулись кнопок, ситуация кардинально изменилась.

— А-а-а-а-х! Лады, просто дай мне всё, что есть у тебя в кошельке. Если этого будет недостаточно, ты всегда сможешь сходить в банк, верно? Давай же, а я пока поохраняю твою сумочку, мало ли, что может случиться.

— Это… Это же…

— А?! Ты разве не должна взять ответственность за то, что натворил твой пацан? Или чё, имеешь чё-то против?!

Видимо мужчина подбивал её сходить в банк и снять деньги. Мне всё тревожнее. Забыла позвонить.

— Шидзуночка и остальные, они не прибудут вовремя… Мне надо что-то предпринять!

Моя голова кружилась и кружилась в водовороте мыслей, пока я сетовала на себя. Какая же я никчемная. Ууу, как страшно. Страшно, но… Ладно, тогда я просто вооружусь женской отвагой! Я уверена, кто-то когда-то так это произнёс, да?3  Значит, пойдем напролом!

Я уж было собралась пойти напролом (моя дурная привычка, за которую меня постоянно выговаривают Шидзуночка, как и Куки-кун), как в это мгновение…

— Ум~ Извините, не простите ли вы их, если я дам вам СВОЙ кошелек?

Прежде чем я что-либо осознала, прямо перед ними как из-ниоткуда появился  парень. Должно быть, примерно моего возраста. Школьная форма у него другая, тем не менее, видно, что он школьник из этой местности.

Я вот уже собралась сделать шаг вперед, занесла ногу и остановилась. Вытаращилась на него. Обычный парень. Он не сверкает внешне, как Куки-кун, и не такой крупный, как Рютаро-кун. Его брови стыдливо изогнулись, а сам он выдавил неуклюжую улыбку. Признаться честно, такое чувство, что таких парней ты найдешь где угодно. И всё же, мой взгляд притянулся к нему, как к магниту.

— Э?! А ты еще кто такой, нечего соваться в чужие дела, а то я тя ща урою!

— Ам, нет, пожалуй, всё так и есть, я здесь посторонний, однако… знаете что? Опуская плату за чистку, мне показалось, что лучшим решением для всех будет…

Хоть и не особо разборчиво проговорил, парень вот так запросто встаёт между хулиганом и бабулей с ребёнком, в смущении кланяясь глубоко-глубоко, создавая впечатление внутренней растерянности.

В каком-то смысле, его поведение можно назвать довольно уклончивым, тем более он не смог прочесть обстановку, что вызвало негодование со стороны хулигана.

— Тогда заплати на её месте. Один миллион, — на свой лад начал вести переговоры хулиган. Да только парень лаконично закончил:

— Невозможно.

— Техее, — пришел мне вдруг в голову неподобающий возможный ответ мальчика, ответ, прямой, как стрела, он еще бы склонил свою голову набок и… Мне это даже показалось милым.

Хулиган в неподдельной злости хватается за куртку парня, видимо, тот уже какое-то время потеет и что-то лихорадочно из себя выдавливает, едва можно разобрать.

Хулиган же этого не выдерживает и отталкивает мальчика прочь, в его глазах зажглось опасное пламя. Мне знаком этот отблеск. Куки-кун часто ввязывается в драку и его глаза отсвечивают так же. Я знаю по опыту.

Поэтому я попыталась закричать, чтобы привлечь внимание, но…

— Гух, — мальчик тихо застонал. Его пнули в живот. Следуя моим предположениям, хулиган прибегнул к насилию.

— Все в порядке, правда, — беспокоясь о мальчике, старалась охладить пыл разгоряченного отморозка бабушка, в её глазах блеснули слезы. Она ухватилась за край его одежды и дёргает его.

Словно воплощая мои мысли в реальность, увидев данный акт насилия,  незамедлительно собирается толпа. Люди достают телефоны, чтобы связаться с… возможно полицией.

Точно, полиция! Надо было позвонить им с самого начала! Вот я идиотка!

Куки-кун и остальные всегда стоят до последнего и встречают битву лицом к лицу, впадая в ярость и разнося всё в пух и прах, совсем не заботясь о таких мелочах как последствия, решая всё на ходу. Я совершенно позабыла об этом, ведь я та, кто постоянно полагается на них. Трудно жить с пришитой головой…

Пока я мысленно выдергивала все свои волосы, парень, сжатый в комочек на земле, поднял взгляд. Я поражена его невинностью, что отражалась на его лице, и по бог знает каким причинам, мой разум подёрнулся мутной пеленой. Кажется, что по всему телу раскатился небывалый жар, и температура тела почему-то тоже повысилась. До весны же еще пару месяцев? Ситуация обостряется ещё больше, когда я такая, как сейчас…

Обильно потея, мальчик выдерживает боль, и, раскрыв рот, отвечает:

— Пожалуйста, давайте продолжим наш разговор с оплатой за стирку. Если же нет, то мне придется последовать моей первоначальной задумке.

Когда я услышала эту явную провокацию, мои глаза чуть не вылезли из орбит. Может ли быть, что этот мальчик, даже если он сам не способен на такое, привык к побоям?

Возможно, хулигану пришла в голову та же мысль, и он выпучивается на мальчика.

— Ха, ищешь повод для драки? Лады, поехали-и-и-и!

Яростно взревел мужчина в джинсах и выставил перед собой кулаки, поглядывая на паренька. В тот миг, когда он собирался сказать: «Давай, на меня!»…

— Правда! Мне, правда, так жа-а-а-а-а-аль!!!

Мальчик прерывает хулигана и просит прощения так громко, как только может.

Его поклону позавидовал бы любой актер, так артистично он его выполнил.

— Воа!

С поднятыми перед собой кулаками, хулиган не знает, что тут творится и как на это реагировать.

А поклон его очень даже хорош. Шаг назад, два…

Окружающие стали останавливаться и засматриваться на мальчика. Не каждый день увидишь человека, простирающегося на полу в позе «догэдза», скорее даже, я вовсе не удивлена таким поворотом событий и бурным эмоциям на их лицах.

Мальчик кричит, кланяясь, падая ниц, и совсем не обращает внимания на окружающих.

— Серьёзно! Я серьёзен! Это дитя обожгло свой рот при поедании такояки, что купила его бабушка, из-за чего всё вылилось так, что пролился соус на ваши штаны! Это поведение не может быть прощено! Это корень зла, что даже Бог неспособен простить!!!

— Э-э-э-э, Бог, а, хотя не, верно…

Хулиган в смятении? Вся эта сцена, начиная от того, как малыш проливает соус на его штаны,  если даже это считается злом для всех, тем более, добавим сюда и «…что даже Бог неспособен простить!!!», плюс эти натуральные, громкие выкрики… Да, это определенно будет смущать смотрящих это представление. Да и мальчик распростёрся лицом к земле. Может он головой ударился от энтузиазма? Или чего ещё похуже, ведь мальчик не останавливается на задуманном.

— Честное слово! Для кого-то вроде вас, какой-то один миллион, даже пять, нет, и десять миллионов едва ли достаточно, чтобы покрыть весь ущерб и выразить искренние соболезнования вашей одежде!

— Один?! Десять?! Не, погоди, так много всё же не стоит…

Хулиган объят паникой и дает задний ход. А, бабушка тоже не может прийти в себя. В том числе и окружающие  в ступоре и не верят в происходящее, дружно выражая одну мысль:

Он что, на полном серьёзе?!

…Что же это такое делается, всё стремительно обернулось такой суетой, непорядок…

— Но-о-о-о! Но-о-о-о! Это невозможно для неё! Её подгоняют мысли об уплате долга, оставленного её мужем, и она может навещать своего внука лишь раз в год, каждый божий день она живет в страхе, фактически выживает свои дни, выжимая последнее из пенсии. Даже сегодняшний такояки, насколько же ей пришлось урезать бюджет на еду ради такой, казалось бы, мелочи…

Э?! Так вот у нее какие обстоятельства?! Я потрясенно посмотрела на неё. Остальные, и хулиган тоже, учащенно заморгали, опешив окончательно и бесповоротно.

Только бабуля засмущалась и отрицает все сказанное:

— М-мой муж жив и никакого долга у нас нет…

По крайней мере, попыталась возразить она, но её прервали.

— Так пожалуйста! Пожалуйста! Кто-нибудь, как-нибудь, будьте же так добры и проявите хоть каплю сострадания, простите её! Пожалуйста. Прошу, имейте совесть показать широту вашего сердца!!!

Разнесся повсюду крик парня.

… Что это… Что с этой ситуацией?

Думаю, у всех в голове вертится та же мысль.

Но в определенном смысле, это подействовало.

Хулиган покраснел. Вот оно что, я поняла. Как бы мне поточнее выразиться? Лечь на землю, в месте, где полным-полно народу, а затем разыграть сцену извинений, униженно кланяться. Сразу создается ощущение, что судья выносит приговор.

— Т-ты! Ты какой-то больной на голову! Вылез непонятно откуда и ведёшь себя так, будто знаешь всё об этой старой кошел-!

Естественными казались слова хулигана. Но прежде, чем он продолжил…

— Мне так жа-а-а-аль!!!

Он снова принялся извиняться. Как на духу, выпалив так громко, как только мог. Всё еще плашмя падая на землю, как кирпич.

— Затк-, заткнись! Мы продол-

— Пожалуйста, прости и избавь нас от десяти миллионов! Иначе мы умрем!

— Стой, стоять! Никто не говорил о десяти…

— Умоляем, прости нас! Прояви доброту своего сердца!

— Умолкни! Тих-

— Твоего прощения-я-я-я-я!

Хулиган силился прекратить фонтан его слов, и пытался остановить мальчика от падания ниц,  и кричал как резанный, и топал на него, и пинал, и дёргал за волосы, всё пытаясь поднять мальчика, плевал на него, но тот прижался к земле, не прекращая делать поклоны, повторяя раз за разом, словно молитву, свои искренние извинения. Хулиган пришёл в ужас.

Даже окружающие в диком смятении. Старая женщина дрожит,  подавляя в себе приступ смеха. Похоже, что обе стороны на грани от срыва.

И парень попал в яблочко.

— Боже ты мой, ну кто так себя ведёт! Ещё и на людях! Всё, с меня хватит, я ухожу отсюда! Прочь!

— Х-хиде-чан?! Нас подожди-и-и! — двое мужчин засуетившись, бросились следом за ним.

Вокруг меня стояла такая деликатная, пикантная обстановка гробовой тишины, которую нельзя было описать словами. Почему-то, никто не смел и шелохнуться и тем самым нарушить её. Мальчик медленно поднялся с колен. Пока все взгляды были устремлены на него, он поднял брошенный наземь кошелек и передал женщине со словами:

— Вот.

— Ах, спасибо тебе, — проговорила пожилая женщина, и улыбнулась, отчего на её щеках появились ямочки.

Она всё же улыбается ему и благодарит, благодарит и улыбается.

— Нет, я прошу прощения, — неизвестно почему извиняется мальчик. — Здесь меня больше ничего не удерживает. Я домой! Пока! — бросил он на прощание и умчался с такой скоростью, что мне показалось, будто ветер издал звук «Вшуух!».

— Ах, — охнула старушка, но его уже и след простыл.

Как бы сказать… Изумительный человек.

Пока прохожие расходились, я стояла в одиночестве и смотрела, как убегает он. Коснулась груди, чувствуя, как она сжимается.

***

— Угу-угу, Шидзуночка, этот человек сразу же исчез из виду… Э, Шидзу… нушка, ты слушаешь? Ты уже какое-то время как воды в рот набрала…

— … Я все слышала. Десяток напоминаний об «этой восхитительной позе лежа, позе догэдза».

— Нет, Шидзуночка. Это рассказ о «Великолепном мальчике, распростершимся в позе догэдза». Я… Я не настолько великолепна, чтобы так поступить.

— А, ты права, ты права, прости. Но знаешь, Каори. Ты сможешь поведать об этом случае и завтра в школе. А сейчас ты раз за разом заставляешь меня выслушивать одну и ту же историю, да еще и посреди ночи… Как бы мне хотелось, чтоб ты была хоть чуточку благоразумней.

— Э, быть не может! Уже так поздно? Прости меня, Шидзукушка!

Я повысила голос, слушая мою лучшую подругу, Шидзуку Яигаши, кто сонно пробурчала мне в ответ. Случившееся сегодня ранее, это воздушные чувства, о которых я жаждала поделиться с той, кого называю Шидзуночка, в десять часов ночи. Четыре часа как я с ней болтаю.

И она из-за меня до столь позднего часа на ногах… Я искренне раскаиваюсь за содеянное.

— Мм? Да всё в порядке. Но прошу тебя, не начинай эту историю снова… Для тебя она нечто особенное, а, Каори? Фу-фу, подумать только, что я дожила до того дня, когда Каори неспокойно из-за парня… Ты так свободно отшивала, как отрезала, бесчисленные и такие же бесплодные попытки стольких парней признаться тебе, но, похоже, твоя весна наконец настала.

Куда это клонит Шидзуночка? По голосу слышно, что она счастлива, но… Я кожей чую, что она ухмыляется на том конце провода.

— Шидзуночка? О чём это ты? Я не занимаюсь фехтованием как ты, тогда что ты подразумеваешь под «Отшивала, как отрезала»?  И разве сейчас не всё еще зима?

— Каори. Спасибо за столь приятную и столь же очевидную поправку. И я может, и учусь фехтованию, но не кромсаю людей направо и налево! Ты, девушка с поистине термоядерными фразочками!

Шидзуночка в ярости… Но что она хочет этим сказать?

— Хаа. Ты, в самом деле, не осознаешь. Нет, всё хорошо. Всё то время, что я тебя знаю, у тебя такое впервые… Полагаю, оно у тебя на стадии «я заинтересована»… Видимо, тебе придется дойти до этого самостоятельно. Но ты правда такая небрежная, когда дело заходит об этом, вы только смотрите? Разве мне, как твоей лучшей подруге не подобает вмешаться и помочь, а заодно и внести ясность? Однако…

На другом конце провода можно было услышать, как Шидзуночка говорит что-то неразборчивое для меня. Чувствуется, что говорит она это в неприветливом тоне.

— Э, ум, Шидзуночка?

— Ха?! А, ум, что такое?

Шидзуночка вернулась к разговору со мной. Я решила поднять другую причину, по которой я ей позвонила. Уу, смущает, из-за чего-то мое лицо всё горячее. Спрашивается, почему.

— А, ум. Вообще-то я бы хотела, чтобы ты немножко со мной прогулялась…

— О, что-то случилось? Ты что-то спотыкаешься на словах.

Её слова толкают меня в спину, и я прошу ее напрямую.

— Спасибо тебе, Шидзунушка. Ум, в этот раз, было бы здорово, если бы ты прошлась со мной до школы этого мальчика.

— Что?..

Шидзуночка непонятно почему выпала из разговора.

— Как я уже сказала, мне бы хотелось, чтобы ты пошла со мной в его школу. Ум… И поговорить с ним… может, может стать друзьями~

Нехорошо. Мое лицо пылает. Не знаю почему, но мое лицо пылает! Я задрыгала ногами и завернулась в свое одеяло, покатываясь туда-сюда. Шидзуночка продолжила вить нить разговора уже со сталью в голосе.

— Притормози-ка на минутку, ладно? Разве ты его не только сегодня встретила?

— Да? Только вот поговорить не смогла, не выдалось возможности.

— … Так почему же ты знаешь, из какой он школы?

— Несложно догадаться. Там есть лишь одна средняя школа, из которой ты можешь выйти в этом районе, и я разглядела его школьную  форму. Совсем не трудно понять.

— …

Обычно Шидзуночка очень проницательна и точна со своими расспросами, но сейчас замолчала. Наверно засыпает на ходу.

—Алло, Шидзуночка? У тебя наверно совсем силы на исходе, да?

— А, да нет. Извини. Кажется, я приоткрыла для себя зловещую сторону своей лучшей подруги, о которой мне бы лучше не знать, — я услышала, как она откашлялась.

— Ну, это вполне возможно. Я пойду с тобой. Видать, я уж слишком свыклась с режимом Каори «Вперед, напролом!», но ты… часом не знаешь его имени, нет?

— Ум, я надеялась, что смогу застать его как-нибудь и… и увидеть, как он подходит к передним воротам школы, может быть. И я могу дожидаться его там, где сегодня видела, как-то так.

— … Это попахивает сталкерством… Ну, раз ты не знаешь его имени, то полагаю, это все, что ты можешь сделать.

Называть это сталкерством, как же подло с твоей стороны, Шидзуночка-а-а-а. Но основательно обдумав её вывод, мне больно признавать, что контраргументов от меня не последует. Я хотела подыграть ей ещё чуток, затараторив всё о том же:

— В-верно. Тогда я по-тихому достану его фото… И в этот раз, точно не отступлюсь от своего слова!

— Приостановись-ка!

Почему она останавливает меня с таким нажимом в голосе?

— Нехорошо, худо дело… Моя подруга в своём естестве воистину ужасает.

… Донеслось до моих ушей. Шидзуночка будто готова упасть в обморок. Шидзуночка, ты устала? Хорошо себя чувствуешь? Нам наверно стоит сворачивать девичьи разговоры и ложиться спать?

— В общем, завтра после школы мы сразу же отправимся в школу, в его школу… Мы определенно отыщем его, за… заделаемся друзьями. Поговорим о многих вещах, и на каникулах будем проводить время вместе, я пойду к нему домой… Эхехе, Шидзуночка, я приложу все свои силы ради этого!

— Разыгравшееся воображение моей подруги не лечится… Эта падающая ниц личность тоже странная. Прости меня господи, здесь я бессильна.

Шидзуночка в чём-то себя упрекает. Сегодня она все же немного со странностями. Наверно это потому, что из-за меня засиделась допоздна за разговорами со мной и теперь в изнеможении. Извини, Шидзуночка.

***

Прошел один год с того самого дня, как мальчик, чьего имени я не знаю, распростёрся на земле.

Я как обычно ввязывалась в бои Куки, и он ввязывался в мои… В любом случае, много чего произошло в последнем году моей средней школы.