Том 13. Глава 6. Конец пути

Рагнарек. Такое название дали битве с Эхитом, битве, которая решила судьбу мира. 

С тех пор прошел месяц, и в том месте, которое когда-то было столицей Хейлигха, слышались оживленные голоса. В основном это были голоса инженеров и рабочих, которые выкрикивали заказы, требовали материалы и время от времени делали короткие перерывы, чтобы поболтать друг с другом. 

Разнообразные цвета маны десятков разных людей освещали строительную площадку, повсюду летали камень и древесина. Именно так и выглядела отстройка города в фэнтезийном мире. Столица Хейлигха в основном пострадала от подрыва Божественной горы. И все же всего через месяц завалы были полностью расчищены, началась реконструкция. 

Те, кто не смог принять участие в Рагнареке, активно помогали в восстановлении города. Ремесленники и обычные люди разных стран и рас прибыли, чтобы помочь. 

Еще когда одноклассники Хадзиме отправились в разные государства с просьбой о помощи, они установили тот же артефакт-монитор, который Лилиана использовала для наблюдения за полем битвы в столицах всех этих стран, а также в их крупных городах. Таким образом, все смертные расы могли наблюдать за этой битвой на своих городских площадях. 

И после того, как они стали свидетелями такого легендарного столкновения, они почувствовали сильное желание сделать что-то значимое. 

После битвы Хадзиме вновь открыл порталы, соединявшие большинство крупных городов континента, и множество людей хлынули сюда, чтобы воссоединиться с любимыми, которые сражались, и отпраздновать победу человечества. В то же время они увидели, в каком плачевном состоянии находится столица, и решили посвятить свое время помощи в ее восстановлении. Благодаря огромному притоку рабочей силы большую часть столицы можно будет восстановить за полгода. 

Равнины, служившие основным местом расположения войск во время Рагнарека, теперь стали местом расположения штаб-квартиры сил реконструкции. Территория вокруг крепости была опустошена сражением, но ее восстановили и заполонили рядами временных жилищ и других сооружений для всех рабочих и ремесленников. 

Торговцы тоже рванулись в Хейлигх, чтобы продать предметы первой необходимости, стройматериалы и все остальное, что могло понадобиться рабочим. Повсюду появлялись рестораны и магазины товаров повседневного спроса, и при таких темпах развития событий этот временный лагерь вполне мог стать постоянной частью столицы. Конечно, это потребовало бы некоторого расширения, но при некоторых усилиях восстановленная столица была бы гораздо великолепнее первоначальной. 

Сам форт также перепрофилировали во временный дворец Хейлигха. Его расширили, чтобы сделать его более комфортным жилым пространством. 

В командном пункте форта, превратившегося во дворец, молодая девушка обеспокоенно вздохнула. 

Это была не кто иная, как Лилиана С. Б. Хейлигх, девушка, которая возглавляла армии Тортуса и сама по себе стала легендарной фигурой. 

— Лили, будешь так много волноваться — облысеешь, — раздраженно сказала ей Юка. 

— Как ты можешь так говорить?! 

Она оторвала взгляд от документа, который изучала, и посмотрела на Юку, которая сидела за своим столом, сортируя пачку документов. Она решила помогать Лилиане с ее обязанностями, как и Айко, которая сидела за столом напротив нее. 

— А что, собственно, такого-то? — с любопытством спросила Айко. — Если люди хотят помочь, почему бы и не разрешить им? 

— У нас уже и так весь лагерь под завязку! 

Было здорово, что так много людей захотели приехать и помочь восстановить столицу, но это уже было чересчур. Из-за того, что приезжало так много людей, Лилиана попала в организационный ад, пытаясь управлять всеми ими, ища им временное жилье, расширяя лагерь и так далее. 

Такими темпами этот временный лагерь сам превратится в город задолго до того, как восстановят столицу. 

Естественно, все дворяне и министры, которые до сих пор помогали Лилиане, также усердно работали над этим вопросом, но в конечном счете большая ответственность легла на ее юные плечи. Она стала живой легендой, поэтому на нее легло бремя решений. 

Обычно, когда такая большая группа разношерстных людей собиралась вместе, это приводило к большому количеству разногласий. Единственной причиной, по которой все шло гладко, была Лилиана. Поскольку все ей доверяли, она смогла взять на себя командование всей операцией по восстановлению. Никто не хотел идти против ее желаний, поэтому люди редко спорили с ее решениями. Одной из причин, по которой Айко и Юка решили помочь Лилиане, было то, что они хотели авторитет Богини Плодородия и лидера учеников, чтобы укрепить влияние Лилианы. Хотя, конечно, они также искренне хотели помочь ей. 

— Ну-ну, успокойся, Лили. Номура и другие усердно работают над расширением лагеря, так что места должно быть достаточно. 

— Айко, это и является проблемой. Такими темпами мы построим столицу в пять раз больше изначальной. Ты же понимаешь, что как только вы нас покинете, нам придется управлять этим огромным супергородом? 

— О-о, кстати, когда Симон и его священники вернутся? 

— Ай, если вам хочется сменить тему, нужно это делать как-то более плавно... — сказала Юка со слабой улыбкой. 

Под глазами Лилианы были темные круги, но она смотрела на Айко с большей силой, чем можно было ожидать от такой юной девушки. Ее переживания во время Рагнарека закалили ее и сделали довольно сильной правительницей. Айко задрожала, затем застенчиво отвела взгляд. Девочка на десять лет младше ее разговаривала с ней свысока, но по выражению глаз Лилианы она поняла, что сейчас лучше промолчать. Кроме того, люди находили милым, когда она съеживалась, как маленький зверек, и даже Лилиана вскоре успокоилась. Она вздохнула и откинулась на спинку стула, отчего тот слегка заскрипел. 

— Какое-то время его не будет. Он сказал, что его долг — распространять правду о Боге и о том, кем были Освободители. Хотя я согласна, что таким должен заниматься лично глава церкви... 

— Он на удивление подвижен для своего возраста. Все будет в порядке. 

— Я думаю, он просто хочет путешествовать. 

Симон, конечно, участвовал в Рагнареке, но он мало чем помогал Лилиане. Он был свободным духом стариком, который ради развлечения бродил по улицам города, чем удручал своих епископов и священников. С другой стороны, простые люди любили его за то, каким приземленным он был. 

— Но знаете, если церкви нужно измениться, я думаю, что он — идеальный символ того, чем она должна стать, — ответила Айко, побуждая остальных кивнуть. 

Больше не было необходимости в церкви, которая утверждала бы, что ее догматы и вера абсолютны. 

Религия существует для того, чтобы служить людям, а не наоборот. 

Церковь должна стать местом, куда люди могут обратиться за убежищем и утешением, а не строгим надзирателем, ибо люди имеют право жить свободно. 

Лучший Бог — тот, который ничего не делает. Тот, кто просто наблюдает за жизнями смертных и благословляет их с высоты. 

Если люди нуждаются в спасении, они должны обратиться друг к другу. 

Если людям нужна поддержка, они должны обратиться друг к другу. 

Те, кто творит добро, — святые люди, независимо от того, носят ли они робы. 

Таковы заповеди нашей новой церкви. 

Новые догматы, провозглашенные папой Симоном, резко отличались от того, чем церковь была до сих пор. Он подождал, пока все немного успокоится, чтобы обнародовать их, поскольку знал, что они вызовут большое замешательство среди верующих. И, как и ожидалось, они и вызвали, но поскольку он ходил и разговаривал с простолюдинами несмотря на то, что среди верующих его считали живым воплощением бога, они постепенно начали привыкать к его новой доктрине. Людям было трудно думать, что есть что-то настолько святое и неприкосновенное, что заслуживает абсолютного повиновения, когда их папа покупал шампурик кебаба (П.п.: шашлык) в городских киосках и ел его прямо на улице, особенно учитывая, как он забавно улепетывал от епископов, которые пытались затащить его обратно в церковь. Конечно, некоторые люди были настолько шокированы, что обращались к целителям, утверждая, что видят галлюцинации, но в целом результаты такой деятельности Симона были исключительно положительными. 

— Верно, некоторые ошибки можно исправить только с таким папой, как он, Айко. Реформация церкви и распространение правды об Освободителях — обе эти задачи важны. 

— Правды, да? — сказала Юка со странным выражением лица. 

Хадзиме изменил придуманную с Лилианой историю о добром и злом боге. Теперь она включала в себя и Освободителей. 

— Ну, по большей части правда? “Существует настоящий бог по имени Эхитлибре, но потом злой бог по имени Эхитрудже скрыл правду о его существовании и притворился создателем Тортуса. Освободители были группой отважных героев, которые собрались вместе, чтобы свергнуть его и освободить мир от его тирании”. 

— “Но они не смогли победить его и были заклеймены Скитальцами после того, как он разбил их. Однако даже тогда они не сдались и создали Лабиринты, чтобы передать свои силы людям, которые смогут пройти их. Их лидером была та, кто спасла нас от уничтожения во время Рагнарека, Миледи Райсен”. Как-то так заканчивается эта история? — сказала Айко, заканчивая рассказ за Лилиану и хмурясь следом за Юкой. 

Только Лилиана, казалось, не возражала против того, что они немного исказили правду. 

— Правда, что лишь разобьет сердца людей нам не нужна. Конечно, часть этой истории — ложь, но, если эта маленькая ложь поможет людям сохранить свою веру, не впадая в отчаяние, и поможет избавиться от ненужных распрей, тогда в чем проблема? 

Юка и Айко обменялись взглядами, впечатленные рассуждениями Лилианы. Затем они слегка улыбнулись друг другу, радуясь тому, что она выросла в своих суждениях. Лилиана проигнорировала их покровительственные взгляды и сделала глоток своего уже остывшего черного чая. 

— Кроме того, важная часть этой истории — чистая правда. Миледи действительно спасла нас. 

Хадзиме рассказал ей о жертвоприношении Миледи, а также о том, что произошло в последние минуты пребывания в Святилище. 

— Миледи Райсен отдала свою жизнь ради спасения этого мира. Она, несомненно, предотвратила последний коварный замысел Эхита. 

Несмотря на отказ от своего человеческого тела и переселение души в голема, несмотря на то, что Миледи провела тысячелетия в одиночестве, она ни разу не разочаровалась в будущем человечества. Ее преданность людям этого мира была больше, чем у кого бы то ни было. И во время Рагнарека сотни и тысячи солдат видели это своими собственными глазами. Им не нужны были речи Айко или Симона, чтобы понять, что Миледи любила и спасла все человечество. Это было очевидно любому, у кого были глаза. 

Титул, который Хадзиме присвоил Миледи, Защитница мира, уже распространился среди людей, и они уже начали привыкать называть ее и ее спутников Освободителями, а не Скитальцами. Историки были заняты тем, что собирали события Рагнарека в свои книги, а также просматривали старые учебники истории и следили за тем, чтобы они были переработаны, чтобы рассказать “правдивую” историю Освободителей. История борьбы Миледи и ее товарищей наконец увидит свет. 

Кстати, имя Эхитлибре было придуманным Хадзиме словом, которое означало “Семь Освободителей”. 

Изначально Хадзиме придумал историю, в которой Эхитрудже был злым богом, укравшим имя настоящего Эхитрудже, который предположительно был добрым. Но, узнав, что Эхитрудже усиливался с помощью молитв людей, Хадзиме решил на всякий случай максимально стереть имя Эхитрудже из сознания людей. Скорее всего, Эхитрудже уже не вернется, но Хадзиме не хотел рисковать. Кроме того, сама мысль о том, что будущие поколения будут думать, что он сражался ради спасения “доброго” Эхитрудже выводила его из себя. 

В конечном счете, история, на которой остановился Хадзиме, была не совсем правдивой, но, за исключением нескольких незначительных деталей, она была достаточно близка к истине. Это был его способ отблагодарить Миледи. 

— Большинство новоназначенных епископов и священников, а также выжившие члены хора заняли свои новые должности по всему Тортусу. Помогает то, что большинство старых руководителей церкви были убиты Айко, когда они пытались остановить Хадзиме, так что мы заполнили много важных постов. 

Айко побледнела и нервно сглотнула, когда Лилиана упомянула об этом. 

— Ой, прости. Но не волнуйся, вы с Тио принесли им славу мученичества, так что я сомневаюсь, что слишком много людей будут злиться на вас из-за этого. 

— Кроме того, участники хора были в основном священнослужителями, которых как Симона, псевдо-изгнали из церкви, верно? — спросила Юка. 

— Угу. Поэтому я уверена, что новая версия истории будет принята большинством людей без жалоб и быстро укоренится. 

Лилиана лукаво улыбнулась, думая о том, как эффективно смешать правду и ложь, чтобы получить те результаты, на которые она надеялась. Юка печально посмотрела на нее и пробормотала:  

— Лили... ты изменилась. 

— Что ты имеешь в виду?! 

— Ты стала очень похожей на Нагумо. 

— О боже... Так ты думаешь, что он осквернил меня своей меткой! Ох, как неловко! 

— Я не имела это в виду, и это не было комплиментом. 

Юка посмотрела на Лилиану так же, как несколько минут назад сама Лилиана смотрела на Айко. Однако Лилиана была слишком занята, краснея и фантазируя, чтобы это заметить. 

Вместо этого Айко вскочила со своего стула и закричала:  

— Т-ты не должна произносить такие слова! Ты все еще слишком молода, Лилиана, так что о таких вещах тебе еще рано говорить! Кроме того, ты принцесса, поэтому ты должна вести себя прилично (П.п.: Весь этот диалог — околопотерянный ромкомовский юмор. Околопотерян из-за непередаваемости двусмысленности слов, но я старался сохранить)! 

— А не тебе вот из себя строить из себя ангела! Я знаю, чем вы там занимались с Хадзиме! 

— Н-н-ничем мы не занимались! 

— Лжешь! Тебе не скрыться от моих проницательных глаз! Поверить не могу, что вы, учитель, можете так нагло врать! И тебе хватает наглости говорить мне, что я не говорю людям правду?! 

— Э-э-это другое! 

— Не другое! 

Лилиана и Айко продолжили свой комичный спор, но в их голосах не было злобы. В конце концов, они вдвоем были напарницами по выступлениям. В последнее время они стали намного ближе и показали друг другу те стороны себя, которых не показали бы большинству людей, прямо как сейчас. 

— Хм-м-м-м-м-м. Понятненько. Ты тоже стала его девушкой, — сказала Юка с пронзительным взглядом. 

— С-Сонобе?! 

Айко снова повернулась к Юке, но та только хмыкнула и отвернулась. По тому, как она теребила свои волосы и притопывала ногой, было очевидно, что она ревнует. 

— Э-э-э, это не то, что ты... 

— Не нужно оправданий. В любом случае, ко мне это не имеет никакого отношения. Кроме того, я уже знаю, что Юэ — та, кто управляет гаремом Нагумо. Любой, с кем у нее хорошие отношения, может присоединиться. Именно так было с Каори и Тио? На самом деле, я знаю, что она даже настаивала на том, чтобы Нагумо начал трахать и этих двоих (П.п.: Переводчик не виноват. Не виноват). Я думаю, теперь она и тебя приняла, да? Поздравляю. 

— Я должна... — сказала Айко тоненьким голоском, выглядя крайне раскаявшейся. 

На самом деле, за последний месяц в гареме Хадзиме официально появилось довольно много девушек. Радуясь воссоединению с ним, Юэ первые несколько дней не отходила от Хадзиме ни на шаг. 

Хадзиме же был разлучен с Юэ целый месяц из-за Часового кристалла, так что он ни в малейшей степени не возражал против ее действий. Это, конечно, включало в себя и “ночное времяпрепровождение”. 

Естественно, это вызвало ревность Шии, которая технически была официальной частью гарема Хадзиме, а также Каори и Тио, поэтому они начали вызывать Юэ на ежедневные дуэли в надежде на выбивание себе хоть какого-то времени с Хадзиме. 

Они становились все более и более эмоциональными в своих мольбах, и это заставило Юэ задуматься. Когда они вернутся в Японию, она, конечно же, планировала остаться в доме Хадзиме в качестве его девушки и будущей жены. И она планировала попросить родителей Хадзиме позволить Шии тоже жить с ними. Но что насчет Тио? У Каори был дом, так что о ней можно было не беспокоиться, но у Тио его не было. Она не могла просто оставить Тио на Тортусе, но, если бы они жили вместе, и она была единственной, кто официально не входил в гарем Хадзиме, это бы ее разбило. Даже такой яростной мазохистке, как она, не понравилось бы такое обращение. Это сломало бы ее, Юэ была уверена в этом. 

И вот, после некоторого обсуждения с Хадзиме, Юэ решила укрепить свое положение первой жены и самой главной девушки Хадзиме, но при этом допустить Тио в гарем. На самом деле особого возражения ни с ее стороны, ни со стороны Хадзиме не было, поскольку на данный момент они оба приняли Тио так же, как в свое время приняли Шию. Кроме того, было приятно, что их семья росла. 

И как бы ей ни было больно признавать это, Юэ знала, что она испытывает такую же сильную привязанность и к Каори, поэтому она неохотно впустила и ее. В этот момент Юэ поняла, что впустила так много людей, что с таким же успехом может позволить присоединиться и остальным девушкам, влюбленным в Хадзиме, так что Айко и Лилиана тоже получили одобрение. 

Конечно, Айко и Лилиана получили одобрение лишь от Юэ, и им все еще нужно было завоевать одобрение Хадзиме, поэтому неудивительно, что они начали набрасываться на него сильнее, чем когда-либо. Тем не менее, Лилиана была членом королевской семьи и слишком молода для тех занятий, которыми занимались все остальные девушки, поэтому ее отношения с Хадзиме были более здоровыми. По крайней мере, пока что (П.п.: Господь Бог покинул нас. Что, в принципе, согласуется с сюжетом). 

Пока Айко вспоминала все, что произошло за последний месяц, в открытую дверь вошла группа из четырех девушек. 

— Ревность тебе не к лицу, Юкаччи, — сказала Нана с улыбкой. 

— Да, не вымещай свой гнев на Ай. Сама виновата, что ты была слишком труслива, чтобы сделать свой ход, когда его сделали все остальные, — добавила Таеко. 

— В конце концов, что посеешь, то и пожнешь, — сказал Мао. 

— Ну все, хватит уже ее давить, вы, трое! — сказала Аяко обеспокоенным голосом. 

Они вчетвером также помогали в отстройке столицы, и, судя по подносам с едой, которые они держали в руках, они пришли пообедать со всеми в офисе Лилианы. 

— Сколько раз я должна повторять, что я не влюблена в Нагумо! 

— Да-да, как скажешь, — хором ответили Нана, Таеко и Мао. Аяко проявила к Юке хоть какое-то сочувствие, но только потому, что она была в той же лодке. Как и Юка, она не могла быть честной со своими чувствами, но в ее случае это было скорее потому, что она была застенчивой, а не цундэрэ. 

— Ну, в любом случае, вы можете быть спокойны, Ай, — сказала Нана с улыбкой, начиная раздавать всем еду. 

— Спокойна? 

— Все ученики пообещали держать в секрете тот факт, что вы встречаетесь с одним из своих учеников. 

— Вы можете доверять нам! — добавила Таеко. 

— У вас тоже была довольно бурная ночь с Нагумо прошлой ночью, не так ли? — спросил Мао, и глаза его наполнились любопытством. 

Айко выглядела так, словно ее ударили молотком по голове. После нескольких секунд ошеломленного шока она ярко покраснела и выбежала из комнаты, не в силах больше выносить поддразнивания. 

— Ах! 

— Кхек? 

Но когда она выбегала, то столкнулась с Атсуши, Нобору, Акито, Дзюго, Кентаро и Коуки, также помогавшими в восстановлении столицы. Ее глаза встретились с глазами Атсуши, и наступила долгая, неловкая пауза. 

— Н-не волнуйтесь, мы тоже сохраним ваши отношения в секрете, — сказал Атсуши через мгновение. 

— А-а-а-а-а-а-а! 

Закрыв лицо руками, Айко залетела обратно в комнату, совершенно разбитая. Она села в углу и, обхватив руками колени, начала раскачиваться взад-вперед, терзаемая смесью стыда и отвращения к себе. 

— Я сказал что-то не так? — спросил Атсуши. 

— Ну, я не знаю, что можно было бы еще сказать, — ответил Акито, успокаивающе кладя руку на плечо Атсуши. 

— Блин, я все еще не могу в это поверить. Я, конечно, заподозрил неладное, когда она попросила Нагумо называть ее по имени в замке Повелителя Демонов, но, черт возьми, он действительно умеет к себе расположить, — сказал Нобору с неохотным восхищением. 

— Эй, ребята, прекратите дразнить Ай! — спросила Нана. 

— Вот от тебя, Миядзаки, я это слышать не хочу! — возразил Атсуши. 

Ребята вошли в комнату со своими упакованными ланчами. Остальные их одноклассники тоже скоро придут. Со времен Рагнарека они почти всегда ужинали вместе. К счастью, помещение было достаточно большим, чтобы вместить их всех. Однако был один конкретный ученик, который не решался присоединиться к группе. 

— Что случилось, Аманогава? — спросил Дзюго, поворачиваясь к Коуки, все еще стоявшему в дверях. 

— О, эм-м-м... Думаю, я все-таки поем где-нибудь в другом месте... — ответил Коуки с неловкой улыбкой. 

Но как только он сделал шаг назад, Кентаро, который был в конце группы, легонько пнул его в спину. 

— Не говори глупостей. Мы не собираемся подвергать тебя остракизму только потому, что ты совершил несколько ошибок в прошлом. Иди уже сюда. 

— Угу. 

Коуки, спотыкаясь, шагнул вперед, входя в комнату. Девушки повернулись к нему, и он с болью вздохнул. 

— Перестань стоять там, как баран перед новыми воротами, — сказала Юка, вытаскивая стулья из своей сокровищницы. Понимая, что уже слишком поздно ретироваться, Коуки нерешительно присел. Он больше не излучал харизму каждым своим движением, как тогда, когда его впервые вызвали сюда. Казалось, он потерял это вместе со своей уверенностью в себе. 

Несмотря на то, что он был героем, он перешел на сторону врага прямо перед решающей битвой человечества за выживание. Все другие государства тоже знали, что он избранный герой, поэтому он не мог притвориться просто одним из неважных учеников. 

Хадзиме предложил скрыть его проступки, распространив еще одну фальшивую историю о том, что с ним случилось, но Шизуку и, что более важно, сам Коуки, категорически отказались от этого предложения. За последний месяц Коуки смирился с правдой, которую он так упорно пытался отрицать, и стал извиняться перед всеми, кого обидел, и делать все, что мог, чтобы помочь силам восстановления столицы. 

Неудивительно, что было нелегко заставить жителей Тортуса простить его. Лидеры различных государств, а также простые люди по-прежнему относились к нему с настороженностью и подозрением. Коуки провел последний месяц, намеренно подставляя себя под их недружелюбные взгляды. 

Действительно, даже некоторые из его одноклассников все еще злились на него. Но искренние извинения Коуки, сожаление, которое он постоянно выказывал по поводу своих прошлых действий, и титанические усилия, которые он прилагал, чтобы измениться, не остались незамеченными. Более того, он взял на себя смелость установить некоторую дистанцию между собой и Шизуку, Рютаро и Сузу, даже несмотря на то, что они простили его. Они были теми, кому он причинил больше всего боли, и он все еще чувствовал себя крайне виноватым. Этот факт приметили и его одноклассники, поэтому, когда он все же решился оттрапезничать в одной комнате с ними, на него, по крайней мере, не пялились. 

— Знаешь, Аманогава, — внезапно сказала Юка, поворачиваясь к Коуки. Он ел в углу комнаты, подальше от остальной группы, и слегка подпрыгнул от неожиданности, когда к нему обратились. Затем он опустил взгляд на свои руки, как грешник, ожидающий своего приговора. — Я уже говорила тебе об этом раньше. Это не значит, что я закрыла глаза на все, что ты натворил. Я до сих пор не уверена, действительно ли ты исправился или нет. Все остальные, вероятно, думают в таком же ключе. 

— Я знаю... 

— Но в то же время я искренне рада, что ты вернулся к нам живым. 

Коуки нерешительно поднял глаза. Все остальные разговоры прекратились, и все его одноклассники смотрели на него. 

— Мне все еще трудно полностью доверять тебе. Но ты знаешь, Шизуку рисковала своей жизнью, чтобы вернуть тебя, и мы все ей доверяем, так что мы не собираемся просто так тебя от тебя отрекаться. Даже после всего этого, ты все равно остаешься одним из нас. 

— Кроме того, отчасти это и наша вина, что мы полагались на тебя во время всех тяжелых боев и даже не попытались остановить тебя, когда ты начал склоняться к темной стороне, — торжественно добавил Дзюго. 

— Сонобе права, — сказал Кентаро, пожимая плечами. — Во всяком случае, мы все рады, что ты вернулся живым. Мы устали видеть, как умирают наши одноклассники. 

Все остальные, должно быть, чувствовали то же самое, поскольку не последовало и единственного возражения. Больше не похожая на съежившегося ежика, Айко поднялась на ноги и заговорила с Коуки ободряющим тоном. 

— Аманогава. Я наблюдала за тобой последний месяц и точно знаю, что твое раскаяние искреннее. Я уверена, что все остальные тоже так думают. Но тебе потребуется время, чтобы вернуть утраченное доверие, — заявила Айко, подходя к Коуки и глядя ему прямо в глаза. — Я не буду говорить тебе перестать беспокоиться и думать только о будущем. В конце концов, важно не забывать ошибки прошлого. Но, как бы то ни было, тебе не нужно отдаляться от остальных. 

— Я-я... 

Коуки еще раз оглядел своих одноклассников. Они смотрели на него не по-доброму и не с доверием, как когда-то, но и холодными их взгляды не были. Они смотрели на него как на равного, желая видеть Аманогаву Коуки таким, какой он есть. 

Он был так сосредоточен на искуплении, что даже не заметил, как подозрение и гнев исчезли из их взглядов. Хотя их глаза не были добрыми, они приносили такое утешение, на которое одна доброта никогда не способна. 

— Мне жаль... Мне...так... мне так жаль... Спасибо вам, ребята... — Коуки позволил слезам свободно хлынуть из его глаз. 

— Не плачь, идиот. Всю сцену гробишь, — сказал Атсуши шутливым тоном. 

— Может быть, сегодня — тот самый день. Так что приободрись, Аманогава, — добавил Нобору. 

— Да, испортишь все настроение, если будешь плакать, — сказал Дзюго. 

Трое мальчиков похлопали Коуки по плечу. Это тоже принесло Коуки столь необходимое утешение. 

Среди учеников снова завязался разговор, и они заговорили об “особом дне”, который упомянул Нобору. Подавив рыдания, Коуки слабо улыбнулся всем и вернулся к своей еде. Примерно в то время, когда все закончили есть, в комнату вошла Хелина. 

— Принцесса, приношу свои извинения за то, что помешала вашей трапезе. 

— Хелина. 

Хелина посмотрела на Айко и Юку, затем улыбнулась и сказала:  

— Я принесла весточку от господина Нагумо. Он сказал: ”Подготовка завершена".  

Ученики обменялись взглядами, в их глазах загорелась надежда. 

*** 

Сегодня был знаменательный день для империи Хельшер. 

— Никаких других чувств, кроме уважения к храбрым воинам, которые сражались и погибли, у меня нет, — прозвучала речь на главной площади, которая была до краев заполнена людьми. 

Люди занимали даже соседние здания, чтобы попытаться найти хороший вид на трибуну. 

Присутствовали лидеры различных стран континента, а также высшее церковное руководство, которым отвели особые места в первом ряду. 

Хотя это звучало как поминальная речь, ею она не являлась. Эта речь уже была произнесена на следующий день после Рагнарека, на равнинах, где произошла битва. 

На этой речи присутствовали все, кто выжил в битве, а также сотни тысяч гражданских лиц, которые телепортировались благодаря порталам, которые Хадзиме установил во всех крупных городах мира. 

Нет, сегодняшняя церемония была устроена совершенно по другому поводу. 

— Я надеюсь, что этой церемонии действительно удастся начать менять умы людей... 

— Да, когда Хаулии пришли в неистовство и вынудили империю освободить всех рабов, люди были сбиты с толку больше, чем от чего-либо еще. Я не думаю, что это как-то изменило их предвзятое мышление. 

— Что ж, я думаю, что все сработает. Надеюсь на это. 

Шизуку, Сузу и Рютаро наблюдали за речью с одного из балконов замка. 

Действительно, эта церемония была посвящена подписанию мирного договора между Вербергеном и империей Хельшер, который, как многие надеются, также изменит отношение ее народа к зверолюдям. 

С левой стороны трибуны стояли Гахард и его приближенные, в то время как справа стояли Ульфрик, другие старейшины Вербергена и Кам. Мирный договор находился в руках у сановника, который стоял между двумя лидерами. Его подпишут после окончания речей. 

Рютаро улыбнулся, оглядывая толпу и оценивая их настроение. 

— Люди и зверолюди вместе рисковали своими жизнями во время Рагнарека, и даже люди, которых там не было, видели, как хорошо они сражались вместе, благодаря артефактам Нагумо. На данный момент, я думаю, что тебя скорее не поймут, если ты начнешь нести чушь о том, что зверолюди не получили божьей благодати. 

— Верно. Все поняли, что не имеет значения, обладаешь ты маной или нет. Вероятно, людям и зверолюдям будет трудно сразу поладить, но, по крайней мере, этот процесс начался, — ответила Шизуку. 

— Симон тоже в кои-то веки справился со своей работой, — добавила Сузу, вспомнив заявление церкви. 

Папа Симон опубликовал официальное заявление, в котором говорилось, что церковь отныне будет считать зверолюдей полноценными людьми и что противоположное отношение к людям приравнивается к кощунству. Однако на самом деле людей не нужно было особо уговаривать, поскольку они видели, какую большую помощь оказали драколюды во время Рагнарека, и, более того, в отряд, который вторгся в Святилище, чтобы убить Эхитрудже, входили кролелюд и драколюд. Теперь они обе были легендарными героями, которым суждено было войти в историю. Любой, кто попытался бы унизить их вид, не нашел бы много поддержки среди жителей Тортуса. 

Действительно, отношение к зверолюдям менялось не только в империи Хельшер, но и в каждой человеческой стране. Даже те, кто не желал меняться, обнаружили, что больше не могут открыто поддерживать расистские взгляды. 

Рагнарек сплотил разумных существ Тортуса лучше, чем могла бы сделать любая речь. Было особенно иронично то, что сплотились они в битве с тем, кто проповедовал те самые расистские взгляды. 

— Слишком жестоко, Сузу! Я знаю, что он не самый серьезный из пап, но он делает свою работу должным образом. 

— Я имею в виду... — пробормотала Сузу, взглянув вниз на трибуну, на человека, произносящего речь. Затем она указала на нее пальцем и продолжила: — Каорин чуть не упала в обморок, когда он переложил на нее ответственность за сегодняшнюю речь и за то, что она была свидетельницей подписания мирного договора. 

Шизуку отвела взгляд, не в силах спорить с этим. Действительно, когда Симону рассказали о его обязанностях, он немедленно повернулся к Каори и сказал:  

— Ты более подходящий представитель, чем я, поэтому ныне это твоя проблема! 

— Каорин была на грани в зале ожидания, но теперь, когда она на сцене, она довольно неплохо справляется... Отрабатывает титул святой. 

— Как ее теперь называют в народе, Черно-Серебряная Святая? Хаулиям, похоже, действительно нравится это имя. 

— Только Каори об этом не говори. Помнишь, как она смутилась, когда это прозвище впервые упомянули? 

Битва была невероятно жестокой, и, честно говоря, было бы неудивительно, если бы потери были намного, намного выше. Но, в конце концов, из умерших людей только тридцать процентов были разложены настолько основательно или мертвы слишком долго, что их невозможно было оживить. 

И все это благодаря усилиям Каори, поскольку она продолжала использовать свою целительную магию даже в разгар ожесточенной битвы с апостолами. Для солдат она была больше похожа на святую-целительницу, чем на боевую валькирию. 

И Империя Хельшер, и Верберген хотели, чтобы она присутствовала на церемонии, и, хотя это было безответственно с его стороны, Симон был прав, когда сказал, что она лучше подходит для произнесения этой речи, чем он. Шизуку и остальные последовали за ней, чтобы оказать моральную поддержку. 

Наконец, Каори завершила речь, и Гахард с Ульфриком вышли вперед, чтобы подписать мирный договор. Они посмотрели друг на друга, между ними стояла Каори. Это, несомненно, был исторический момент. 

Пока они наблюдали, Шизуку услышала пренебрежительный голос из угла балкона. 

— Хм, это просто неправильно, что наш лидер, человек, посвятивший себя жизни в тени, должен присутствовать на такой публичной церемонии. 

Шизуку закатила глаза и произнесла:  

— Лана. 

— Шизуку, пожалуйста, обращайтесь ко мне по полному имени, Ланайн... 

— Лана. 

— Хмпф! 

Девушкой она была очень красивой, но то, как она прикрывала лицо одной рукой и пыталась выглядеть чрезвычайно невозмутимой разрушало любой эффект, который могла бы оказать ее красота. 

— Э-э-э, разве ты не должна быть там, внизу? — робко спросила Сузу. 

Лана остановилась, и ее заячьи ушки начали нервно подергиваться. Она перестала пытаться принять невозмутимую позу и слегка покраснела, когда сказала:  

— К-Коу сказал, что предпочел бы наблюдать отсюда, так что... 

— Коу... — Шизуку, Сузу и Рютаро задумчиво произнесли в унисон. 

— Хм, я бы предпочел, чтобы вы, ребята, не называли меня так, Яэгаши. Это... неловко.  

Шизуку удивленно обернулась и увидела тень, движущуюся в углу комнаты. 

— Эндо, ты был здесь?! — воскликнули Шизуку и Сузу. 

— Не пугай меня так, Эндо! — крикнул Рютаро. 

— Я и не пытался. Я был здесь с Ланой все это время. 

Действительно, Коуске Эндо, человек, чье присутствие ощущалось меньше, чем воздух, наблюдал за происходящим вместе со всеми остальными. 

Шизуку и остальные пытались успокоить свои бешено колотящиеся сердца. Им удалось выжить в борьбе не на жизнь, а на смерть в Святилище, но даже это не дало им возможности обнаружить Коуске, когда он был прямо перед ними. Конечно, способности Коуске значительно развились после того, как он осознал свое истинное призвание во время Рагнарека. Теперь его было труднее заметить, чем когда-либо прежде. 

— Кстати, я получил сообщение от Нагумо. Все почти готово. Вероятно, нам следует вернуться, как только церемония закончится. На самом деле я пришел сюда, чтобы мы могли вернуться все вместе. 

— Вот как? Почему Хадзиме связался с тобой, а не со мной? — спросила Шизуку, слегка надув губы. 

— Я заметила, что в последнее время ты довольно сблизился с Нагумо, — сказала Сузу. 

— Да. Если подумать, ты единственный парень в нашем классе, который действительно проводит с ним время, — в раздумиях произнес Рютаро. 

По правде говоря, Коуске и Хадзиме на удивление хорошо поладили, и за последний месяц они стали хорошими друзьями. 

Гордо выпятив грудь, Лана сказала:  

— Конечно! Способности Коу были признаны боссом! Он станет его правой рукой, кинжалом Повелителя Демонов во тьме! 

— Впервые слышу об этом! — воскликнули все, включая Коуске. Шизуку и все остальные повернулись к Лане, которая, казалось, была озадачена их удивлением. 

— Что в этом такого странного? Я вам тоже говорила, разве нет? Несмотря на то, что я сейчас встречаюсь с Коу, я все еще верная подчиненная босса. 

— Да, по-моему, ты все же упоминала что-то в этом роде, — сказал Коуске. 

— Что означает, что ты тоже его подчиненный, Коу. 

— Это так работает? 

— Конечно. И поскольку ты намного сильнее любого из Хаулий, это делает тебя правой рукой Босса. 

— Д-да. Подожди, что? 

— Давай вместе верой и правдой служить боссу, Коу! 

— ...Хорошо! — некоторое время Коуске выглядел совершенно ошеломленным, но, увидев ослепительную улыбку Ланы, он решил, что для него достаточно того, чего она хочет. 

“Надеюсь, у тебя все будет в порядке, Эндо" — подумала Шизуку с обеспокоенной улыбкой. 

— Ну, я думаю, он буквально прошел через ад, чтобы завоевать сердце Ланы, — размышляла Шизуку. 

— Она сказала ему, что он должен пройти по крайней мере один лабиринт и умудриться нанести Нагумо царапину на дуэли, если он хочет встречаться с ней, насколько я помню? Жестокий способ сказать “нет”, — добавила Сузу. 

— Но он действительно взял и выполнил все условия... Парень хорош, — заключил впечатленный Рютаро. 

После Рагнарека Коуске изо всех сил старался завоевать расположение Ланы, и после настойчивых отказов она, наконец, поставила ему эти безумные условия, если он хотел встречаться с ней. Ко всеобщему удивлению, у него действительно получилось 

Он пропал на неделю, а затем появился весь в ранах и со способностью использовать магию гравитации. Затем он вызвал Хадзиме на дуэль и сумел нанести ему удар. 

Как мужчина, Хадзиме, конечно же, не собирался щадить Коуске и этим лишать сути вызов. Он понимал, что Коуске был настроен серьезно, и понимал, насколько полон решимости Коуске завоевать законное одобрение Ланы. Поэтому в поединке с Коуске он не поддавался. И все же Коуске все же умудрился зацепить его. 

Хоть Хадзиме еще не полностью оправился от битвы с Эхитрудже, хоть довольно странные выходки Коуске напомнили ему о его темном прошлом и тем самым потрясли его психику, но безрассудная камикадзе-атака Коуске все еще оставила царапину на щеке Хадзиме. 

После этого он сделал Лане по-настоящему искреннее признание, и она была достаточно тронута, чтобы ответить взаимностью на его чувства. Даже Хадзиме был впечатлен мужественным поведением Коуске. Более того, Хаулии дали Коуске “невероятно крутое” прозвище так же, как они дали его Хадзиме, и, если бы Коуске и Лана действительно поженились, Коуске стал бы членом Хаулий, что, в свою очередь, сделало бы его с Хадзиме членами одной семьи. 

Неудивительно, что после этого они начали довольно хорошо ладить. 

— У меня все еще есть дела здесь, так что я останусь в Империи Хельшер... Поэтому я хочу провести с Коу как можно больше времени, прежде чем вы все уедете, — объяснила Лана, снова слегка покраснев. 

— Л-Лана... Хе-хе-хе... 

Шли дни, и ее чувства к Коуске становились все сильнее и сильнее. Какими бы ни были ее мысли, когда она впервые согласилась встречаться с ним, сейчас он, казалось, искренне нравился ей. Хотя в некотором смысле было немного грустно, что ее чуунивость совсем не пропала, как и ее преданность Хадзиме, несмотря на то, что она влюбилась в Коуске. 

— Ну, я думаю, если Эндо к этому относится нормально, то кто мы такие, чтобы судить... — пробормотала Шизуку. 

— Эндо действительно потрясающий. Я думаю, он единственный из нас, кто действительно стал сильнее после Рагнарека. 

— Да, несмотря на все наши усилия, с тех пор мы на самом деле не стали намного сильнее... Я понимаю, почему Хадзиме такого высокого мнения о нем. 

Без Миледи все испытания и ловушки в ущелье Райсен стали автоматизированными, а в самом его конце финальным боссом начал выступать обычный голем, так что пройти его стало немного легче. В результате Хадзиме начал беспокоиться, что недостойные люди смогут зачистить его, и добавил в лабиринт несколько своих собственных живых големов. Поскольку у этих големов были пушки и отбойники Гатлинга, ракеты и множество другого вооружения, вполне возможно, что он действительно сделал лабиринт сложнее, чем он был. Однако он и пальцем не тронул ни один из других лабиринтов. Он предположил, что теперь, когда все знали правду, если кто-то хотел бросить вызов Лабиринтам и заполучить силы Освободителей, это было их делом. 

Если бы они хотели избежать того, чтобы кто-то со злыми намерениями вошел внутрь и зачистил Лабиринты, лучше всего было бы просто уничтожить их, но ни Хадзиме, ни его товарищи не могли заставить себя осквернить подземелья, которые также служили могилами Освободителям. 

Коуске преодолел, вероятно, самый сложный лабиринт Тортуса, чем и заслужил уважение Хадзиме. 

— О, они наконец-то подписывают договор, — сказала Сузу, и все снова посмотрели на трибуну. 

Гахард и Ульфрик подписали договор и обменялись крепкими рукопожатиями, Каори же объявила, что подписание состоялось. 

Из толпы раздались одобрительные возгласы. Хотя это был всего лишь мирный договор, а не союз, все знали, что это был момент, когда люди и зверолюди сделали первый шаг к построению светлого будущего. 

Шизуку и остальные тоже улыбнулись. Но потом... 

— О, это шеф! 

Кам начал принимать чрезвычайно вызывающие позы, когда два лидера пожали друг другу руки, и на мгновение Шизуку задумалась, не оставил ли он свое чувство стыда в лесу. Гахард и остальные закрыли лица руками, и выражение лица Каори застыло. Последовавшее за этим молчание было тягостным. 

— Вы отлично справились, шеф, — сказала Лана с улыбкой. 

Каори первой пришла в себя, и быстро объявила о строительстве посольства зверолюдей в империи Хельшер, чтобы способствовать укреплению связей между двумя народами. Когда она упомянула, что Хаулии будут послами от Вербергена, люди усомнились в своем слухе. 

К сожалению, слух их не подвел, и действительно, несколько Хаулий теперь будут постоянно расквартированы в империи Хельшер. Лана была в их числе. 

И имперские министры, которые были проинформированы об этом заранее, и рядовые солдаты, которые услышали это впервые, пришли в отчаяние от этого заявления. Обычные граждане, которые не знали, насколько у Хаулий проблемы с головой, выглядели счастливыми, из-за того, что самые милые представители зверолюдей стали послами в их стране. 

— Счастье в неведении, — пробормотала Сузу, и Шизуку выразительно кивнула. 

*** 

Некоторое время спустя Каори вернулась к группе. 

— Фу-у-у-ух! Шизуку, я так устала. 

Она вошла в комнату, слегка пошатываясь, затем подошла к Шизуку, которая развалилась на диване, и рухнула на нее сверху, положив голову ей на колени. 

— Ха-ха-ха, ты хорошо постаралось. Выглядела отпадно, Каори, — сказала Шизуку, нежно поглаживая Каори по волосам, и Каори удовлетворенно закрыла глаза. — Теперь, когда с публичными выступлениями покончено, ты можешь вернуться в свое настоящее тело? 

— Хм, да, наверное. Вроде, больше выступлений не предвидится. 

— Юэ упоминала, что она может усилить твое тело до уровня этого? — спросила Сузу, с улыбкой наблюдая, как Шизуку и Каори прижимаются друг к другу. 

Каори села и кивнула Сузу. 

— Ага. У Юэ и Тио неестественно долгая продолжительность жизни, да и у Хадзиме, вероятно, тоже. Я сказала, что если они меня переживут в моем теле, то тогда я останусь в этом, но... 

Юэ сильно настояла на том, чтобы Каори вернулась в свое первоначальное тело. Она хотела, чтобы новый облик Каори не поверг ее родителей в шок и даже предложила использовать одну из техник, которым научилась у Эхитрудже, когда он овладел ее телом, способностью создавать апостолов, чтобы укрепить первоначальное тело Каори. Она оживит тело Каори, увеличив его продолжительность жизни и сделав таким же сильным, как у Хадзиме и других. 

Каори знала, что Юэ идет на все это из-за заботы о ней и ее семье, и поэтому любезно приняла ее предложение. 

— Не дает никому и шанса на победу. Теперь она не только единственная взрослая в группе... еще и объявила себя первой женой, — заявила Каори, надув губки, но ее тон был счастливым. 

Она по-прежнему считала Юэ своей главной соперницей, но в то же время она действительно заботилась о ней и доверяла ей больше, чем кому-либо, кроме Хадзиме. 

— О, эм-м, значит, Шизуку тоже получит эту силу? — несколько неловко спросил Рютаро. Шизуку покраснела и немного съежилась. 

— Ну, наверное? — нерешительно произнесла она. 

— Ты тоже стала женщиной Босса, Шизуку, так что тебе нужно быть более уверенной! О, Коу, поскольку она тоже часть семьи Босса, мы должны проявить к ней должное уважение. 

— Лана, сколько раз я должна повторить тебе, чтобы ты выражалась помягче?! Будто мы мафия какая-то! — сказала Шизуку. 

— Учитывая, как обычно ведет себя Нагумо, вполне возможно, что мы таковой и являемся, — пробормотал Коуске с усталой улыбкой на лице. 

— Только не ты, Эндо! Ты же тогда станешь наемным убийцей дона! Тебя это действительно устраивает?! 

— Н-ну, я думаю... да. 

Коуске отвел взгляд, и Каори ухмыльнулась ему. Поскольку они с Ланой сблизились, они, естественно, перешли к следующему этапу в своих отношениях, и, похоже, Коуске был согласен на любое условие, будь то даже бытие наемным убийцей, если оно было необходимо для продолжения его отношений. Сузу, казалось, тоже уловила эту решительность его ответа и ухмыльнулась. 

В попытке сменить тему, Коуске встал на ноги и хлопнул в ладоши. Когда он достал из кармана Ключ-Врат, Лана повернулась к нему. 

— Увидимся позже, Коу. Я тоже вернусь завтра. 

— Увидимся, Лана, — ответил Коуске с легким оттенком грусти в голосе. Он не хотел разлучаться с Ланой даже на день. Хотя они встречались совсем недолго, всем уже было ясно, что на данный момент они близки как муж и жена. 

Коуске откашлялся и начал активировать Ключ. 

— Эй, эй, эй! Не уходите, даже и словом со мной не перекинувшись! — сказал Гахард, врываясь в комнату как раз в тот момент, когда открылся портал. 

— Вам что-нибудь от нас нужно, ваше величество? — спросила Шизуку, слегка нахмурившись, и Гахард свирепо посмотрел на нее. 

— Только не говори мне, что забыла! Вы обещали снять эти ошейники, как только будет подписан мирный договор! 

— Ой... 

— Стоп, так ты действительно забыла?! 

По выражению лица Шизуку было ясно, что забыла. Никто ей не напомнил, ибо у всех, кроме Ланы, это как-то вылетело из головы. 

— Хе-хе-хе, вопрос жизни и смерти императорской семьи, но для вас он не особо-то и важен, — сказала Лана со смешком, и Гахард обратил на нее свой яростный взгляд. 

— Если вы хотите, чтобы наши страны наладили дружеские отношения, вы не можете держать наши жизни в своих руках. Сами представители Вербергена это сказали, вообще-то! 

Гахард и его семья действительно все еще носили Ожерелья Клятв, которые Хаулии навязали им, когда освободили зверолюдей-рабов. При нарушении клятвы эти ожерелья убивают носителя. 

Шизуку и остальные, естественно, забыли о том роковом дне, когда Хаулия Кам совершил набег на императорский замок, но Гахард о таком забыть было наверняка трудно. А сегодня ему пообещали, что если он подпишет мирный договор с Вербергеном, то с него и его семьи снимут эти ожерелья. Предложил эту уступку Ульфрик, и старейшины единодушно согласились с ней, в том числе и Кам. Остальные члены императорской семьи находились в другой комнате, ожидая, когда с них снимут ожерелья. 

А артефакт, позволяющий их снять, был как раз у Шизуку. 

— Я... я клянусь, я не забыла, — сказала Шизуку, но ее слова прозвучали не очень убедительно. 

— … — Гахард просто метнул в нее яростный взгляд. 

Шизуку неловко кашлянула и достала артефакт из своей Сокровищницы. 

— А пока давайте убедимся, что это работает, протестировав его на вас, ваше величество. 

Гахард молча поднял ожерелье. Шизуку постучала по красному камню в центре чем-то похожим на дирижерскую палочку. И драгоценный камень, и жезл светились несколько секунд, затем потемнели. 

— Вроде сработало. 

— Ты уверена? 

Учитывая, что он умер бы, если бы артефакт все еще работал, а он его снял, осторожность Гахарда была понятна. 

— О, перестань быть таким трусишкой. Снимай и узнаем, — сказала Лана, подходя к нему. 

— Эй, не подходи! 

Она схватила ожерелье и подняла его над его головой. 

— Именно поэтому все и недолюбливают Хаулий... — проворчал Гахард, очень оживленный. 

— Похоже, все же сработало, — сказал Рютаро, вздыхая с облегчением. Даже он был немного напуган безрассудством Ланы. 

У Гахарда не шла пена изо рта, он не истекал кровью и не корчился в агонии, что можно было назвать успехом. Он наконец-то выдохнул, и в попытке немного отомстить Лане, устрашающе ухмыльнулся ей и сказал:  

— Похоже, я наконец-то смогу тебе отомстить. 

На шутливую угрозу отреагировала Шизуку, а не Лана. 

— О, у меня есть для тебя сообщение от Хадзиме. “Не доставляй никаких хлопот. А если все же рискнешь, я выдам Хаулиям несколько Гиперионов и парочку метеоритов, чтобы они обрушили их на твою империю.  

— Я буду сохранять мир, не волнуйтесь, — сказал Гахард, и выражение его лица внезапно стало серьезным. Как лидер империи, где правили сильнейшие из граждан, он знал о последствиях противостояния Хадзиме. 

— Подожди-ка, босс сделает нам подарок, если ты нападешь? Ну, тогда давай же! — сказала Лана, поддразнивая его. Она была Хаулией до мозга костей. 

— О, заткнись! У вас уже более чем достаточно артефактов от него! А все, что он дал нам, превратилось в пепел! Это нечестно! — Гахард взревел и топнул ногами в неподдельной ярости. 

Действительно, после Рагнарека Хадзиме собрал все артефакты, которые он раздал солдатам, и избавился от них. Он не хотел нарушать баланс сил между странами мира. 

Возможно, некоторые и пережили чистку, но их было недостаточно для того, чтобы как-то сильно изменить этот самый пресловутый баланс. 

После такой изнурительной последней битвы было не так уж много солдат, готовых попытаться улизнуть с артефактами Хадзиме. Кроме того, им всем пришлось пройти через его порталы, чтобы попасть домой, поэтому все они были досмотрены. 

Как только он воссоздаст Компас Вечных путей, он сможет использовать его для отслеживания любых артефактов, которым удалось ускользнуть. Все знали, что им не спрятаться от Хадзиме, поэтому они даже не пытались. Если кто-то не хотел совершить самоубийство, намеренно навлекая на себя гнев Хадзиме, то и причин пытаться утащить его артефакты с собой не было. 

Гахард попытался упросить Хадзиме оставить хотя бы его артефакты, но это его только разозлило, поэтому он уничтожил их все у него на глазах. Только Хаулиям было позволено оставить артефакты. Во-первых, они стали семьей Хадзиме, а во-вторых, он предполагал, что им понадобится некоторая поддержка на случай, если империя выкинет что-нибудь глупое. 

Естественно, Гахарду это ни капельки не понравилось. 

— Э-эм, ваше величество. Хадзиме передал кое-что и вам. 

— Что же? Бомбу какую-нибудь? Чтобы я ее носил вместо этого ожерелья теперь? 

— Вовсе нет. 

Шизуку понимала опасения Гахарда, когда дело касалось Хадзиме, но, на этот раз он был в добром расположении духа. 

В тот момент, когда он увидел кольцо, которое Шизуку достала и протянула ему, выражение лица Гахарда значительно прояснилось. 

— Во-оу. Это?.. 

— Он не оснащен никаким вооружением, и размером только на одного человека, но внутри этой сокровищницы находится ваш собственный личный дирижабль. Сокровищница была создана специально для него, так что вы не сможете хранить там ничего другого. В прошлый раз, когда вы летали на Фернире, вы упомянули, что хотите собственный воздушный корабль, так что он сделал его для вас в знак дружбы. Но не удумайте ничего странного, или... 

— Да я бы никогда не предал желания своего лучшего друга! — воскликнул Гахард, внезапно обнаружив невероятно дружеские чувства к Хадзиме. Однако он сохранил суровое выражение лица, что, должно быть, потребовало немалых усилий. 

Сузу и Рютаро посмотрели на него и сказали:  

— Знаете, когда видишь его таким, он кажется простым добрым стариком. 

— Да, я чувствую, что над ним издевались больше, чем он издевался над другими. 

Императорская семья умерла бы от стыда, если бы услышала это, но Гахарда, похоже, это совершенно не волновало. 

— Хорошо сыграно, босс. Ты лучше всех понимаешь, как использовать кнут и пряник! — одобрительно сказала Лана. 

— Немного пугает, насколько хорошо ему удается читать людей, — пробормотал Коуске. 

Гахард не ожидал получить такой щедрый подарок, поэтому был по-настоящему вне себя от радости. 

— Охренеть, личный воздушный корабль. Невероятно. Пошло это императорство к черту, стану авантюристом, заживу свободной жизнью. 

Вполне возможно, что вскоре по крайне глупой причине на престол взойдет новый император. 

Не в силах больше смотреть, Шизуку повернулась к нему спиной. Не то чтобы ей было невыносимо видеть, как старик радуется, что малое дитя. Нет, причина была гораздо более зловещей. 

“Нет... Я просто не могу сказать ему. Я не могу сказать, что у Лили и Кама есть дистанционные кнопки для самоуничтожения этого кораблика...” 

Хадзиме установил систему самоуничтожения на случай, если Гахард попытается использовать свой мини-Фернир для вторжения в другую страну. 

Когда она вспомнила улыбки Лилианы и Кама, которыми они одарили Хадзиме, когда он вручил им пульты от системы самоуничтожения корабля, Шизуку почувствовала еще большую уверенность в том, что она никогда не сможет рассказать Гахарду о их существовании. Она посмотрела на Каори, которая тоже знала правду, и они вдвоем молча договорились ни словом не упоминать об этом Гахарду. Лана, которая тоже знала, лукаво усмехнулась про себя. 

Через несколько секунд вошла свита Гахарда, чтобы проверить его. Он уже продолжительное время не возвращался, так что они начали беспокоиться. Это напомнило Шизуку о том, что они напрасно тратят время, поэтому она вернулась к делу. 

— Гм! Хорошо, ваше величество, давайте снимем эти ожерелья с остальных членов вашей семьи. 

— Конечно! Большое вам спасибо! 

Гахард кивнул, все еще пребывая в очень хорошем настроении. К сожалению, хорошее настроение развязало ему язык, и он сказал то, чего ему действительно не следовало говорить. 

— Ах да, чуть не забыл. Шизуку, мне жаль, что ты уходишь от меня, но так как это мой лучший друг Хадзиме Нагумо, то, полагаю, я могу это допустить. Поздравляю. 

— Хм? С чем это вы меня поздравляете? 

— Ну, с потерей девственности, конеч... — Шизуку молча вытащила свой клинок и полоснула прямо по шее Гахарда. 

— Шизуку, сто-о-о-о-о-ой! 

Каори пришлось использовать Божественную Скорость, чтобы двигаться достаточно быстро, чтобы остановить удар Шизуку. 

— С дороги, Каори! Я убью его! 

— Нельзя! Подумай, как это будет выглядеть, если после церемонии в честь подписания мирного договора лучшая подруга свидетельницы убьет одного из подписантов! 

— Не волнуйся, я не буду убивать его физически, просто немного изрежу его душу! 

— Ш-Шизушизу?! У него из шеи течет кровь... — нерешительно промолвила Сузу, уставившись на шею Гахарда. Конечно, это был тонкий порез, но он, несомненно, кровоточил. 

Рютаро подошел к Гахарду, чтобы защитить его на случай, если Шизуку попытается сделать что-нибудь еще. 

— М-м-м, с вами все в порядке, ваше величество? 

— Я на волосок от смерти, в порядке ли я? — спросил Гахард, его тон снова стал серьезным. 

— Вперед, Шизуку! — Лана закричала, и Коуске пришлось ее успокаивать. 

Услышав шум, вошли Кам и другие Хаулии. 

— О, уже война? Ладно, натянем обратно эти ожерелья! 

Кам, казалось, неправильно понял ситуацию и без колебаний обнажил свой клинок. 

В тот момент, когда он это сделал, Гахард и его министры побледнели. Они все еще помнили бойню, учиненную Хаулией в императорском дворце. 

— Хаулии... вновь взбесились! 

— Бегите! Они убьют нас всех! 

— Кто-нибудь, спасите нас! 

Почти сразу же во дворце началась паника. Несколько минут спустя Ульфрик, другие старейшины и их стражники ворвались во дворец. 

— Что, черт возьми, здесь происходит?.. — пробормотал Ульфрик, его лицо побелело, а сам он рухнул. 

Они буквально только что подписали мирный договор, а тут такое. 

— У-Ульфрик потерял сознание, когда... 

— Врача, врача, позовите врача! 

Хаос распространился, и Каори и остальные застряли во дворце так надолго, что Юэ забеспокоилась и телепортировались туда, чтобы проверить, что случилось. Как только она поняла, что происходит, она немедленно задавила всех своей жестокой аурой и насильно успокоила. 

*** 

Южный континент. 

Столица королевства демонов Гарланд была почти полностью опустела. Она находилась меж большим лесом и горным хребтом, улицы были заполнены рядами пустых ржаво-красных зданий. Всего несколько месяцев назад это был оживленный город, но теперь это был город-призрак. Каким бы красивым ни было это место, когда в нем никого не было, эта красота становилась довольно жуткой. 

Тио и Шиа смотрели на город с балкона на самом высоком этаже замка Повелителя Демонов. 

— Прости, что притащила тебя с собой, Шиа. 

— Все нормально. Если бы я осталась в Вербергене, до меня бы просто постоянно докапывалась Альтена. 

— Ну... видимо, так. В последнее время она становится все смелее. 

— Да, я вообще думала взять ее с собой, а потом бросить здесь, в южном лесу, — сказала Шиа со злобной улыбкой, заставив Тио слегка вздрогнуть. 

Юная эльфийская принцесса была абсолютно одержима Шией, и проблема заключалась в том, что чем суровее Шиа была с ней, тем больше Альтене это нравилось. Она даже начала общаться с Камом исключительно для того, чтобы насладиться его поркой. Неудивительно, что ее дедушка Ульфрик был совершенно безутешен тем, во что она превратилась. Хотя, тем не менее, мазохизм Альтены был ничем по сравнению с мазохизмом Тио. 

Заметив осуждающий взгляд Шии, Тио отвела взгляд. Затем она громко откашлялась и сменила тему. 

— Ладно, нас ждут дела. 

Выражение ее лица стало серьезным, и Шиа отступила назад, чтобы понаблюдать за Тио со странным выражением на лице. 

Сокровищница Тио засветилась... и в ее руке появился букет белых цветов. 

— Пусть небеса и ветра воссоединят вас, — торжественно произнесла Тио, вызвав порыв ветра и подбросив букет в небо. Небесно-голубые лепестки цветов были разбросаны по всей столице. 

Она устроила небольшие похороны Фрида Багвы и Ураноса. Хотя они были ее врагами, Тио уважала связь, между ними двумя, демоном и драконом. Если реинкарнация реальна, она надеялась, что они воссоединятся в своей следующей жизни и смогут свободно парить без влияния жестокого бога. 

Она вознесла безмолвную молитву во имя них, наблюдая, как лепестки осыпаются на землю. 

— Ты действительно драколюд до мозга костей, Тио. 

— Что ты имеешь в виду? 

— То, что ты действительно благородна. 

Шиа не была свидетельницей последних мгновений Фрида и Ураноса. В тот момент она была в объятиях Тио, поэтому она не знала, что увидела Тио в их глазах перед тем, как они умерли. Для Шии же, Фрид был просто раздражающей занозой с тех пор, как они впервые встретились. 

— Фриду удалось покорить Ледяные пещеры. В таком случае он, должно быть, столкнулся лицом к лицу со своими противоречиями и преодолел свои слабости. Мне трудно поверить, что ему удалось сделать это, находясь под контролем Эхитрудже, так что у него, должно быть, были свои собственные твердые убеждения, которые заставили его выбраться из этого лабиринта. 

Конечно, когда они впервые столкнулись с Фридом, он говорил как религиозный фанатик, так что, скорее всего, он уже попал под контроль Эхита. Но даже если бы до этого он был чист душой, Шиа не смогла бы заставить себя волноваться о нем настолько, чтобы молиться о том, чтобы он обрел покой в загробной жизни. Она поняла, что это было бессердечно с ее стороны, и горько улыбнулась. 

Тио сказала, что потащила Шию с собой, но на самом деле инициатором была Шиа. Она уважала Тио за то, что она придерживалась своих благородных принципов, и хотела присмотреть за ней во время этих похорон. 

— Ты жалеешь, что не смогла их спасти? — с любопытством спросила Шиа. 

— Вовсе нет, — сказала Тио с удивительной убежденностью. — Мне не жаль их, и я не сожалею о своих действиях. Они были врагами, которых нужно было победить, и в этой битве мы оба отдали все силы, доведя дело до конца. Убежденность Тио не поколебалась тогда, и уж точно не поколеблется в будущем. Она посмотрела на небо и добавила: — Но, знаешь, в самом конце, несмотря на то, что он потерял половину своего тела, этот дракон пытался защитить своего хозяина, а он, в свою очередь, предпочел погибнуть вместе со своим любимым партнером. У них была крепкая связь. 

Вот почему Тио запомнила их, хоть и не сожалела о том, что убила их. 

— Это предложение, я сделала его из собственного эгоизма. Ты говоришь, что я благородна, Шиа, но на самом деле я просто делаю это, чтобы удовлетворить свое собственное эго. 

Тио оглянулась через плечо на Шию, и выглядела она так ослепительно, что на мгновение Шиа закрыла глаза. 

Последовало несколько секунд молчания, затем Шиа пожала плечами и сказала:  

— Как скажешь. 

— Я действительно так думаю, — ответила Тио с легкой улыбкой. 

В этот момент раздался стук в балконную дверь. Тио сказала посетителю войти, и рыцарь-церковник в полных доспехах нервно вошел и чопорно поприветствовал их. 

— М-мои извинения за беспокойство, уважаемая Хаулия, госпожа Кларус! Мы собирались пообедать и подумали, не приготовить ли нам что-нибудь и для вас, леди... 

— Спасибо за предложение, но мы вообще-то собирались уходить, Дэвид, — ответила Шиа, выглядя несколько озадаченной. Когда она впервые встретила Дэвида, он плюнул в нее и назвал ее заячьи ушки отвратительными, поэтому было странно слышать, как он обращается к ней сейчас с таким уважением. 

— Как пожелаете, миледи. 

— Кстати, Дэвид, вы... — сказала Тио, поворачиваясь к нему. 

— Госпожа Кларус, не нужно обращаться ко мне с таким уважением! Пожалуйста, называйте меня просто верным слугой Богини! 

— Это слишком долго. 

Дэвид поклонился так низко, как только мог, что заставило Тио неодобрительно взглянуть на него. 

“Бедная Айко. Должно быть, ей нелегко иметь дело с этим мужчиной”. 

Все стражники Айко, пережившие Рагнарек, теперь поклонялись ей как своей новой богине, и их чрезмерная вера превращала их в фанатиков, таких же, какими были старые поклонники Эхита. 

В их защиту можно сказать, что церковь внушала им это с юности, и разрушение Священной горы и шокирующая правда о том, что вся их религия была фикцией, стали для них большим потрясением, чем для обычных людей. Более того, даже если остальной мир не поклонялся ей, все жители Тортуса все еще видели в Айко богиню. Неудивительно, что люди, больше всего нуждающиеся в объекте поклонения, к которому можно было бы обратиться, выбрали ее. 

Даже Симон заверил, что все в порядке. Хотя, естественно, Айко находила их преданность довольно пугающей. 

Кстати, была причина, по которой Дэвид и другие рыцари-храмовники находились здесь, в замке Повелителя Демонов. 

— Забудем про обращения, как там демоны? Вы столкнулись с какими-нибудь проблемами? — спросила Тио. 

— Нет, миледи. Они были совершенно послушны. 

— Приятно слышать. 

Не все демоны вошли в Святилище вместе с Фридом. Помимо тех, что были оставлены в замке Повелителя Демонов и терроризировались Хадзиме, было удивительно много демонов, которые выступали против политики империи и предпочли жить в скрытых деревушках, разбросанных по всему южному континенту. Они услышали о том, что случилось со столицей империи, и начали понемногу выходить из изоляции. 

— Похоже, они возлагают большие надежды на этот проект и полностью сотрудничают с нами. В Запечатанной Комнате тоже никто не делал ничего подозрительного. 

— Я думала, что у нас могут возникнуть проблемы, когда узнала, что всех демонов, которые отправились в Святилище, выплюнуло обратно, когда оно было разрушено, но, я думаю, все в порядке? — сказала Шиа, вздыхая с облегчением. 

Действительно, демоны, которые отправились в Святилище, не умерли вместе с ним. Вместо этого они очутились в их столице, все в коме. 

Комбинации магии восстановления и духа было достаточно, чтобы разбудить их, но прямо сейчас Хейлигх был занят восстановлением своей столицы и не смог бы противостоять нападению армии демонов. 

Конечно, никто не ожидал, что демоны снова вторгнутся, в то время как их империя находится в таком плачевном состоянии, но они все еще представляли потенциальную угрозу. Поэтому Хадзиме создал огромное подземное пространство под столицей демонов и запечатал там всех демонов, находящихся в коме. Время в этой гробнице остановилось благодаря артефакту Хадзиме, а высвободить демонов из их спячки предполагалось после того, как Хейлигх будет полностью восстановлен и у человеческих королевств появятся ресурсы, чтобы справиться с любым потенциальным конфликтом. Лилиана и другие, конечно, хотели поладить с демонами, но этого было бы легче достичь, если бы они действовали медленно. 

Демоны, которые до сих пор жили в своих скрытых деревнях, тоже согласились с этим планом. Они помогли в поддержании нормального вида столицы, и они же предложили стать посредниками между людьми и другими демонами, когда они те наконец-то проснутся. По правде говоря, им уже удалось убедить демонов, которые остались в замке Повелителя Демонов, отказаться от своей ненависти к людям, и именно поэтому эта группа не была запечатана вместе с остальными. 

Дэвид и храмовники были размещены здесь, чтобы присматривать за демонами на случай, если они предпримут что-нибудь радикальное. Портал соединял этот город с Хейлигхом, так что это не был постоянный пост, рыцари постоянно сменяли друг друга. Появилась надежда, что дипломаты будут постоянно путешествовать между континентами, поскольку две расы объединят свои силы и будут работать вместе. 

— Было бы неплохо, если бы люди и демоны научились сотрудничать, — сказала Тио, в основном самой себе. 

— Конечно. Бьюсь об заклад, это именно то будущее, которое Миледи и другие Освободители надеялись создать, — ответила Шиа. 

Именно потому, что это было мечтой Миледи, Хадзиме придумал этот план. 

Он утверждал, что ему просто не хотелось устраивать резню на несколько сотен тысяч людей, но Шиа и Тио обе знали, что он был тронут идеализмом Миледи. 

— Ладно, нам, наверное, пора возвращаться, — сказала Шиа. 

— Действительно, — ответила Тио. — До свидания, Дэвид. 

— Пожалуйста, передайте мои наилучшие пожелания богине Айко, госпожа Тио. 

Шиа слегка улыбнулась про себя, пораженная тем, насколько Дэвид преобразился с тех пор, как она видела его в последний раз, и шагнула через портал, ведущий туда, где находился Хадзиме. 

Тио бросила последний взгляд на столицу и задумалась: “Фрид, получается, это ведь ты спас расу демонов?” 

Она вспомнила последние мгновения Фрида и Ураноса. Когда Уранос пожертвовал собой, чтобы выиграть еще несколько секунд для Фрида, он активировал обелиск в последний раз. 

В то время Тио подумала, что он попытался использовать свою последнюю атаку, но теперь она знала, что в действительности он телепортировал демонов в безопасное место. 

— Я молюсь, чтобы настал день, когда эти улицы снова станут наполненными улыбками и смехом вашего народа. 

С этими словами Тио развернулась и тоже шагнула в портал. 

*** 

В одном из углов Вербергена стояла хижина довольно странной формы. Большинство зданий в городе были построены на ветвях больших деревьев и сами были из дерева, но эта конкретная хижина была построена из белого металла и стояла на земле. 

Хадзиме, его одноклассники и Айко провели последний месяц в Вербергене, поскольку для них это был самый удобный город, и именно эта хижина была пристроена к большому домику, в котором они остановились. Сама хижина была слишком мала, чтобы в ней кто-то мог жить, Хадзиме прямо сейчас находился внутри нее. 

Из щелей под закрытой дверью сочился бледно-голубой свет. Он исходил от кристалла шириной пятнадцать сантиметров, покоящегося на цилиндрическом пьедестале высотой до пояса. 

Хадзиме закрыл глаза в глубокой концентрации и положил обе руки на пьедестал. 

Алые искры попали на бледно-голубой кристалл и поглотились. 

Хотя Хадзиме провел большую часть последнего месяца, помогая с восстановлением столицы, распространяя почти правдивую историю среди масс и восстанавливая честь Освободителей, занимался он не только этим. На самом деле, большую часть своего времени он проводил здесь, в этой хижине. 

Его главная цель оставалась неизменной — вернуться домой к своим родителям, и он работал над тем, чтобы это произошло. Просто потребовалось много времени, чтобы подготовить сырье для артефакта, который он собирался изготовить. 

Дверь в хижину со скрипом приоткрылась на несколько сантиметров, и робкий голос спросил: 

— Папа, можно мне войти? 

Мью знала, что Хадзиме занят чем-то очень важным, поэтому не хотела беспокоить его. 

Хадзиме открыл глаза, и на его лице появилась улыбка. 

— Конечно, входи. 

Мью широко распахнула дверь и бросилась к Хадзиме. Ремия стояла в дверях с нежной улыбкой на лице. 

— Хух, а где Юэ? — спросила Мью. 

— Она отправилась в империю. Там случилась какая-то суматоха или что-то в этом роде. 

— О боже, все в порядке? — спросила Ремия обеспокоенным голосом. 

— Там Шизуку, Каори и Эндо, так что я сомневаюсь, что им что-то действительно сможет угрожать. 

— Я беспокоюсь не о них. Хаулии тоже там, верно? Я волнуюсь за рассудок Ульфрика. 

— ... 

Опасения Ремии оправдались, и действительно, в этот самый момент Ульфрик потерял сознание. 

Хадзиме решил не думать об этом вопросе и вместо этого посмотрел вниз на Мью, которая обнимала его ногу. 

— Папа, ты почти закончил делать Божественный Камень? 

— Я вложил в него достаточно маны, думаю, теперь его можно использовать, — сказал Хадзиме, снова посмотрев на кристалл на пьедестале. Он провел последний месяц или около того, усердно работая над созданием рукотворного Божественного Камня. 

Чтобы вернуться в свой изначальный мир, ему нужен был Кристальный Ключ, а также Компас Вечных путей, но он не мог вложить такую сильную концептуальную магию в обычную руду, так как она просто разрушалась после одного или двух применений. Этого могло бы быть достаточно, если бы он планировал отправиться домой и никогда не возвращаться, но это было не так. 

— Как только ты закончишь, мы сможем перемещаться между твоим миром и моим, верно, папочка? 

— Да, верно, — сказал Хадзиме, убирая руку от пьедестал и взъерошивая волосы Мью. 

Мью тихонько мяукнула от счастья, а Ремия наблюдала за ними с нежной улыбкой. 

— Было бы несправедливо, если бы я смог вернуться домой, а вы с Ремией никогда больше не смогли бы увидеть свой дом. 

— Фу-фу, спасибо тебе за то, что ты так много делаешь для нас, Хадзиме. 

Ремия положила руку на плечо Хадзиме, давая ему понять, что она абсолютно верит в него. 

— Ура! Это значит, что Тио и Шиа тоже смогут увидеться со своей семьей! 

— Угу. Кроме того, это означает, что мы также сможем показать Каму и Адулу Японию. 

Если бы лучшим сценарием была возможность свободно перемещаться между Землей и Тортусом, то, естественно, Хадзиме сделал бы все, что в его силах, чтобы воплотить это в реальность. 

Хадзиме так сильно хотел вернуться домой, что смог создать концептуальную магию, которая позволила ему это сделать, поэтому само собой разумеется, что он позаботился о том, чтобы и его товарищи, которых он приобрел за весь этот долгий путь могли бы в случае чего вернуться к себе домой. 

Его работа состояла в том, чтобы создать исходный материал, способный вместить в себя всю эту концептуальную магию. 

Что-то, обладающее достаточной магической силой, чтобы не изнашивалось, независимо от того, как часто им пользовались. 

И это нечто было Божественным Камнем. 

В идеале, он мог бы просто найти еще, но в бездне ничего не осталось, а когда он собирал ресурсы в дни, предшествовавшие Рагнареку, он подтвердил с помощью Компаса, что в пределах легкой досягаемости Камней не осталось. Возможно, где-то на Тортусе и был еще один Божественный Камень, но теперь, когда Компаса у него не было, было непрактично отправляться на его поиски. 

И вот, он решил сделать ему замену. 

— Если бы только у меня была мана, я бы тоже могла помочь, — сказала Мью печальным голосом. 

— Все в порядке. Мне, конечно, помогают мои одноклассники, но большинство людей все равно не могут накапливать столько маны в своих телах. 

— Обычно требуется тысяча лет, чтобы достаточное количество маны сконцентрировалось в одном месте для появления Божественного Камня? — спросила Ремия. 

— Да. Это происходит там, где естественным путем скапливается большое количество маны. 

Шансы на то, что это произойдет, были астрономически малы. Мана — энергия планеты, получившая форму, и обычно она равномерно циркулировала по всему миру. Этот поток редко скапливался таким образом, чтобы мана естественным образом концентрировалась в одном месте. 

Хадзиме сомневался, что это было совпадением, что такая легендарная руда просто так оказалась в лабиринте, созданном величайшим синергистом в истории. Если ему пришла в голову идея создать Божественный Камень, то Оскар никак не мог не проделать тот же мыслительный процесс, что проделал и Хадзиме. 

И, конечно, если Оскар был на это способен, то Хадзиме, естественно, сможет это повторить. 

После изрядного количества исследований Хадзиме придумал способ искусственного создания Божественного Камня, и плоды его исследований теперь были прямо перед его глазами. 

— В этой маленькой комнатке сияет звездочка! — произнесла Мью с удивлением на лице. 

— Я все еще не могу поверить, что все то, что мы видим на небе — это планеты или звезды, подобные на нашу планету и Солнце. Это невероятно, — добавила Ремия, вторя мнению Мью. Действительно, сама комната была заколдована гравитационной магией, истинная природа которой заключалась в управлении энергией самой планеты. 

Хижина собирала силу планеты, или, другими словами, ману со всей земли, и концентрировала ее здесь. Затем эта мана направлялась через пьедестал в специальное пространство, созданное с помощью пространственной магии, чтобы медленно, но верно формироваться в Божественный Камень. Одноклассники Хадзиме, все из которых обладали большим количеством маны, чем средний житель Тортуса, также каждый день вливали в эту комнату весь избыток маны, который они могли выделить. 

Божественный Камень постоянно увеличивался в размерах, и стал наконец достаточно большим, чтобы изготовить еще один Компас Вечных путей и еще один Хрустальный Ключ. Он еще не настолько пропитался маной, чтобы начать выделять амброзию, но поскольку Хадзиме она и не была нужна, это не было проблемой. 

— Как только мы доберемся до моего мира, тебе, возможно, было бы неплохо немного походить в школу, Мью. Ты сможешь выучить уйму всякого, даже больше того, чему я смог тебя научить. 

— Вау! Правда? 

— Да. Кроме того, ты будешь заниматься с детьми своего возраста, так что, возможно, даже сможешь завести друзей. 

— Друзья... Ты ведь тоже ходил в школу, верно, папочка? 

— Да, вместе со всеми другими моими одноклассниками. Айко на самом деле наша учительница, ты знала? 

— Мр-р-р... 

— Что не так? 

— А ты там завел друзей? 

— ... 

Этот вопрос вонзился в сердце Хадзиме, как нож. Он неловко отвел взгляд, не в силах признаться своей любимой дочери, что, несмотря на то, что он много лет ходил в школу, у него так и не появилось друзей. 

— В последние несколько недель все гораздо больше разговаривали с Хадзиме! Особенно он подружился с Эндо! — сказала Ремия, пытаясь прикрыть Хадзиме. 

— Верно. В последние несколько недель, — ответил Хадзиме мертвым голосом. Попытки Ремии, по-видимому, только усугубили ситуацию. 

Хадзиме понял, что сам вырыл себе яму, поэтому отказался от попыток выставить себя в выгодном свете и просто решил сказать Мью правду. Со своей стороны, Мью поняла, что спросила о чем-то, чего, вероятно, не следовало спрашивать, поэтому она, казалось, отчаянно искала способ улучшить настроение Хадзиме. 

— Поверить не могу, что ты довел Мью до слез, — сказала Шиа, войдя в комнату. 

— Что происходит? — спросила Тио, входя следом за ней. 

Мью оторвалась от Хадзиме и подбежала к Тио и Шии. 

— М-м-м, я спросила папу, завел ли он друзей в... 

— Давай не будем рассказывать об этом остальным, Мью. Хорошо? — мягко спросила Ремия. 

— Все в порядке, Ремия. Будет только еще более неловко, если я попытаюсь это скрыть. Мне жаль, что твой отец такой одиночка, Мью. 

Этого обмена репликами было достаточно, чтобы Шиа и Тио поняли, что происходит. Они кивнули друг другу и с улыбкой посмотрели на Мью. 

— Пока я не встретила Юэ, единственными друзьями, которые у меня когда-либо были, была моя семья, — сказала Шиа. 

— И это ничто по сравнению со мной. Я прожила пятьсот лет в деревне драколюдов, и у меня не было и единого друга! 

Мью в шоке посмотрела на них. У нее была куча друзей, как дома, в Эрисене, так и теперь здесь, в Вербергене, с тех пор как она провела здесь месяц. Вдобавок ко всему, некоторые из ее друзей даже не были похожи на людей. Она была мастером ладить с другими, поэтому ей было трудно поверить, что у других людей не так много друзей. 

— Давайте поговорим о чем-нибудь другом! 

Мудрая не по годам, Мью поняла, что это просто неподходящая тема для обсуждения в присутствии Хадзиме или его товарищей. 

Радуясь возможности поговорить буквально о чем угодно еще, Хадзиме принял предложение Мью. 

— Итак, как прошли дела с демонами? 

— Хорошо. 

— Действительно. Похоже, пока никаких проблем нет. 

Когда они отчитывались, Шиа и Тио бочком подошли по обе стороны от Хадзиме и прижались своими грудями к его рукам. Тот факт, что он не оттолкнул их, был доказательством того, что он принял их как своих девушек. 

— Кстати, я думаю, вы мне больше нравитесь с черными волосами, хозяин. Они подходят к моим, — заявила Тио, протягивая руку и поглаживая Хадзиме по черным волосам. Хадзиме также не носил своей обычной повязки на глазу. Вместо этого у него был протезированный правый глаз, который выглядел гораздо более человеческим, чем его старый Демонический глаз. Его протез левой руки также был покрыт искусственной кожей и гораздо больше походил на человеческую руку. И он больше не был наполовину вампиром. 

— Мне все еще кажется это немного странным, — сказала Шиа. 

— Да, — эхом отозвалась Мью. Они обе так привыкли к его седым волосам, что его новая внешность казалась им странной. 

— Думаешь, этот образ мне не идет? 

— Нет, дело не в этом. 

— Да, ты все еще классно выглядишь, папочка! 

— Согласна с Мью. Кроме того, черный цвет — твой родной? 

— Ага... И я хочу выглядеть как можно ближе к себе старому, когда вернусь домой, — сказав это, Хадзиме неловко почесал щеку. — Ну, я всегда могу изменить цвет своих волос с помощью этого магического артефакта метаморфозы, и всегда смогу заменить свою руку и глаз. Сомневаюсь, что они мне снова понадобятся, но... если нам когда-нибудь понадобится с чем-то сразиться, и я снова буду выглядеть так, как раньше. 

Это был способ Хадзиме разделить две части самого себя. Беловолосый его версия с повязкой на глазу и металлической рукой была той, что сражалась с богами и монстрами в другом мире. Но Япония была мирной страной, и поскольку он планировал провести остаток своих дней в мире, он хотел выглядеть так, как раньше. Это был способ выразить его желание измениться. 

— В таком случае, я надеюсь, что твои волосы навсегда останутся черными, — сказала Шиа, закрывала глаза и потерлась ушами о его лицо. Мью, Ремия и Тио выразили свое согласие. 

— Это было бы здорово... — пробормотал Хадзиме, улыбаясь. Шиа и Тио еще плотнее прижались к Хадзиме, но прежде чем они смогли продвинуться дальше, появилась Юэ. 

— Отставить брачные игрища в присутствии Мью. 

— Что?! Юэ?! — воскликнула Шиа. 

— Уо-о-ох! Юэ, не телепортируйся так внезапно! Ты чуть не довела меня до инфаркта! — взревела Тио. Они обе обернулись как раз в тот момент, когда Юэ ударила их по голове. 

В отличие от всех остальных, кому для телепортации требовались порталы, Юэ могла использовать Небесный Шаг. Сегодня на ней было черное готическое платье в стиле лолиты, и оно красиво распахнулось, когда она спустилась на землю после телепортации. 

В прошлом она старалась выбирать одежду, которая не казалась бы слишком детской, но в то же время не было похоже, что она слишком старалась выглядеть взрослой, но теперь, когда она могла по своему желанию менять свою обычную форму на взрослую, она использовала любую одежду, под которую у нее было настроение на конкретный день. 

— О, ты вернулась. В империи все в порядке? — спросил Хадзиме. 

— М-м-м, все под контролем. Хаулии чуть не взбесились и не повергли империю в панику, но я их остановила. 

— Понятно. 

Звучало, будто контроль был все же почти утрачен, но Хадзиме решил не совать нос в чужие дела. Она подошла и обняла его, и они обменялись коротким поцелуем. 

— Все ждут на площади. Ты готов? — спросила она. 

— Да, как раз закончил финанальную проверку. Мы готовы идти. 

Хадзиме по очереди посмотрел на Юэ, Шию, Тио, Мью и Ремию, затем взял Божественный Камень и направился к двери. 

— Пойдем. 

Группа вышла из хижины и направилась на ту же открытую площадь, где когда-то чувства Шии к Хадзиме наконец-то были вознаграждены. 

*** 

Айко и ученики болтали на площади, но при приближении Хадзиме замолчали. Они напряглись, чувствуя нервозность. 

Каори и Шизуку, однако, были невозмутимы и подбежали к Хадзиме. Удивительно, но Лилиана поступила так же. 

— О, ничего себе! Ты тоже пришла, Лили? 

— Да. Я хотела бы увидеть это своими глазами. 

Хадзиме не планировал возвращаться сразу после создания компаса и Хрустального ключа. 

Создание двух артефактов высосало бы из него практически всю ману, и, хотя это не должно было стать последним прощанием или чем-то в этом роде, он также планировал обойти всех знакомых этого мира. Как одна из тех, кто останется на Тортусе, Лилиана хотела иметь возможность провести с Хадзиме как можно больше времени. 

Хадзиме кивнул ей, затем они с Юэ направились к центру площади. Последовавшая за этим тишина была почти гнетущей, не один ученик сглотнул. Все вели себя так, будто если они сделают неверное движение, это все испортит. 

— Каори, мы должны быть в порядке, но, если будет похоже, что у нас вот-вот закончится мана, мне будет нужно, чтобы ты применила к нам магию восстановления. 

— Окей! 

— На всякий случай, я не хочу, чтобы чья-то мана попала в само заклинание, так что... 

— Только восстанавливать вашу ману и ничего больше, верно? — Каори ответила кивком, и Хадзиме кивнул ей в ответ. Затем он повернулся к Тио и Айко. 

— Я тоже буду рассчитывать на вас двоих. Хотя, надеюсь, ваша помощь не понадобится. 

— Ты хочешь, чтобы мы продлили твое Снятие Предела магией духа, если покажется, что на изготовление артефактов уходит слишком много времени? Мы будем готовы, — сказала Айко. 

— Ладно, мы подготовили контрмеры на все случаи, так что беспокоиться не о чем. 

На самом деле они были не более чем предосторожностью, Хадзиме ожидал, что они с Юэ смогут справиться самостоятельно. 

Шиа схватила Мью и Ремию за руки и немного оттащила их назад. Юка и остальные также окружили Хадзиме и Юэ на расстоянии, образовав круг вокруг пары. Чувствуя на себе всеобщие выжидающие взгляды, Хадзиме и Юэ повернулись друг к другу. 

— Хорошо, давай сделаем это, Юэ. 

— М-м-м... 

Хадзиме протянул руки. На его правой ладони покоился Божественный Камень, в то время как все остальные материалы, которые ему понадобятся для этого артефакта, находились в левой. Юэ осторожно положила свои руки поверх его, накрывая материалы. Затем они вдвоем начали процесс рождения магией созидания. 

— Снятие Предела — перегрузка. 

— Высшее господство. 

Багровый и золотой свет распространился по лесу вокруг Вербергена, когда Хадзиме и Юэ достигли своего пика сил. Порыв ветра пронесся мимо всех, зашелестев ветками и встряхнув листья. Два столба света стали ярче, затем слились в один. И когда они слились, произошел взрывной выброс маны, и багрово-золотая спираль взметнулась к небу. Она была такой же яркой, как та, что прорвалась через Святилище во время Рагнарека. Невероятная мощь, исходящая от этих двух, была достаточно плотной, чтобы ее можно было осязать. 

Юка и остальные пригнулись, прикрывая лица, в то время как Шиа встала, защищая Мью и Ремию. Когда волны маны захлестнули всех, они почувствовали тяжелую, несокрушимую волю, заключенную в ней. Было удивительно видеть, насколько страстным было желание Хадзиме. 

Все, кроме Шии, Тио, Каори и Шизуку, которые присутствовали при первом изготовлении Хадзиме Хрустального Ключа в Ледяных пещерах, ахнули от удивления и почувствовали, как по спине у них пробежали мурашки. 

— Я хочу вернуться домой. 

— Где находится моя родина? 

— Я хочу вернуться домой. 

— К своей семье. 

— Я хочу вернуться домой. 

— Вместе со всеми. 

Сила желания Хадзиме заставила Юку и остальных расплакаться. Не только потому, что они чувствовали тоску Хадзиме, но и потому, что поняли, что все они чувствуют то же самое. Они скучали по своим домам, своим семьям и своим друзьям. 

Конечно, не у всех была любящая и поддерживающая семья. Были ученики, которые бунтовали против своих родителей или считали их властными. Ученики, которые неделями не разговаривали со своими братьями и сестрами из-за глупой драки или чего-то более серьезного. 

Тем не менее, все испытывали непреодолимое желание хотя бы раз снова увидеть свою семью. 

Смутная тоска по дому, которую они испытывали до сих пор, превратилась в конкретное желание, и все ученики начали молиться за успех Хадзиме. Это было все, что они могли для него сделать. 

Секунду спустя из пространства между ладонями Хадзиме и Юэ начал разливаться яркий свет. 

Божественный Камень начал светиться, поглощая ману Хадзиме и Юэ, которая кружилась вокруг него и искрилась. 

Хадзиме, который до сих пор был сосредоточен, медленно открыл глаза. Тихим голосом, который все еще удивительно хорошо разносился по площади, он сказал:  

— Трансмутировать. 

Божественный Камень поднялся в воздух и раскололся надвое. Оставшиеся материалы в его левой руке разделились на две кучки и полетели в соответствующие артефакты, которые нуждались в этих материалах. 

Два куска Божественного Камня светились с одинаковой интенсивностью, выглядя как два миниатюрных солнца. Это было захватывающее дух зрелище, которое, как были уверены все присутствующие, они никогда не забудут. 

Бушующий поток маны утих, и на открытой площади воцарилось затишье. Люди изумленно выдыхали, забыв о своей прежней нервозности. Трудно было сказать, что их больше очаровало: два создаваемых легендарных артефакта или то, как красиво выглядели Хадзиме и Юэ, держась за руки и прижимаясь друг к другу. В любом случае, в конце концов, свет начал меркнуть, кровавая и золотая мана рассеивалась в ничто среди деревьев. 

Юэ убрала свои руки от лица Хадзиме и схватила два парящих в воздухе артефакта, Компас Вечных Путей и Хрустальный Ключ. Просмотрев на них, она протянула Хадзиме. 

— Опробуй их. 

— Конечно. 

Юка и остальные наблюдали за происходящим, затаив дыхание. Казалось, к ним вернулась нервозность. 

Хадзиме активировал компас, и прошло несколько секунд, которые показались ему вечностью. Затем он молча поднял Ключ и проверил, может ли он открыть портал. 

— Х-хей, Нагумо. Ну как? Работает? — спросил Коуске, не в силах больше выносить неизвестность. 

Хадзиме поднял голову и окинул взглядом собравшихся учеников. Затем он торжествующе ухмыльнулся и показал им поднятый большой палец. 

Вне себя от радости, ученики разразились радостными возгласами. 

— Черт возьми, да-а-а-а-а-а-а! — Атсуши, Нобору и Акито закричали, поднимая руки в воздух. 

— У н-них получилось! Мы сможем вернуться домой! 

— Ну же, Таеко, не плачь. 

— Ты тоже плачешь, Юкаччи! 

Юка и Таеко обняли друг друга со слезами на глазах. 

— Да-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Мы, наконец, сможем вернуться домой! 

— Нагумо! Нет, о Нагумо! Большое вам спасибо! 

Синдзи и Йошики схватили друг друга за руки и начали дико танцевать. 

— Ва-а-а-а-а-а-а-а-а, слава богу. Нагумо, Юэ, спасибо вам! 

— Мы обязаны вам своей жизнью! 

Аяко и Мао тоже открыто плакали и обнимали друг друга. 

Дзюго, Кентаро и Коуске молча хлопали друг друга по спинам, слишком переполненные эмоциями, чтобы говорить. 

Айко вздохнула с облегчением и опустилась на землю, в то время как Лилиана нежно гладила ей спину. 

Другие ученики тоже обнимали друг друга и проливали слезы радости. Некоторые из них были настолько очарованы Хадзиме и Юэ, что начали говорить что-то вроде: “Я хочу стать питомцем великого Нагумо!” или “Я стану собачкой Юэ”, что было более чем немного тревожно, но, надеемся, этот этап пройдет. 

Хадзиме глубоко вздохнул и сел, измученный процессом изготовления двух артефактов. Юэ устроилась у него на коленях, выглядя такой же измученной. Хадзиме обнял ее за талию и притянул ближе. 

— Спасибо тебе, Юэ. 

— М-м-м... 

Некоторое время Хадзиме и Юэ просто наслаждались присутствием друг друга, но затем к ним, пошатываясь, подошла маленькая фигурка. 

— Папа! 

— Мью.  

Хадзиме подхватил Мью на руки, и Юэ немного подвинулась, чтобы он тоже мог посадить ее к себе на колени. Она прижалась к Хадзиме так же, как это делала Юэ. 

— Хадзиме, Юэ, это было потрясающе! Я не знаю, как еще это описать, это было просто потрясающе! — сказала Шиа, ее уши ходили ходуном вверх-вниз во время бега. 

— Я верю, что у тебя словарный запас побольше, Шиа, — ответил Хадзиме с кривой улыбкой. 

Шиа устроилась справа от Хадзиме и заключила его, Юэ и Мью в одно большое объятие. Хадзиме убрал одну руку от Мью и погладил ее заячьи ушки, в то время как она положила голову ему на плечо. 

— У вас получилось, Хадзиме, Юэ! — воскликнула Каори, заняв место слева от Хадзиме и обняв их всех так же, как это сделала Шиа. Хадзиме тоже погладил ее по голове, и она тоже прижалась к нему. 

— Я с нетерпением жду возможности увидеть, что это за место, ваш мир, хозяин, — добавила Тио, направляясь к Хадзиме. 

— Я думаю, ты будешь очень удивлена, — ответила Шизуку, тоже подходя, чтобы обнять Хадзиме. 

Эти двое официально были членами его гарема, так что им не нужно было проявлять никакой сдержанности. К сожалению, единственное свободное место осталось у него за спиной, и на секунду Тио и Шизуку уставились друг на друга, пытаясь молча отвоевать это место для себя. Но прежде чем их безмолвная битва успела завершиться, Ремия заняла оставшееся место. 

— Ух, ну если вам двоим не нужно это место, я буду рада его занять. Уфу-фу... 

— Мамочка! — крикнула Мью, протягивая руку через плечо Хадзиме, чтобы погладить свою маму по голове. 

— Ремия?! — потрясенно воскликнула Шизуку. 

— Хорошо сработано, — процедила Тио сквозь стиснутые зубы. В тот момент, когда Ремия решила, что проберется в гарем Хадзиме, она не убоялась ни сильнейшей в мире фехтовальщицы, ни сильнейшего драколюда. 

Как раз в этот момент в гареме внезапно появился незваный гость. 

— Шиа, я повсюду искала тебя! Ха-а-а... Ха-а-а, не хочешь ли ты и со мной провести немного времени? 

— Боже, Альтена?! 

Действительно, Альтене удалось подкрасться к Шии, пока та была отвлечена, и теперь, задыхаясь от возбуждения, она пыталась задушить Шию сзади. 

Чтобы отбиться от нее, Шиа временно отодвинулась от Хадзиме, и в этот момент появились еще две девушки, которые тоже попытались протиснуться внутрь. 

— Айко, что это ты удумала? 

— Это я бы хотела знать, Лили. У тебя есть какое-то дело к моему ученику? 

Айко и Лили уставились друг на друга. Казалось, Айко не собиралась проявлять благоразумие и позволять Лили проводить некоторое время с Хадзиме. 

Юка и остальные наблюдали за тем, как каждый пытался урвать по кусочку Хадзиме. 

Неудивительно, что сама Юка выглядела не слишком довольной тем, что вокруг него вилось так много девушек. Нана и Таеко пинали ее сзади, надеясь втянуть в драку, но она напрягла мышцы и стояла на своем. 

Другие девушки начали сплетничать о личной жизни Хадзиме, в то время как парни наблюдали за этим со смесью любопытства и зависти. 

— М-м-м... — с некоторым недовольством промычала Юэ. 

— Х-хей, Юэ? 

Хадзиме почувствовал, как по спине пробежал холодок, и робко взглянул на Юэ. Принцесса вампиров до сих пор хранила молчание, но, похоже, все изменилось. 

Радостные возгласы прекратились, когда все почувствовали пугающее давление, которое излучала Юэ. Секунду спустя ее тело начало светиться золотистым светом. Это был нежный свет, который окутал все ее тело, и через несколько секунд она перешла в свой взрослый режим. 

— Неужели вы не можете позволить нам насладиться хотя бы несколькими минутами покоя? 

Поскольку она выросла как в росте, так и в размере бюста, платье в стиле готической лолиты, которое она носила, больше не сидело на ней должным образом, открывая довольно большую часть ее ног, а также обширное декольте. Однако даже плохо сидящее платье все равно выглядело довольно привлекательно. 

Она превратилась из милой в сексуальную, и все были потрясены внезапной переменой в ее внешности. 

Юэ помахала пальцем в воздухе, вызвав панический отклик у Каори и Ремии. 

— Ай-яй-яй-яй, подожди секунду, Юэ! 

— Ю-Юэ, что ты делаешь?! 

Их двоих оттащили от Хадзиме и посадили рядом с Шизуку и Тио. 

— М-м-м, Юэ? Я думаю... М-м-мф!? — Хадзиме попытался успокоить ее, но она крепко обняла его, прижимая его лицо к своей груди и заставляя замолчать. 

Каори и остальные тоже запротестовали, в то время как Мью покраснела и закрыла лицо руками. 

Почти игривым тоном Юэ сказала:  

— Как первая жена, я запрещаю любому, кто поднимает шум, ночные визиты с Хадзиме. 

Она выглядела настолько невероятно красивой, когда говорила, что все, как парни, так и девушки, оказались не в силах оторвать от нее глаз. Даже Тио и Каори могли только покраснеть и отвести взгляд, когда Юэ пристально посмотрела на них. 

— На данный момент, я не думаю, что есть кто-то, кто может сравниться с Юэ, — легкомысленно сказала Шиа, стаскивая с себя Альтену. В отличие от других, она, казалось, была способна противостоять чарам Юэ. 

Кстати, по реакции Каори и остальных было очевидно, что на самом деле имела в виду Юэ, запрещая остальным “ночные визиты”. 

— В качестве наказания, сегодня я оставляю Хадзиме себе. 

— Неужели мое мнение здесь ничего не значит? — спросил Хадзиме, хотя его тон был шутливым. В конце концов, что бы ни случилось, он всегда будет на стороне Юэ. 

Неудивительно, что как только он оторвался от груди Юэ, она наклонилась для поцелуя, на который он с энтузиазмом ответил. Девочки снова начали недовольно бубнеть, в то время как мальчики посмотрели в небо, чтобы сдержать свои эмоции под контролем. Погода сегодня была хорошая, светило тепленькое солнышко. 

— Ладно, я не позволю этому продолжаться! Ты не можешь так злоупотреблять своей силой! — сказала Каори, которая оправилась от чар Юэ. 

Тио, которая тоже пришла в себя, встала и сказала:  

— Хмпф, подобное наказание — это именно то, чего я от тебя и ожидала, Юэ. А слабо вот было бы на меня лучше наступить. 

Казалось, мазохизм Тио развился до такой степени, что она была довольна тем, что Юэ издевалась над ней так же, как делал это Хадзиме. 

— Эй, я пыталась насладиться моментом, это Альтена виновата в том, что все было испорчено! Другими словами, я не заслуживаю никакого наказания, и прямо сейчас целовать нужно меня, Хадзиме! 

Шиа шагнула вперед и поджала губы, готовясь к поцелую. 

— ... — Шизуку просто смотрела на Хадзиме щенячьими глазами, надеясь завоевать его жалость. 

— Все хотят поцеловать папу? Я в деле! — радостно воскликнула Мью. 

— Прости, Мью, но тебе еще слишком маленькая для поцелуев. Я поцелую его за тебя! — сказала Ремия, забирая Мью с колен Хадзиме и широко улыбаясь. 

— Я уверена... Я уверена, что ничего страшного не случится, если я его поцелую, пусть я и принцесса. 

— Проблема не в том, что ты принцесса, а в том, что ты слишком молода, Лили! В этом отношении я гораздо лучший выбор... — ответила Айко. 

— Может, ты и достаточно взрослая, чтобы заниматься с ним непристойностями, но учителю не подобает заводить романтические отношения со своим учеником! — возразила Лилиана. 

Игнорируя их всех, Юэ повернулась к Хадзиме и спросила:  

— Итак, Хадзиме? Кого ты выберешь? 

Естественно, у Хадзиме был только один ответ. 

— Тебя, конечно. 

— Хе-хе... тогда, я думаю, пришло время мне похитить тебя. 

Юэ невинно улыбнулась, как ребенок, и прежде, чем кто-либо успел отреагировать, она и Хадзиме бесшумно исчезли. Теперь Юэ хорошо и по-настоящему овладела использованием Небесного Шага. 

Вопль разочарования Каори эхом разнесся по всему лесу, и она немедленно приступила к работе по выслеживанию Юэ. Хотя никто больше не присоединился к охоте, она, по крайней мере, казалось, получала удовольствие. 

Все еще глядя в небо, Атсуши пробормотал:  

— Как же я, блин, завидую. 

— Я знаю, что ты чувствуешь. Хотел бы я испытать, каково это — иметь гарем, — пробормотал Нобору. 

— Но знаете, я отчасти понимаю, почему именно Нагумо получил его, — добавил Акито. Кентаро и Юго кивнули в знак согласия. 

— Угу-м. 

— Когда дело доходит до Нагумо, нет ничего, с чем бы он не мог справиться. 

— Все историки и барды начали прославлять Нагумо Повелителем Демонов-Богоубийцей, так что теперь все на Тортусе думают, что он на самом деле новый Повелитель демонов и собирается занять его замок, — объяснил Коуске, а другие мальчики только покачали головами. 

— Ха-а-а... Ха-а-а, я хочу, чтобы госпожа Юэ обращалась со мной как с мусором. Одного лишь отвращенного ее взгляда было бы достаточно, чтобы сделать меня счастливым, — пробормотал один из других учеников. 

— Его не спасти. 

— И не говори. Неужели он не понимает, насколько это мерзко? Кроме того, если бы у меня был выбор, кто на меня наступит, я бы выбрал Нагумо. 

— О нет. Ай, вернись, мы теряем их! 

Тем временем Нана призналась другим девушкам в чем-то довольно удивительном. 

— Ты знаешь... Я немного завидую. 

Юка, которая все это время кисло смотрела на Хадзиме, в шоке повернулась к Нане. 

— Подожди, что?! Нана, только не говори мне, что ты тоже... 

— Она не это имела в виду. Я не думаю, что Нана влюблена в Нагумо, она просто хочет отношений, подобных тем, которые есть у него, — объяснила Таеко, и Нана кивнула в знак согласия. 

Юка вздохнула с облегчением и, немного подумав, кивнула. 

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Отношения Нагумо и Юэ действительно невероятны. 

— Угу-м. Хотя, если бы Нагумоччи набросился на меня, я бы не сказала ему нет. 

— Да... Подожди, что?! Ты что говоришь, Нана?! 

— Да, но уже поздно влезать в его гарем. 

— Только не ты, Таеко! 

Нана и Таеко просто пожали плечами, затем повернулись туда, где были Хадзиме и Юэ, с тоской во взгляде. 

Тем временем Шиа и остальные, казалось, нашли какие-то зацепки относительно того, куда телепортировалась Юэ, поэтому они углубились в лес. 

Мао тихонько вздохнула, глядя им вслед. 

— Если уж на то пошло, я поражена, что Каори и остальным удалось протиснуться между Нагумо и Юэ. Ай и Лили тоже стали храбрее. 

— В гареме Нагумо сейчас так много людей. Как будто он действительно стал повелителем демонов, — сказала Аяко, кивнув, глядя на некоторых других девушек. 

— Что я должна сделать, чтобы стать питомцем Нагумо? — спросила одна из них. 

— Может, если бы я предложила стать его горничной, у меня был бы шанс. 

— Этому не быть, — сказала Аяко. — Вам двоим лучше попросить Ай применить к вам магию духа, пока вы еще не потеряны навсегда. 

Точно так же, как некоторые мальчики влюбились в Юэ, некоторые девочки влюбились в Хадзиме. Их суровая жизнь после прибытия на Тортус заставила людей тосковать по таким любовным отношениям, которые были у Хадзиме и Юэ, но это также пошатнуло их представления о нормальных отношениях. 

Неудивительно, что друзья этих учеников горячо молились о том, чтобы они образумились, пока не стало слишком поздно. 

Рютаро устало потер виски, наблюдая, как его одноклассники обсуждают, каким был бы лучший способ стать любимчиком Хадзиме или Юэ. Затем он повернулся к Сузу, которая тоже сухо смеялась, наблюдая за происходящим, и спросил:  

— Ты не пойдешь искать Нагумо? 

Сузу вообще не ожидала этого вопроса, поэтому выглядела совершенно ошеломленной. 

— Нет. Почему ты думаешь, что я должна? 

— Ну, если нет, то это нормально. Просто... Я не знаю, ты ведешь себя более взросло, когда рядом с Нагумо, как обычная девушка, так что я просто подумал... что ты захочешь присоединиться к Каори и Шизуку сейчас, когда есть шанс или... 

— Подожди, значит ты считаешь, что обычно я веду себя как незрелый ребенок? Нагумо прислушался к моему самолюбию и дал мне шанс увидеть Эри в последний раз, так что я благодарна ему, но это все. 

Сузу сердито посмотрела на Рютаро, раздраженная тем, что он неправильно ее понял. 

— Знаешь, Рютаро, я думаю, нам нужно обсудить твое представление обо мне. 

— Ладно, извини, ошибся. Но я имею в виду, что половину времени ты ведешь себя как старик-извращенец, так что это не моя вина. Черт возьми, может быть, ты бы пошла за ними, просто чтобы подглядеть. 

— Ладно, теперь ты просто просишь, чтобы тебе выбили зубы. Не недооценивай мои барьеры, ублюдок! 

Рютаро неловко почесал щеку, пока Сузу доставала свои веера, переделанные для нее Хадзиме. Коуки поспешно вмешался, прежде чем они вдвоем начали драться. 

— У-успокойся, Сузу. Рютаро не пытался оскорбить тебя, он просто... 

— Заткнись, Коуки. Этот болван, похоже, забыл, что такое тактичность, так что я собираюсь мило поболтать с ним о том, как должен вести себя настоящий джентльмен! 

Сузу угрожающе зарычала, а Рютаро в конце концов решил, что больше не собирается этого терпеть. 

— А теперь послушай ты! Последняя, кто имеет право мне нотации о такте читать — ты. Кто пытался прошлой ночью проникнуть в спальню Нагумо, чтобы подглядывать за ним? Если и нужно кого-то манерам учить, так это — тебя! 

— М-мне было любопытно! Разве можно меня винить в этом?! Я просто хочу знать, что за дикий ужас творится у него в спальне с девчонками! Было бы ужасной недоработкой не узнать... 

— Что значит “недоработкой”?! Ты должна в ножки мне кланяться за то, что я остановил тебя. Если бы ты действительно пробралась туда, ты бы не дожила до утра! 

— Хмпф, будешь и дальше продолжать, я не приглашу тебя в следующий раз! 

— Слава гребаному богу! Последнее, чего я хочу — чтобы девушка приглашала меня подглядывать за другими людьми, кувыркающимися в кровати! 

Сузу и Рютаро в последнее время ссорились все чаще и чаще, так что их одноклассники привыкли к их выходкам. Все, кроме Коуки, могли сказать, что они неравнодушны друг к другу, но было забавно видеть, как Коуки каждый раз пытается разрядить ситуацию из-за своего невежества. 

Хотя Коуки улыбался уже не так свободно, как раньше, он все равно остался с Рютаро и Сузу, как обычно, когда вернулся в Верберген. Когда он был со своими лучшими друзьями, он мог забыть о своем сокрушительном чувстве вины, пусть даже на время. И благодаря разговору, который состоялся у него с другими одноклассниками в крепости, сегодня он чувствовал себя более непринужденно, чем когда-либо. 

Честно говоря, другие ученики почувствовали некоторое облегчение от того, что он начал приходить в норму. Они многое потеряли, и многое в их жизни изменилось. Бремя, которое они несли, и шрамы на их сердцах никогда полностью не исчезнут. 

Но теперь у них был путь домой, и они могли спокойно смеяться и шутить друг с другом. На их сердцах было легче, чем когда-либо с тех пор, как они прибыли на Тортус. 

Более того, именно потому, что им пришлось рисковать своими жизнями, чтобы завоевать это мирное будущее, они понимали, что не следует воспринимать его как должное. В результате их искренние улыбки были ярче, чем когда-либо прежде. 

*** 

Тем временем Юэ телепортировалась к Священному Древу Уральт по просьбе Хадзиме. 

Он хотел найти тихое местечко вдали от города, так что это было идеальное место. 

Юэ вернулась в свою более маленькую форму, и позволила Хадзиме взять ее за руку и отвести к основанию дерева, гадая, что он задумал. 

День был ясный, и поскольку лесной туман не достигал этого места, солнечный свет на поляне был довольно ярким. Теперь, когда группа зачистила лабиринт, дерево вернулось в свое засохшее состояние, а это означало, что на нем не осталось листьев, останавливающих резкие солнечные лучи. 

— Юэ, ты можешь сотворить магию восстановления? 

— Хм? Конечно. 

Если Хадзиме хотел войти в лабиринт, то все, что ему нужно было сделать, это вытащить эмблему, которая доказывала, что он прошел его. 

“Зачем утруждать себя просьбой использовать магию восстановления на дереве? Может быть, ему просто нужны листья для тени? Или, может быть, он хочет насладиться видом?” 

Немного озадаченная, Юэ тем не менее применила магию восстановления к дереву. За считанные секунды оно стало пышным и зеленым. 

Независимо от того, сколько раз Хадзиме его видел, это все равно было чудесное зрелище. Разбитые листьями, солнечные лучи теперь походили на столбы, тянущиеся к небесам. Хадзиме, вероятно, никогда не надоест любоваться этим захватывающим видом. 

Удовлетворенно кивнув, он взял Юэ за руку и сел у основания ствола дерева. Юэ села к нему на колени, и Хадзиме обнял ее сзади. В своей маленькой форме она помещалась у него на коленях идеально. 

Некоторое время они нежились в тепле друг друга и любовались лесом. Единственным присутствующим звуком был шелест листьев всякий раз, когда мимо проносился порыв ветра. Наконец Хадзиме наклонился вперед и прошептал Юэ на ухо:  

— Юэ. 

— Хм? 

— Я хочу тебе кое-что показать. 

— Что же? 

— Честно говоря, я должен был показать это тебе, как только мы вернулись, но это кое-что очень важное, и я хотел выбрать подходящее время. Извини, что так с этим затянул. 

— Хм? Я не знаю, про что ты, но если ты считаешь, что лучше было подождать, тогда я не возражаю. 

Юэ вытянула шею, чтобы посмотреть на Хадзиме, и он улыбнулся. Он наклонился, чтобы поцеловать ее золотисто-светлые волосы, затем достал артефакт из своей сокровищницы. Это был маленький прозрачный кристалл размером с маленький шарик. Тот самый артефакт, который он нашел в той комнате в бездне, где когда-то была запечатана Юэ. 

Он вытянул одну руку перед ними обоими, артефакт лежал у него на ладони. Он начал светиться, и через секунду перед ними появилась голограмма. 

Как только это изображение превратилось в узнаваемую фигуру, Юэ ахнула. Ее глаза расширились, и она пробормотала:  

— Дядя? 

Хадзиме ничего не сказал, лишь крепко сжал Юэ свободной рукой. В ответ Юэ обеими руками схватила свободную руку Хадзиме. 

Действительно, человек, стоявший перед ними обоими, был дядей Юэ, Дайнлидом Гальдеа Весперицио Аватарлом. 

— Алейтия. Как много времени прошло. Ты, должно быть, ненавидишь меня каждой клеточкой своего тела. Нет, я подозреваю, что ненависть — недостаточно сильное слово, чтобы выразить глубину твоих чувств. То, что я сделал с тобой, было... нет, прости, это не то, что я хотел сказать. Я много думал об этом, но теперь, когда я наконец записываю свое завещание, я не уверен, как лучше выразить свои чувства. 

Грустно улыбнувшись самому себе, Дайнлид глубоко вздохнул и закрыл глаза, чтобы привести в порядок свои мысли. Когда он снова открыл их, то казался гораздо спокойнее. 

— Полагаю, прежде всего я должен выразить свою благодарность. Алейтия, я полагаю, что человек, который сейчас находится рядом с тобой, — это тот, кому ты можешь полностью доверять. По крайней мере, он должен овладеть магией метаморфозы, быть достаточно сильным, чтобы бросить вызов глубинам истинного Великого Лабиринта Оркуса, и обладать честью, чтобы защитить тебя от моего стража вместо того, чтобы бежать в одиночку. 

Руки Юэ дрожали, и Хадзиме остро чувствовал ее замешательство. Но он ничего не сказал, а вместо этого закрыл глаза, словно отдавая дань уважения Дайнлиду. 

— Я спрашиваю тебя, человека, который находится рядом с Алейтией. Кто ты? Мужчина? Женщина? Что ты значишь для Алейтии? Ты ее лучшая подруга? Ее парень? Ее новая семья? Или вы просто товарищи по приключениям? 

На лице Дайнлида играла улыбка, и было трудно поверить, что он был глупым, амбициозным человеком, который предал свою королеву ради власти. Нет, он был похож на дядю, который желает своей племяннице всего самого наилучшего. 

— Мне жаль, что я не могу выразить свою благодарность лично, но, тем не менее, я благодарю тебе от всего сердца. Большое тебе спасибо за то, что моя любимая племянница была спасена и обрела источник поддержки. 

Хадзиме не мог сказать, какое выражение лица было у Юэ прямо сейчас, но он не потрудился открыть глаза и проверить. Это был важный момент для них двоих, поэтому он не хотел вмешиваться. 

— Алейтия. У тебя, должно быть, так много вопросов. Или, возможно, ты уже узнала правду. Знаешь ли ты, почему я предал тебя и отправил в заточение бесконечной тьме? Ты понимаешь, кто ты такая и кто твой истинный враг? 

Дайнлид продолжил объяснять, и его объяснение более или менее совпало с тем, что Юэ уже выяснила. А именно, что Юэ родилась с исключительной силой, и поэтому Эхитрудже решил сделать ее тело сосудом для своей души. Дайнлид понял это и придумал отчаянный план спасения своей племянницы. Он обставил все так, будто опьянел от власти, устроил переворот против своей племянницы и убил ее, а на самом деле заточил глубоко в Великом Лабиринте Оркуса. В конце концов, такая мощная печать была единственным способом гарантировать, что Эхит не обнаружит, что она все еще жива. 

— Когда я узнал правду, я долго колебался, стоит ли мне рассказывать ее тебе или нет. В конце концов, я решил, что единственный способ, которым я смогу провести убедительный обман — это если ты сама будешь в неведении. Я также верил, что ты бы цеплялась за жизнь гораздо сильнее, если бы тебя подпитывала ненависть. 

Даже если бы Дайнлид сказал Юэ правду, он не смог бы долго оставаться в этой запертой комнате, иначе Эхит мог начать что-то подозревать. После того, как все выглядело так, будто он убил ее во дворце, ему пришлось бы вернуться, чтобы взять под контроль государство вампиров, прежде чем люди начали задаваться вопросом, куда он делся. 

По тому, как крепко Дайнлид сжимал кулаки, было очевидно, что это решение глубоко ранило его. 

— Я не буду просить у тебя прощения. Я просто... Я просто хочу, чтобы ты мне поверила. Может быть, сейчас эта правда тебе уже ни к чему, но я все равно хочу, чтобы ты это знала. 

Дайнлид улыбнулся, на его глазах выступили слезы. Это было выражение, наполненное в равной степени печалью и любовью. 

— Я люблю тебя, Алейтия. От всего сердца. Я ни разу не желал твоей смерти. Ты мне как дочь. 

— Дядя... Дядя Дайн. Я... я тоже тебя люблю! 

Юэ была переполнена эмоциями. Теперь, когда она точно знала, что подозрение, возникшее у нее после победы над собой в Ледяной Пещере, было правдой, она не смогла сдержать слез. 

“Ты был мне как отец... " — подумала Юэ, всхлипывая навзрыд. 

— Мне жаль, что я не смог защитить тебя. Мне жаль, что мне пришлось доверить твое будущее и твою безопасность кому-то, кто может прийти, а может и не прийти. Я неудачник. 

— Это неправда! 

Голограмма, находившаяся перед ними, была не более чем видением из прошлого. 

Последняя воля и завещание Дайнлида. Слова Юэ никак не могли дойти до него, но это ее не остановило. 

Хотя слезы продолжали накапливаться в глазах Дайнлида, он не позволил им пролиться. Он прищурился и продолжил разговаривать со своей любимой девочкой. 

— Я хотел быть рядом с тобой, присматривать за тобой, пока ты искала счастье. Это была моя мечта — хорошенько врезать мужчине, который желал бы стать твоим мужем, а потом пойти с ним выпить и сказать, что лучше бы он сделал тебя счастливой, иначе ему не поздоровится. Хотя я уверен, что любой мужчина, которого ты выбрала, будет лучшим из лучших. 

Дайнлид посмотрел вдаль, представляя будущее, которое, как он знал, ему никогда не удастся увидеть. 

— У меня почти не осталось времени. Я многое хотел бы еще сказать, но... это лучшее, что я могу сделать с моими дрянными навыками магии творения, — сказал Дайнлид с самоуничижительной улыбкой. 

— Нет, не уходи. Дядя, нет, папа! 

Юэ потянулась к Дайнлиду, по ее лицу текли слезы. Ее любовь к человеку, который приходился ей дядей по крови, но был ей отцом, была очевидна. 

Хадзиме обнял ее еще крепче. 

— Я больше не могу быть рядом с тобой. У меня больше нет такого права. Но пока я жив, и даже после того, как умру, я буду продолжать молиться о твоем счастье, Алейтия, моя любимая дочь, пусть твоя жизнь будет счастливой, наполненной теплом и добротой, и пусть путь, по которому ты идешь, будет благословенным. 

— Папа... 

Дайнлид посмотрел немного в сторону, вероятно, пытаясь разглядеть того, кто мог стоять рядом с Юэ. 

— Ты, кто стоит рядом с моей любимой дочерью. Пожалуйста, сделай ее самой счастливой девушкой в мире. Это все, о чем я прошу. 

— Сделаю. Даю тебе слово, — тихо ответил Хадзиме. Его слова никак не могли дойти до Дайнлида, но, тем не менее, Дайнлид выглядел удовлетворенным. Он, должно быть, знал, как ответил бы человек рядом с Юэ, независимо от того, кем тот человек был. Дайнлид был чертовски хорошим человеком во многих отношениях. Неудивительно, что Юэ оказалась такой, какой она стала, учитывая, кто был ее образцом для подражания. 

Голограмма начала тускнеть, и можно было подумать, что душа Дайнлида медленно возносится на небеса. Юэ и Хадзиме прижались друг к другу и слушали последние слова Дайнлида, прежде чем он полностью исчез. 

— Прощай, Алейтия. Желаю тебе обрести вечное счастье. 

Рыдания Юэ эхом разнеслись по лесу, когда он исчез. Конечно, ей было грустно, но в этот момент она испытывала не просто грусть. Она повернулась и уткнулась лицом в грудь Хадзиме. 

Хадзиме сжал голографический артефакт в своей руке и нежно обнял Юэ обеими руками. 

После того, что казалось вечностью, Юэ, наконец, подняла глаза на Хадзиме. Он нежно вытер слезы с ее лица и обхватил ладонями ее щеки. 

— Юэ. 

— М-м-м... 

Юэ видела решимость и теплоту в глазах Хадзиме. 

— Я самый счастливый мужчина в мире, потому что ты здесь, в моих объятиях. 

— М-м-м-м... А я самая счастливая девушка в мире, потому что я здесь, в твоих объятиях. 

Они вдвоем приблизили свои лица друг к другу. Они улыбнулись, но прежде чем Юэ успела приблизиться для поцелуя, Хадзиме внезапно вытащил кольцо из кармана. Это было простое кольцо из серебра, не обладавшее никакими особенностями, кроме одной. Оно было почти неразрушимо. 

Юэ посмотрела вниз на сверкающее серебряное кольцо, ее глаза засверкали. 

— Это предложение? — спросила она тем же шутливым тоном, каким была, когда Хадзиме впервые подарил ей набор артефактов для хранения маны в Великом Лабиринте Оркуса. Тогда Хадзиме аж запнулся, но на этот раз... 

— Да. 

— Ах... 

По его взгляду было ясно, что он абсолютно серьезен. Юэ ярко покраснела и на мгновение растерялась, не находя слов. 

— В Японии принято сначала спрашивать отца невесты, прежде чем просить ее руки, вот почему я хотел подождать, пока ты не услышишь последние слова своего отца, прежде чем сделать предложение. 

— М-м-м... 

Однако Хадзиме на самом деле не мог передать свое прошение Дайнлиду, поэтому вместо этого он обратился к Юэ. 

— Юэ, я хочу жениться на тебе. Отдашь ли ты мне все, даже свое будущее? 

— Ах... 

Юэ прижалась лбом к груди Хадзиме. Она была слишком переполнена эмоциями, чтобы говорить. 

Ее пальцы дрожали от счастья. Конечно, она могла дать только один ответ. 

Как только она немного успокоилась, она посмотрела на Хадзиме и просияла, став похожей на распустившуюся розу. Затем твердым голосом, который разнесся по лесу, она сказала:  

— Да! 

Она протянула левую руку, и Хадзиме надел кольцо на ее безымянный палец. Затем он достал второе кольцо, которое Юэ надела на палец Хадзиме. 

Они вдвоем показали друг другу свои кольца и просияли. Вполне возможно, это был самый счастливый момент в их жизнях. 

Снова зашелестели листья, мимо пронесся короткий порыв ветра. Несколько листьев проплыли по воздуху вниз, сорванные с ветвей ветерком. Будто само священное древо благословляло их помолвку. 

Внезапно они вдвоем услышали вдалеке оживленные голоса. Судя по звукам, их все-таки обнаружили. 

Улыбка Юэ внезапно стала дьявольской, и она ткнула Хадзиме в щеку. 

— Итак, сколько еще колец ты сделал, Хадзиме? 

— Неужели сейчас действительно подходящее время поднимать этот вопрос, Юэ? 

— М-м-м, следующей тебе стоит выбрать Шию. 

— Разве мы не можем просто насладиться этим моментом? — спросил Хадзиме, сказав почти то же самое, что и Юэ некоторое время назад на площади. 

Юэ ухмыльнулась и ответила уверенным голосом:  

— Я уверена, что ты сможешь сделать всех счастливыми. 

— Ты ведь в курсе, что в глазах общества то, что чем я занимаюсь, делает меня никудышным бабником? 

— Кого волнует мнение общества? Важно только то, что мы счастливы. Если общество будет активно бухтеть, его всегда можно уничтожить. 

— Это довольно устрашающее заявление. Что ж, я решил порадовать всех вас, когда сделал эти кольца, так что не похоже, чтобы у меня были какие-то сомнения. Ты вся моя. 

— М-м-м... Это тот Хадзиме, которого я знаю и люблю. Но... — кровавые глаза Юэ сверкнули, и она встретилась взглядом с Хадзиме. — Я единственная особенная для тебя, и я не позволю никому другому отнять это звание. 

Сказав это, она прижалась губами к губам Хадзиме как раз в тот момент, когда Шиа и остальные ворвались на поляну. Как всегда, они испустили крики ужаса, увидев, как Хадзиме и Юэ целуются, и тихая лесная поляна вскоре стала такой же шумной, как центр города. 

Губы Юэ задержались на губах Хадзиме еще на несколько секунд, но затем она отстранилась, и они улыбнулись друг другу. Затем они встали плечом к плечу и широко раскинули руки, приветствуя всех своих товарищей. Это путешествие началось только с них двоих, но теперь у них было гораздо больше тех, кого они любили и о ком заботились. И они тоже были неотъемлемой частью счастливого будущего, которого Дайнлид хотел для Юэ.