Том 1. Глава 4. Страж Глубин

Хадзиме и Юэ собрали мясо с побеждённых скорпиона и циклопов, после чего отнесли всё обратно на его базу. Транспортировка такого большого количества мяса была совсем не простым делом, но предоставив Юэ ещё раз свою кровь для восстановления энергии, Хадзиме смог воспользоваться её помощью. С их объединённой силой, усиленной её повышающей мощь магией, они смогли перенести огромное количество мясо в его укрытие.

Изначально, он предполагал использовать в качестве новой базы комнату, в которой была запечатана Юэ, но она отвергла его предложение.

Он рассудил, что такое было вполне ожидаемо. Ей, скорее всего, осточертело смотреть на стены, которые веками были её тюрьмой. Даже если они собирались засесть на этом этаже до тех пор, пока Хадзиме восполнит свой запас снаряжения, для психического здоровья Юэ было лучше, чтобы она покинула эту комнату. Таким образом, они оба тратили время на разговоры и знакомство друг с другом поближе, пока добывали припасы.

— Тогда это значит, что тебе должно быть как минимум 300 лет, Юэ?

— Грубо спрашивать у девушки о её возрасте.

Сердито взглянула она на Хадзиме. Было похоже, что даже в параллельном мире спрашивать девушку о возрасте было табу.

Из того, что он вспомнил, вампиры были уничтожены в крупной войне, которая объяла земли 300 лет назад. Вероятно, Юэ потеряла чувство времени, заключённая в безмолвную тьму, но разумно было предположить, что она должна быть по крайней мере такого возраста. Если она была запечатана в возрасте двадцати или около того, то ей, скорее всего, могло быть даже намного больше, чем 300.

— Все вампиры живут так долго как и ты?

— …Нет, я — исключение. Я не старею благодаря моим восстанавливающим силам.

Согласно ей, она прекратила взрослеть с тех пор, как пробудила свои силы в юном возрасте. Обычные вампиры могли продлить свой срок жизни, поглощая кровь других рас, но даже тогда они не могли прожить особо дольше двух веков или около того.

Для сравнения, люди в этом мире жили в среднем 70 лет, тогда как срок жизни демонов был намного дольше — в районе 120 лет. Зверолюды имели различный срок жизни, в зависимости от их расы. Эльфы, например, могли жить веками.

Причина особых сил Юэ крылась в том, что она унаследовала кровь древних первородных вампиров. Её родословная делала её одним из сильнейших созданий в мире на то время, и она поднялась на трон в нежном семнадцатилетнем возрасте.

«Понятно. Неудивительно, что она смогла пробиться через панцирь этого скорпиона так легко». – Более того, она была почти бессмертна. Только боги или дьяволы могли претендовать на такой уровень силы. И было похоже, что Юэ была классифицирована как одна из последних.

Её дядя, ослеплённый жадностью и амбициями, распространил ложное представление между такими же вампирами, что Юэ безусловно была дьяволом. Он затем использовал это как оправдание для попытки убийства, но был поставлен в тупик её автоматической регенерацией. В результате, он вместо этого запечатал её тут, в этой подземной бездне. В то время, она была слишком шокирована внезапным предательством, чтобы сопротивляться поимке. К тому времени как она вернула достаточно самообладания, чтобы понять, что только что случилось, она уже была запечатана внутри каменного куба.

Вот почему она не имела ни идеи о том, как скорпион стал обитать здесь, как она была запечатана, или даже как они сумели притащить её сюда в глубины ада. Хадзиме был немного разочарован, услышав это, поскольку он надеялся, что она может знать какой-то выход отсюда.

Она также подробно обсудила с ним особенности своих сил. Предположительно, у неё была идеальная склонность с любой стихией. В какой-то момент Хадзиме вспомнил, что сказал: «Какого чёрта, ты же чертовски наделена талантом…», — на что Юэ ответила словами, что она не очень искусна в ближнем бою. «Лучшее» на что она была способна — это использовать магию усиления для увеличения своих физических способностей, чтобы бегать вокруг одновременно как можно быстрее пуская заклинания. Конечно, её способность игнорировать раны благодаря своей внутренней регенерации и подавляющая мощь её заклинаний означали, что этого уже достаточно, чтобы убить почти что угодно.

Интересным фактом для заметки было то, что она всё ещё произносила вслух названия заклинаний, несмотря на то, что не нуждалась в каких-либо распевах. Выглядело, что это просто стало привычкой, поскольку она начала обучение таким образом. Даже те, кто обладал склонностью к магии обычно должны были произносить что-то связанное с заклинанием, чтобы поддерживать чёткий образ у себя в уме, и было похоже, что Юэ — не исключение.

Её автоматическая регенерация оказалась своего рода особой магией, подобной той, что обладали монстры, и безусловно активировалась до тех пор, пока она обладала маной. До тех пор пока она не была буквально превращена в пепел за мгновение, она могла оправиться от любой раны. Но глядя на это с другой стороны, это означало, что как только её мана иссякнет, её раны больше не будут излечиваться. Получи она какой-нибудь урон в том бою со скорпионом, она бы без сомнения погибла.

— В любом случае… к самому важному вопросу. Юэ, у тебя есть какие-нибудь идеи, где мы? Или идеи как выбраться на поверхность?

— …К сожалению, нет. Однако… — было похоже, что Юэ тоже была неуверенна в их точном местоположении. Хотя её тон были извиняющимся, то, как она замолчала, подразумевало, что она хотя бы что-то да знает.

— …Согласно легендам, этот лабиринт был построен одним из бунтарей.

— Бунтарей?

Сверх того, что это было незнакомое слово, оно обладало довольно зловещим звучанием. Хадзиме остановил свою работу по трансмутации и повернулся лицом к Юэ. Она тоже оторвала свой взгляд от его работы и встретила его взгляд, прежде чем резко кивнуть и продолжить.

— Бунтари… воспротивились богам в Эру Богов… и попытались уничтожить весь мир, — с тем, насколько неразговорчива и невыразительна была Юэ, её объяснения всегда требовали времени. Со своей стороны, Хадзиме имел целую кучу трансмутации, которую надо завершить, так что он вернулся к слушанию во время работы по пополнению запасов вооружения. Предыдущая битва также прямо показала ему, насколько у него не хватает сил, и он начал работу над новым оружием, чтобы устранить свою нехватку огневой мощи.

Предполагается, что было семь потомков богов, которые объединились вместе, планируя разрушение мира. Однако боги остановили их планы, и они были вынуждены бежать в разные концы света. Их бастионы изгнания позже стали называться ‘Семь Великих Лабиринтов’. Великий Лабиринт Оркуса был одним из них, конечно же. Бунтарь, который создал его, по слухам обитал в глубочайшем дне бездны, называемой всеми остальными адом.

— …Вероятно, там может быть путь на поверхность, в глубочайшей части лабиринта…

— Понятно. Я не могу представить, что там может быть какая-то огромная, тысяче-этажная лестница на самом дне. Но если всё это было создано кем-то из Эры Богов, тогда там вероятно есть телепортационный круг или нечто подобное, — Хадзиме улыбнулся этой новой возможности. Он вернул свой взгляд к текущей работе. Юэ последовала его примеру. Её глаза также приклеились к рукам Хадзиме.

— …Это правда так интересно, смотреть как я работаю? — она молча кивнула. Хадзиме подумал, что она выглядела невероятно мило сидя там, обнимая колени пальцами, едва выглядывающими из рукава его мешковатой куртки. Его охватило жгучее желание обнять её.

«Блин, не могу поверить, что такой милой маленькой девочке как она действительно 300 лет. Параллельный мир действительно просто нечто. У них даже есть вечные лоли», - даже трансформировавшийся, Хадзиме никогда не забывал своих знаний отаку. Будто читая его мысли, Юэ внезапно подняла взгляд.

— …Ты только что подумал нечто очень грубое, верно, Хадзиме?

— О чём это ты? — он прикинулся дурачком, внутренне потея от того, насколько чувствительна была женская интуиция. Молча, он вернулся к своей работе, явно надеясь отвлечь внимание Юэ. Он, по-видимому, преуспел, поскольку она начала бомбардировать его вопросами о нём самом.

— …Хадзиме, что ты делаешь здесь? — это был вопрос, которого он больше всего ожидал. Это было, в конце концов, дно бездны. Фигуральная преисподняя. Место, которое никто кроме монстров не звал домом.

Но это был лишь первый из многих грядущих вопросов. Почему ты способен управлять маной напрямую? Почему ты можешь использовать особую магию монстров? Почему ты способен есть мясо монстров и не умирать? Что случилось с твоей левой рукой? Ты вообще человек, Хадзиме? Что за оружие ты использовал ранее?

После первого вопроса как будто прорвало дамбу, и она набросилась на него с вопросами без остановок.

Со своей стороны, Хадзиме тоже жаждал беседы уже слишком долго. Он отвечал на вопросы подробно, совсем не раздражённый штормом расспросов. Выглядело, как будто Хадзиме питал слабость к Юэ. Он, вероятно, также подсознательно осознал в глубине, что она была единственной причиной, по которой он не пал по-настоящему до уровня бесчувственного монстра, который заботился только о собственном выживании.

Начиная с призыва, он пересказал историю о том, как оказался здесь. Он рассказал Юэ про то, как они были выбраны героями, и как он был бесполезным Синергистом без каких-либо полезных навыков; до вылазки в лабиринт и его битвы с Бегемотом; к тому, как он стал жертвой предательства одного из его одноклассников; про его падение в ад; как он потерял свою руку от Когтистого Медведя; его обнаружение зелья (Юэ позже объяснит ему, что это была Амброзия); как он начал поедать монстров; как знания из его оригинального мира дали ему идею для его оружия; его реванш с Когтистым медведем; и, наконец, его спуск через подземелье, пока он не достиг её этажа. Он долго говорил обо всём, что мог вспомнить. И когда его история завершилась, он услышал её шмыганье.

— Что случилось? — спросил Хадзиме, с явным беспокойством в его голосе. Когда он взглянул на Юэ, то увидел слёзы текущие из её глаз. Удивлённый, он поспешно вытер слёзы с её лица и повторил свой вопрос.

— Что произошло? Что случилось?

— …Шмыг… Хадзиме… ты так много страдал… прямо как я…

Она плакала за него. Хадзиме на мгновение опешил, прежде чем ободряюще улыбнуться и похлопать Юэ по голове.

— Не беспокойся об этом. Это всё уже дела прошлого. Нет смысла цепляться за него. Меня уже не так особо волнуют мои одноклассники, и я не очень заинтересован в мести. Всё, что меня сейчас волнует — это полировка моих навыков, чтобы я мог выбраться отсюда живым и найти способ вернуться домой.

Всё ещё шмыгая, Юэ закрыла глаза и насладилась ощущением поглаживания её головы, выглядя очень похожей на большую кошку. Однако, она внезапно вздрогнула с удивлением, когда Хадзиме упомянул возвращение домой.

— …Ты собираешься вернуться назад?

— Хм? Ты имеешь в виду мой родной мир? Конечно, собираюсь. Я скучаю по нему… Много чего уже поменялось, но я всё ещё хочу пойти домой…

— …Ясно.

Она взглянула вниз отрешённо и тихо прошептала:

— …У меня нет дома, куда вернуться… больше…

— …

Хадзиме убрал свою руку с головы Юэ и грубовато почесал свой затылок.

Он ни в коем случае не был тугодумом, в связи с чем, он уже смутно осознал, что она начала относиться к нему как своему новому «дому», так сказать. Это была та же причина, по которой она попросила его дать ей имя. Она была обеспокоена, что она опять потеряет свой дом, если он вернётся в свой первоначальный мир.

«Разве ты не пообещал себе, что будешь жить только ради исполнения своего желания? Насколько мягче ты можешь стать?» — ругал себя в уме Хадзиме, но всё же протянул свою руку, чтобы погладить голову Юэ ещё раз.

— Что ж, как насчёт отправиться со мной, в таком случае?

— А? — её глаза расширились от удивления, по мере осознания его слов. Она пристально смотрела на него своими алыми глазами, влажными от слёз. Обеспокоенный её пристальным взглядом, он быстро заговорил.

— Я имею в виду, назад со мной, в мой мир. Это скучное место с одними только людьми, и кто-то с такими поразительными силами как у тебя может не найти его соответствующим своим вкусам, но… ну, я полагаю к этому моменту мои способности уже настолько же безумны. В любом случае, я не представляю, понравится он тебе или нет… и это только если ты хочешь пойти, но, ну, что ты скажешь?

Она моргала глядя на него в замешательстве несколько секунд, прежде чем робко спросить: «Я правда могу?», — хотя её голос был кротким, её глаза были переполнены надеждой.

Хадзиме улыбнулся, увидев, как заметно блестели её глаза, и кивнул. Когда он сделал так, Юэ улыбнулась настолько ярко, что почти ощущалось будто её безэмоциональная маска до сих пор была просто игрой. На несколько мгновений он был полностью пленён её сияющей улыбкой. Спустя какое-то время он осознал, что пялится на неё как идиот, и быстро тряхнул головой.

Неспособный продолжать смотреть на неё, Хадзиме вернулся к своей работе. Завороженная, Юэ подсела рядом смотреть. Однако в этот раз она села намного ближе к нему, наблюдая как он трансмутирует. Он должен был постоянно напоминать себе не начинать волноваться.

— …Что это? — она указала на механическое детали, которые Хадзиме сейчас трансмутировал. Там был тонкий цилиндр около метра в длину, красные патроны двадцать сантиметров в длину и несколько других странных объектов. Они все были частями нового оружия, которое он создавал, чтобы компенсировать нехватку мощности Доннера.

— Это, ухх… противотанковое ружьё, версия усиленная рельсотроном. Я показывал тебе другое моё оружие, верно? Это в основном просто увеличенная версия его, с особыми патронами. — Как только все части будут собраны вместе, они превратятся в ружьё, которое будет полтора метра в длину. Он гадал ранее, как он мог бы увеличить свою огневую мощь, и пришёл к заключению, что не было возможности увеличить взрывную мощь Доннера, или ускорение его пуль. Это просто означало, что если он хочет стать сильнее, ему надо будет создать новое оружие.

И данному оружию, безусловно, понадобится более широкий и длинный ствол, чтобы оно могло вместить патрон большего калибра и ускорять его дольше.

Вот почему он решил создать его по образцу противотанкового ружья. Его размер делал его неповоротливым для ношения, и он мог вмещать только один патрон за раз, но его мощь предполагалась неоспоримой. Один лишь Доннер уже был помощнее обычного противотанкового ружья, так что было логично, что усиленное рельсотроном ружьё будет стрелять с мощностью достаточной для уничтожения почти чего угодно. Одной лишь отдачи такого ружья будет достаточно, чтобы сломать руки любому обычному человеку.

Теоретически, его новый Шляген* должен был быть в 5-6 раз мощнее Доннера… или, по крайней мере, на это он надеялся.

Для его создания он использовал материалы, добытые из скорпиона. Когда битва завершилась, он обследовал супер твёрдый панцирь скорпиона. К его удивлению, Оценка Руд оказалась способна на это и показала ему его свойства.

Штар руда: необычная руда с уникальной связью с маной. Чем больше маны она поглощает, тем крепче становится.

Оказалось, что крепость скорпиона произошла из-за формирования его панциря штар рудой. Поскольку скорпион вероятнее всего был способен влить огромное количество маны в него, он стал идеальной защитой.

«Если она классифицирована как руда, я должен быть способен воссоздать её сам, верно?» — он проверил эту теорию и обнаружил, что может воссоздать эту руду довольно легко. После чего, по-настоящему удручающая мысль пробежала в его разуме: «Так, стоять, если это руда, я просто мог трансмутировать этот панцирь тупого скорпиона и избавить нас от кучи проблем».

В конце концов, они всё равно преуспели и сумели заполучить довольно интересные новые материалы, так что он решил, что всё в порядке. Как только он выяснил свойства руды, он немедленно приступил к работе над созданием ствола Шлягена. Его навыки развились значительно со времён создания Доннера, так что его работа шла намного более гладко, чем раньше.

Он также был очень точен с тем, как создавал патроны. Он использовал таур для сердечника пули и наносил сверху покрытие из штара, для увеличения крепости. Это была его фантастическая версия пули с цельнометаллической оболочкой. Он также убедился, что его соотношение уплотнённого взрывкамня для новых патронов было идеальным. Благодаря своему производному навыку Дубликат Трансмутации он легко мог массово производить патроны, как только закончит удовлетворительный прототип для работы. Он разговаривал с Юэ всё время, пока работал, и время пролетело быстро, пока он заканчивал Шляген.

Он выглядел довольно угрожающе, как только был собран вместе. Он смотрел на него с гордостью, удовлетворённый качеством своей работы. Наконец закончив, он осознал, что был довольно голоден, и поджарил немного мяса циклопов и скорпиона.

— Юэ, хочешь немного… Э, постой, тебе наверно не стоит есть это, да? Я точно не хочу позволять тебе испытывать подобную боль… Действительно, поскольку ты вампир, может ты вполне легко можешь есть мясо монстров? — поедание мяса монстров к этому моменту стало естественной рутиной для Хадзиме, и он по привычке почти пригласил Юэ присоединиться, прежде чем поправил себя. Он взглянул на неё и увидел, что она играется с его новым оружием. Когда она заметила его взгляд, то положила оружие на мгновение и покачала головой со словами: «Мне не нужна еда».

— Полагаю в этом есть смысл. Ты прожила 300 лет без ничего в конце концов… И всё же, ты совсем не становишься голодной?

— Становлюсь… но пока что я сыта.

— Сыта? Ты уже поела что-то? — он наклонил голову в замешательстве от заявления Юэ. Он указывала на Хадзиме.

— …Ммм. Твоя кровь, Хадзиме.

— Ааа, понятно. Тогда это значит, что до тех пор пока у них есть кровь, вампирам не надо есть?

— …мы можем поглощать нутриенты и из еды… но кровь намного эффективнее.

Он предположил, что это было вполне логично, что вампирам хватит одной только крови. «Выходит Юэ сыта кровью, которую она высосала из меня», — когда он кивнул себе в понимании, Юэ намекающе облизнула свои губы.

— …Почему ты так облизываешься?

— Хадзиме… вкусный…

— Э-Это не так, я съел так много монстров к текущему моменту, что я, вероятно, отвратителен на вкус.

— …У твоей крови очень богатый вкус…

— …

По словам Юэ, кровь Хадзиме была на вкус как очень пикантный суп. «Думая об этом, она выглядела очень счастливой и в прошлый раз, когда высасывала мою кровь», — он представил, что это должно быть сродни употреблению первоклассного блюда после голодания неделями.

Но когда она облизывала так губы, то выглядела пугающе соблазнительной, так что Хадзиме желал, чтобы она прекратила. Именно в такие моменты он вспоминал, что она была намного старше него. Но её внешность всё ещё была как у молодой девочки, что заставляло Хадзиме ощущать вину за грязные помыслы.

— …Восхитительная кровь.

— …ух, дай передохнуть, — его спутница была довольно опасна, больше чем в одном смысле.

В тот же день, когда Хадзиме и Юэ встретились и сразились со скорпионом, Коуки и остальные вернулись к входу в Великий Лабиринт Оркуса. Хотя в этот раз тут был не весь класс, а только четвёрка Коуки, Хияма и его банда отморозков, и член клуба дзюдо по имени Дзюго Нагаяма вместе со своими пятью здоровыми членами группы.

Причина их возвращения была довольно простой. Даже если они избегали разговоров об этом, смерть Хадзиме всё ещё висела на большинстве учеников. Они осознали, что могут по-настоящему погибнуть, сражаясь в этом мире, и этот факт крайне сильно пошатнул их уверенность в своих способностях. Смерть Хадзиме травмировала их.

Естественно, Святая Церковь была не рада развивающимся событиям. Они призывали учеников вернуться и получить больше реального боевого опыта, думая, что время и близкое знакомство позволят излечить их раны.

Однако, Айко неистово протестовала против этого плана.

Она отсутствовала в судьбоносном походе, когда Хадзиме упал. Из-за редкости и ценности имеющейся у неё профессии Святая Церковь хотела, чтобы она сфокусировалась больше на культивировании земель, чем на получении боевого опыта. До тех пор пока у них были её сельскохозяйственные силы, они могли легко решить свои проблемы с едой.

Когда она узнала о смерти Хадзиме, Айко потеряла сознание от шока. Она ощущала ответственность за учеников и не могла простить себя за то, что укрылась в безопасности замка, когда один из её учеников сражался и умер. Она винила себя в неспособности вернуть всех обратно в Японии целыми и невредимыми. Поэтому она категорически отказывалась допускать, чтобы её учеников подвергали какой-либо дальнейшей опасности.

Её профессия была достаточно особой, чтобы она была способна в одиночку кардинально изменить сельскохозяйственные стандарты этого мира. В связи с чем, когда она запротестовала против любых дальнейших практических занятий, у Святой Церкви не было иного выбора кроме как уступить. Они не могли позволить себе, чтобы Айко настроилась против них.

В результате только группа Коуки, группа Хиямы и группа Дзюго, которые самостоятельно вызвались вернуться на поле боя, были у лабиринта. Чтобы стать сильнее, они выбрали ещё раз бросить вызов Великому Лабиринту Оркуса. Капитал Мелд и отряд рыцарей также сопровождали учеников в этот раз.

Сегодня обозначило шестой день их экспедиции.

Они прошли весь путь до шестидесятого этажа. Всего-лишь через пять этажей они прибудут в глубочайшую точку, когда-либо исследованную людьми.

Однако Коуки и остальные в данный момент застряли. Не то чтобы не было пути вперёд, сколько вид, лежащий перед ним, возвращал старые страхи, которые заставляли их замереть на месте.

Огромный обрыв протянулся перед ними. Хотя он не был тем же, с которого упал Хадзиме, он был достаточно похожим, чтобы вернуть неприятные воспоминания. Чтобы продвинуться на следующий этаж, они должны будут пересечь подвесной мост, который протянулся через всё помещение. Обычно это не было бы проблемой, но старые воспоминания приковали учеников на месте.

— Каори… — обеспокоенно позвала Шизуку свою подругу. Каори медленно покачала головой и повернулась улыбнуться Шизуку.

— Я в порядке, Шизуку-тян.

— Ладно… но не перенапрягайся, хорошо? Тебе не нужно притворяться сильной передо мной.

— Эхехе, спасибо, Шизуку-тян.

Шизуку ответила Каори улыбкой. Мощный свет всё ещё обитал в глазах Каори. Она больше не была охвачена отчаянием. Шизуку, которая была одарена силами наблюдения больше средних и талантом понимать чувства окружающих, осознала, что Каори сказала правду, когда говорила, что она в порядке.

«Каори действительно сильная». Была почти полная уверенность, что Хадзиме мёртв. Его шансы выжить честно говоря были меньше безнадёжных. Несмотря на это, Каори не выбрала ни бежать от этого, ни отрицать этого. Она просто продолжала идти вперёд, решившаяся увидеть правду сама. Шизуку восхищалась её силой.

Но как всегда, тугодумный герой класса был неспособен осознать это. Для Коуки это выглядело так, будто Каори всего-лишь печалилась о смерти своего одноклассника: «Она действительно должна быть доброй, если до сих пор опечалена его смертью». Таким образом, когда она улыбнулась Шизуку, он решил, что она должно быть пересиливает себя, чтобы выглядеть радостной.

Он даже не раздумывал над возможностью наличия у Каори чувств к Хадзиме, или что он до сих пор мог быть жив, и подошёл, чтобы предложить ненужные слова утешения.

— Каори… я правда восхищаюсь тем, насколько ты добра. Но я не могу позволить тебе быть вечно подавленной из-за смерти своего одноклассника! Нам надо двигаться вперёд. Я уверен, что Нагумо тоже этого хотел бы.

— Эй, Коуки…

— Прошу позволь мне закончить, Шизуку! Я знаю, она может не хотеть слышать этого, но как её друг детства, я должен открыть её глаза! Каори, всё будет в порядке. Я всё ещё с тобой. Я никогда не умру. И я не позволю никому другому умереть. Я обещаю, что не допущу, чтобы ты когда-либо вновь опечалилась.

— Хааа, это парень никогда не меняется… Каори, я…

— Ахаха, не беспокойся, Шизуку-тян. Эмм… я понимаю, что ты хочешь сказать, Коуки-кун, так что тебе тоже не надо беспокоиться.

— Да? Я рад, что смог донести до тебя это! — Каори криво улыбнулась, чувствуя небольшую вину за подливание масла в недопонимание Коуки. Но даже если бы она попыталась объясниться с ним, она сомневалась, что он поймёт.

Хадзиме уже давно умер в голове Коуки. Так что для него было невозможно представить, что причина, по которой Каори так яростно тренировалась и была так активна за возвращение в лабиринт, была связана с тем, что она искала его. Поскольку он никогда даже раза не сомневался в том, что его убеждения были абсолютной правдой, он бы просто подумал, что Каори неспособна взглянуть в глаза реальности, или что смерть Хадзиме как-то повредила её разум, скажи она ему свои настоящие чувства.

Она знала Коуки достаточно долго, чтобы понять как он мыслит, и потому решила, что будет намного проще просто согласиться с его интерпретацией.

При этом, у него не было никаких скрытых мотивов за тем, чтобы подбодрить Каори. Он серьёзно беспокоился за неё. Обе Шизуку и Каори привыкли к его поведению, так что они обычно просто игнорировали его, но будь такая речь направлена на любую другую девушку, она бы втюрилась в него за мгновение.

Коуки был умён, добр, красив и атлетичен; такой идеальный парень, которому никакая обычная девушка обычно не думает сопротивляться. Однако, была причина, по которой обе подруги детства совершенно не имели никакого романтического интереса к нему. Шизуку провела своё детство, тренируясь в додзё отца под его строгим надзором, среди множества других взрослых. Её воспитание, смешавшееся с её природной наблюдательностью, привело к тому, что она быстро осознала фатальный недостаток Коуки: его ошибочное чувство справедливости. Чувство справедливости, которое приносило Шизуку ничего кроме проблем. Конечно, она всё ещё заботилась о нём, как о друге.

Со своей стороны, Каори была от природы тугой, когда это касалось вопросов любви, и она слышала достаточно жалоб от Шизуку, чтобы быть более или менее осведомлённой о настоящем характере Коуки. Она действительно думала, что он неплохой человек, но его клишированные речи не могли затронуть её сердца, и она не заимела никакого романтического интереса в нём.

— Каори-тян, я здесь для тебя! Если есть что-то, с чем я могу помочь, просто спроси.

— Ага, мы твои друзья, Каорин!

Две девушки, Эри Накамура и Сузу Танигучи, подошли к Каори, чтобы попытаться приободрить её.

Каори встретила их двоих только в старшей школе, но они сошлись моментально, и теперь считались одними из её лучших подруг. В дополнение, они были сильными бойцами, которые были достаточно сильны, чтобы сражаться в группе Коуки.

Эри была красивой девушкой, которая стригла волосы в аккуратный боб и носила очки. Она была тихой и нежной девушкой, которая обычно наблюдала за всем издалека. Она любила книги и напоминала типичного книжного червя. Она была, к тому же, библиотекарем класса.

Сузу, с другой стороны, была маленькой, едва 142 сантиметра ростом. Несмотря на своё маленькое сложение, она имела неиссякаемый источник энергии, и всегда выглядела будто веселилась. Она собирала волосы в косички и всегда носилась по округе. Её гиперактивный характер сделал её талисманом класса.

Они обе видели, насколько расстроена была Каори, когда Хадзиме упал с обрыва, и обе понимали и одобряли решением Каори самой довести дело до конца.

— Ага. Спасибо, Эри-тян, Сузу-тян, — улыбнулась она ободряюще своим двум подругам.

— Ооо, ты такая храбрая, Каорин! Нагумо-кун, тебе лучше не делать Каорин грустнее чем сейчас. Если ты не жив, я убью тебя сама!

— Э-эмм, Сузу? Ты не сможешь убить его ещё раз, если он уже мёртв, верно?

— Какая разница! Ладно, если он мёртв, мы просто воспользуемся твой некромантией, чтобы оживить его, Эририн!

— С-Сузу, не говори такого! Каори всё ещё думает, что Нагумо-кун жив, помнишь? Кроме того, моя некромантия не… — Эри отчитала Сузу за её бестактное поведение. Это взаимодействие отражало какими они обычно были.

Каори и Шизуку улыбнулись радостно, наблюдая за своими шумными подругами. Коуки и остальные ушли вперёд, так что они не слышали беседы между четырьмя девушками. Вместе со своим заносчивым чувством справедливости, он также был благословлён способностью удобно становиться глухим, когда кто-то говорил нечто, что не включалось в его мировосприятие.

— Всё в порядке, Эри-тян, я не против.

— Но Сузу, ты всё же должна немного убавить голос. Ты беспокоишь Эри.

Сузу надула щёки и насупилась от слов Шизуку. Хотя она с облегчением услышала, что Каори не задели слова Сузу, Эри всё ещё была бледной.

— Эририн, ты всё ещё некомфортна с использованием некромантии? Это такая крутая профессия, к тому же…

— …Ага, прости. Я знаю, что была бы более полезной, если бы могла использовать её как следует.

— Эри, у всех есть их силы и слабости. Ты также обладаешь очень высокой склонностью к магии, так что не переживай об этом особо, ладно?

— Это верно, Эри-тян. Тот факт, что это твоя профессия просто значит, что у тебя к этому склонность. Это не значит, что тебе нужно пересиливать себя использовать её, если ты не хочешь. Ты уже более чем полезна, с одной только магией.

— Я знаю, но я всё же думаю, что я должна попробовать освоить её. Тогда я буду ещё более полезной.

Она сжала свой маленькую руку в кулак и укрепила свою решимость. Сузу скакала вокруг Эри, приговаривая: «Вот это дух, Эририн!», — пока Шизуку и Каори наблюдали.

Профессией Эри был Некромант. Она использовала тёмную магию, чтобы искажать разум и дух остальных, и в основном являлась классом мага дебаффера. Наиболее продвинутые её навыки включали использование тёмной магии, чтобы воззвать к оставшимся привязанностям умерших. Святая Церковь наняла несколько некромантов в качестве медиумов, и они использовали свои силы, чтобы беседовать с мёртвыми и доносить их последние слова их семьям и друзьям. К ней относились как к довольно священной профессии.

Однако, настоящая сила некромантии не останавливалась на этом. Правильным способом использовать магию некромантии было обернуть оставшиеся мысли этих людей в магию, и затем использовать их для овладевания их трупами. Трупы, возрождённые таким методом, была способны использовать навыки, которыми они обладали при жизни, до определённого предела. Более того, некроманты могли овладевать телами живых, и копировать их навыки в определённой степени.

Однако, оживлённые трупы никогда не возвращались к жизни по-настоящему. Хотя они могли отвечать на простейшие команды, они сохраняли лишь небольшую часть своей первоначальной личности, а их кожа оставалась бледной и безжизненной. Они были куда больше как зомби, чем что-либо ещё. Более того, совесть Эри не давала ей использовать её для чего-то настолько аморального как возрождение мёртвых, так что она тренировала свои способности некромантии лишь немного.

Пока девушки обсуждали силы Эри, одна фигура наблюдала за ними, или точнее Каори, из теней.

Дайске Хияма. Через несколько дней, после возвращения в столицу, Хияму начали сторониться остальные ученики. Как только они немного успокоились, то, как он и ожидал, они начали винить его за то, что он завёл их всех в эту ловушку.

Он подготовил план об этом, и как только посыпались оскорбления, он немедля встал на колени и замолил о прощении. Он знал, что пытаться спорить в ответ сделает всё только хуже. Чтобы убедиться, что он оказал максимальное впечатление, он выбрал особенное время и место, чтобы устроить своё извинение.

Точнее, он убедился сделать это публично, перед Коуки. Он знал, что Коуки скорее всего простит его, если он честно извинится, и затем смягчит вопрос с остальными одноклассниками.

Его план идеально преуспел, и люди быстро прекратили направлять на него своё презрение. Каори была основательно доброй натуры, и даже она простила его, когда он встал на колени и взмолился со слезами на глазах. Всё до сих пор шло согласно его плану. Однако Шизуку всё ещё неясно подозревала Хияму, и недолюбливала его за манипуляцию её друзьями.

Тем временем, Хияма начал втихаря исполнять приказы, которые он получал от фигуры с того дня. Это были довольно пугающие приказы. Приказы, которые он обычно никогда бы не принял. Но теперь, когда он перешёл черту, не было пути назад. Насколько бы он это не ненавидел, он согласился исполнять приказы.

Он был напуган своим одноклассником, который был способен замышлять нечто настолько ужасающе и всё ещё как-то смешиваться с остальными одноклассниками. Тем не менее, в смеси с ужасом было маленькое зерно радости от чистоты гениальности и дерзости плана.

«Этот монстр просто безумен. Но если я сделаю что сказано, Каори будет моей…» Если он последует приказам, Каори безусловно будет его. Он ощутил поток дикой радости, и его губы изогнулись в злобной улыбке.

— Эй, Дайске, что не так? — Кондо, Накано и Сайто смотрели на Хияму с озадаченным выражением на лицах. Эти три прихвостня всё ещё зависали с Хиямой. Как говорится, одного поля ягоды. Их отношения стали немного напряжёнными, когда на Хияму накинулись, но его раскаивающееся извинение восстановило их дружбу. Было под вопросом, могло ли это всё ещё называться дружбой, если они сходились только когда это было удобно, но просто так оно и было.

— О-о, ничего такого. Я просто счастлив, что мы добрались до шестидесятого этажа.

— О, ага, я понимаю о чём ты. Ещё пять этажей и мы будем величайшими в истории спускавшимися в подземелье!

— Мы стали довольно сильны, да? Чувак, эти ребята, оставшиеся позади, не имеют яиц.

— Ну же, ну же, не говори так. Мы просто настолько сильнее, вот и всё. — Трое остальных приняли объяснение Хиямы без каких-либо вопросов.

Вера в то, что они особенные просто из-за победы в нескольких боях, была отличительной чертой всех мелких отморозков. И как отморозки, которыми они являлись, она действительно важничали среди учеников, которые предпочли остаться. Их наглость начала беспокоить остальных. Однако, они всё же были достаточно сильны, чтобы добраться до шестидесятого этажа, так что никто не был достаточно храбр, чтобы жаловаться им в лицо.

Кроме того, даже они не могли тягаться с группой Коуки, так что они, по крайней мере, оставались покладистыми в их присутствии. Прямо как мелкие отморозки.

Группа сумела продвинуться без особых трудностей, и совсем скоро их нога ступила на исторический шестьдесят первый этаж.

— Всем быть настороже! Этот этаж не был полностью картографирован. Никто не знает, что может случиться! — прокатился громкий голос Капитана Мелда по помещению. У Коуки и остальных были мрачные выражения на лице, когда они ступили в неизвестность.

Спустя пару минут ходьбы они обнаружили себя в огромном зале. Все присутствующие внезапно почувствовали озноб, пробежавший у них по спине.

Угрожающее предчувствие охватило их, предчувствие, которое совсем скоро окажется точным. Магический круг внезапно засиял в центре помещения. Очень знакомый, пульсирующий, тёмно-красный магический круг.

— Т-ты должно быть шутишь… Снова эта штука!? — холодный пот выступил на лбу у Коуки. Все остальные также явно нервничали.

— Серьёзно!? Я думал этот ублюдок сдох, когда упал! — закричал Рютаро, с очевидным шоком в его голосе. Капитан Мелд обратился к группе жёстким, но спокойный голосом.